Эптон Синклер - Агент президента

Ланни встречался с этим государственным деятелем только случайно, но внимательно наблюдал за его участием в государственных и общественных делах. Он был высок и худ, с тонким землистым лицом, выдающимся носом и длинной шеей с адамовым яблоком, бросающимся в глаза. Он одевался в черное и носил старомодный стоячий воротничок бабочкой. Его можно было принять за гробовщика. Так как он жил в стране, где часто идет дождь, он никогда не выходил без характерного плотно свернутого черного зонта. Карикатуристы в поисках чудачеств немедленно это отметили, и в скором времени мир принял черный зонт как символ политической точки зрения.

Такую точку зрения сам Невилл называл "практичной", хотя более правильно её можно было бы назвать "коммерческой". Конечно, в большом масштабе. Он был бизнесменом, а это означало, что он покупал вещи и продавал их дороже. Он верил в эту процедуру. Конечно, в большом масштабе. Он считал, что она будет продолжаться достаточно долго и распространится по всему миру. Всё будет работать само собой, и все проблемы решатся сами по себе. Он происходил из старинного рода торговых аристократов. Он был лорд-мэром города Бирмингема, как и его отец, пять дядей и двоюродный брат. Лично Невилл был сухим и лишённым воображения стариком, интересующимся птицами и рыбами больше, чем людьми. Он был пацифистом, который производил орудия убийства. Он считал, что может продолжать делать их в больших масштабах без их использования. Ему никогда не приходило в голову, что если его клиенты не намерены их использовать, то они перестанут их покупать.

Ланни узнал из газет, что фюрер был в Бергхофе, и не трудно было догадаться, что переговоры будут проходить там. Он мог бы позвонить Гессу и получить приглашение. Но зачем? Ему, конечно, не будет предложено выступить в качестве переводчика на этом чрезвычайно важном мероприятии, и он мог быть уверен, что в доме не будет никаких криков. Ади относился с большим уважением к английским правящим классам и самым серьезным образом хотел получить их согласие на то, что он был полон решимости сделать. Он всегда был вежлив в общении с ними, и в этом случае будет стараться изо всех сил вести себя как бирмингемский гробовщик.

Ланни мог предвидеть, что должно было произойти, как если бы он там присутствовал. Эта встреча, которой был взбудоражен весь мир, на самом деле была своего рода сценической постановкой, на репетиции которой присутствовал Ланни. Детали урегулирования были разработаны Джеральдом Олбани в Берлине и Видеманом в Уикторпе и Кливдене. Ади выдвинул свои требования, и их приняли. Данное драматическое путешествие главы британского правительства должно было иметь дело не с тем, что делать, а каким образом и когда делать. Удастся ли убедить Его Превосходительство продемонстрировать лучшие манеры поведения за столом и не хватать всё обеими руками, рискуя опрокинуть супницу? Сможет ли он убедить судетских немцев выдержать ещё несколько дней, пока мистер Чемберлен и его друзья не убедят французов, что они должны отказаться от своих обязательств перед Чехословакией, и заставить чехов поверить, что у них не осталось друзей в Европе, и что у них нет выбора, кроме как сдаться?

Вот для чего будет этот драматический полет. А когда фюрер уступит еще несколько дней, то это станет триумфом британской дипломатии, о котором раструбят миру по радио. Факты об этом, отпечатанные на машинке Ланни в одном из лондонских отелей, уже нескольких недель лежали на столе президента Рузвельта. И все, что Ланни мог получить сейчас, было бы мрачным удовлетворением, говорившим: "Я предупреждал вас об этом". А поскольку это было так, он отказался слушать чьи-либо возбужденные речи, а будет спать, а утром не предложит Золтану ехать в аэропорт и присоединиться к ликующим толпам, встречающих премьер-министра. Скорее всего, пара пойдёт смотреть картины и будет обсуждать цены и клиентов, как будто бы Европа уже не стояла на пороге второй мировой войны.

Мысли Золтана были в запутанном состоянии. Он был мирным человеком, человеком широких взглядов, хорошим европейцем, который не имел ни с кем никаких разногласий по вопросам национальности, вероисповедания или политической идеологии. Он встречал людей на приятных залитых солнцем полях искусства. Его род занятий включал одновременно и бизнес, и удовольствие. Он позволял ему передвигаться по всему западному миру. Он научился вежливо слушать, что говорят другие люди, и, если бы они попытались втянуть его в полемику, то он сказал бы им, что любитель искусства должен быть выше всех сражений. Теперь ему казалось, что мир сходит с ума, что цивилизация совершает самоубийство. Он принял за действительность сценическую постановку, получившую название "Мюнхен". Чемберлен действительно пытался сохранить мир в Европе, и Золтан ждал исхода в болезненной неизвестности. Таково было настроение среднего неосведомленного человека во всем мире, и Ланни должен был присоединиться к миллионам других, говоря: "Господи, помоги ему!"

Человек с черным зонтиком приземлился в аэропорту Мюнхена и был немедленно доставлен к бронепоезду фюрера, который отвёз его в Берхтесгаден. Везде толпы приветствовали его. В Бергхоф его доставили на автомобиле, а нацистское радио рассказало, как фюрер вышел с непокрытой головой под дождем поприветствовать его. В течение трех часов два государственных мужа сидели в кабинете Гитлера только с переводчиком. Затем официальное коммюнике объявило, что они имели "всеобъемлющий и откровенный обмен мнениями". Позже, рассказывая об этом в Палате общин, премьер-министр сказал, что у него там сложилось впечатление, что "канцлер обдумывал немедленное вторжение в Чехословакию".

Чемберлен продолжил петь: "В вежливых, но вполне определенных словах герр Гитлер дал понять, что он решил, что судетские немцы должны иметь право на самоопределение и на возвращение в рейх, если они пожелают". В этих последних словах премьер-министр повторил один из любимых обманов герра Гитлера. Нельзя было поверить, что он сделал это по наивности. Конечно, Джеральд или Седди или какой-либо другой из его постоянных сотрудников министерства иностранных дел должны были сообщить ему, что судетские немцы никогда не принадлежали Рейху, так как они покинули Германию девятьсот лет назад. А что касается "самоопределения", то этих немцев об этом никто не спрашивал. "Определились" нацистские агенты и агитаторы, и среди их определений было, что в этом регионе никогда не должен проводиться справедливый плебисцит.

Здесь был автор Mein Kampf , демонстрируя свой тезис о том, что чем больше ложь, тем легче заставить в неё поверить. По его мнению, если повторять ложь достаточно часто, то её примут за правду. Ади заставил поверить, что он был хозяином Германии, и он собирался заставить поверить, что он хозяин всех земель, где живёт какое-то количество немцев. Такова была доктрина Blut und Boden . Ади передвинул две трети своей армии к границам Чехословакии. Решился бы он на такой риск, если бы ему "не дали понять" британские государственные мужи, что они не собираются защищать эту страну? Чемберлен считал, что члены палаты общин поверят, что он рискнул бы, и, предположительно, позволят ему продолжить играть роль государственного деятеля, который спасает Европу от разрушительной войны.