Екатерина Мелентьева - Бартоломе де Лас-Касас защитник индейцев

Остальные гости стояли около стола, наблюдая за игрой, беседовали. Кто-то заметил, что на Эспаньоле прекрасно произрастает испанская пшеница. Кеведо отрицал это. Лас-Касас, у которого в кармане старого камзола случайно оказалось несколько зерен пшеницы, показал их присутствующим:

— Эта пшеница выросла на моих бывших полях под Санто-Доминго!

— Что вы можете знать об этом? — со злостью возразил Кеведо. — Так же, как и во всех ваших делах, в которых вы ничего не понимаете!

— Что вы хотите этим сказать? — холодно спросил Лас-Касас.

— Я хочу сказать, что вы ничего не знаете! Хватит ли у вас образования, чтобы осмелиться вести государственные дела, сеньор Лас-Касас? — еще более раздраженно сказал Кеведо.

Не желая огорчить хозяина дома, но едва сдерживаясь, с горящими от гнева глазами, Лас-Касас быстро отпарировал:

— Сеньор епископ, как бы я мало ни знал, с тем незначительным образованием, которое я, по вашему мнению, имею, а может быть, еще и меньше, чем вы считаете, все же я могу сделать некоторые неутешительные для вас выводы. Вы грешили тысячу и тысячу раз, вы не занимались вашей паствой, вы не заботились, чтобы освободить ее из рук тех тиранов, которые ее уничтожают, вы едите мясо и пьете кровь ваших несчастных овец! Если вы не вернете все, вплоть до последней монеты, что вы оттуда привезли, вам не спасти своей души, как Иуде!

Испуганный этим метким обстрелом, Кеведо захотел превратить все в шутку и примирительно улыбнулся.

— Смеетесь, сеньор Кеведо? Вы должны были бы плакать горькими слезами! — возмутился Лас-Касас.

— Да, да, — шутливо ответил Кеведо, — у меня тут в сумке эти слезы!

— Я знаю, что уметь плакать настоящими слезами над тем, что стоит оплакивать, — это дар божий! — продолжал Лас-Касас. — Вы должны были бы просить господа бога, чтобы он дал вам эти слезы!

Епископ Бадахо, добродушный старик, давно хотел прекратить ссору гостей и вмешался в этот словесный поединок:

— Будет вам, сеньоры, будет. Перестаньте!

Диего Колон переменил разговор и увлек Лас-Касаса в другую комнату.

…Бартоломе долго готовился к своему выступлению в королевском Совете. Ему казалось, что от его первой речи перед молодым королем зависит будущее Индии. Он понимал, что говорить нужно смело, но сдержанно, сила его доказательств должна быть неопровержима, а доводы — неотразимы.

Королевский Совет был обставлен со всей торжественностью и пышностью, присущей двору Испании. Но Бартоломе был поглощен своими мыслями. Он не видел ни великолепного убранства огромного зала, ни пурпурного балдахина над золотым троном, где должен был сидеть король… Он не слышал гула голосов множества блестящих придворных и советников короля, разместившихся на низких широких скамьях, стоявших вдоль стен и покрытых дорогими коврами.

До того, как вошел король, епископ Кеведо, заметив в зале монаха и Лас-Касаса, что ему не понравилось, раздраженно сказал монаху:

— Что вы здесь делаете? Разве монахи шатаются по королевским дворам? Лучше бы вы сидели в своей келье!

— Мы с вами одного ордена, ваше преосвященство, — с достоинством ответил францисканец. — И мне кажется, что и епископу место в монастыре…

Но в это время вошел король Карлос. Все встали. Король сел на трон. К нему подошли великий канцлер Гатинара и герцог Шьевр и спросили о порядке совещания. Вернувшись на место, канцлер сказал:

— Досточтимый епископ Кеведо! Его величество приказывает вам говорить об Индии, если у вас есть что сказать.

Кеведо встал, сделал очень изящный придворный жест и начал;

— Ваше величество! Я ждал много дней, чтобы предстать перед очами великого короля, и наконец мое желание исполнилось, — и, чтобы блеснуть своими знаниями, сказал по-латыни фразу, намекая на избрание Карлоса германским императором: — Facies Priami digna erat imperio! [54] Facies Priami digna erat imperio — ( латинск. ) — «Лик Приама достоин властелина» — слова Гомера, воспевшего Приама, царя Трои.

Затем епископ продолжал:

— То, что я хочу сказать вашему величеству, — тайна, и пусть вышлют из зала тех, кто не входит в состав Совета по делам Индий!

В этих словах был явный намек на Лас-Касаса и монаха.

Великий канцлер снова поднялся по ступеням к трону вместе с Шьевром и спросил мнение короля.

Вернувшись на место, канцлер сказал Кеведо:

— Досточтимый епископ, его величество король приказывает вам говорить, если у вас есть что сказать!

Но Кеведо стал настаивать, чтобы Лас-Касаса и монаха удалили. Его поддержал Фонсека. Еще раз подошли к королю канцлер и герцог Шьевр. И снова канцлер сказал:

— Сеньор епископ, его величество приказывает вам говорить об Индии, если у вас есть что сказать. А все те, кто здесь находятся, приглашены его величеством королем и мной.

Кеведо ничего не оставалось делать, как приступить к своей речи:

— Ваше величество! Могущественный король, ваш дед, Фернандо Католический, послал флот и людей в Новый Свет, и была открыта Терра Фирма. Меня направил туда его святейшество папа епископом, и пробыл я там пять лет. Мы, испанцы, терпели лишения и нужду. Многие умерли, а те, кто остался, вынуждены были грабить и убивать, чтобы не умереть с голоду и не быть убитыми. Первый губернатор был плох, а второй — еще хуже. Терпеть такое положение нельзя.

Много еще говорил Кеведо и в конце добавил, что не согласен с теми, кто против рабства индейцев. По природе своей и низкой натуре, сказал он, индейцы — рабы…

Когда он кончил, канцлер опять подошел к королю.

— Лисенсиат Лас-Касас, — сказал канцлер, — его величество приказывают, чтобы говорили теперь вы.

— Ваше величество! Я живу и работаю в Индии уже пятнадцать лет. И я свидетель того, что там происходит. В интересах короля узнать всю правду и положить конец злу, которое я пришел сюда обличить. Все государства Европы несравнимы ни по величине, ни по богатству с самой малой частью огромных пространств Нового Света. Я заявляю это с полным сознанием того, что оказываю вашему величеству бóльшую услугу, чем когда-либо подданный оказывал своему королю. И клянусь, что никакая надежда на вознаграждение не руководит мною! Ибо, несмотря на всю мою преданность и верность вашему величеству, я не сделал бы ни одного шага, не будучи уверен, что служу этим богу и справедливости!

Около часа длилась смелая и яркая речь Лас-Касаса. В заключение он сказал:

— Утверждение досточтимого епископа Кеведо, что индейцы рождены быть рабами, так же далеко от истины, как небо от земли! Народы Нового Света жили разумно и мирно под правлением своих сеньоров и королей. Но земли Нового Света богаты и обширны, а жители его добры и терпеливы. Их легко было завоевать, и христиане сделали это, не имея к ним ни жалости, ни уважения. Единственная причина разорения земель Индии и гибели индейцев — жажда испанцев к обогащению. Для достижения своей цели они готовы на любой произвол, на любую тиранию. А люди, подобные епископу Кеведо, прикрывают эту истинную причину ложной доктриной о том, что природа создала индейцев рабами! Ваше величество, вы должны осудить эту доктрину, искоренить самые мрачные ее последствия.