Станислав Сенькин - Заговор Дракона. Тайные хроники [litres]

Хорошенько подумав, послушник назвал свой рецепт спасения. Рецепт этот был очень простым: нужно было молить Бога с полчаса, чтобы получить отпущение грехов. Не знаю, откуда он взял именно это время – полчаса? Мол, благость Творца способна растопить мое сердце даже за такое малое время. Затем мы встали с ним на колени и стали читать по очереди Иисусову молитву. Он наблюдал, чтобы я правильно крестился и четко проговаривал: «помилуй мя». Наконец, мне будто бы стало плохо: лицо почернело, и я еле стоял на коленях. Послушник стал неистово орать прямо мне в ухо, чтобы я держался: «Пройдет еще немного времени, и ты преобразишься. Терпи! Терпи!» Я попросил у него ведро воды, чтобы смочь физически перенести покаяние. Послушник, думая, что он стоит у истоков исторического духовного события, быстро сбегал за водой. Как только я выпил ведро воды, мы с ним продолжили наши молитвенные труды. После десяти минут упорной молитвы у меня полились слезы умиления. Послушник был просто счастлив. Он думал, что помог мне покаяться перед Богом. Заставить покаяться вампира – это, пожалуй, подвиг, который по плечу только великому святому. Я, сияя от умиления, попросил послушника принести мне еще одно ведро воды, чтобы быть способным довести покаяние до конца. Послушник резво побежал исполнять просьбу. Выпив второе ведро воды, я почувствовал в себе большую силу. Разорвав цепи, как гнилую веревку, я схватил перепуганного послушника за ворот. Сначала я хотел забрать его тепло, но потом передумал: не хотелось бы осложнять отношения с обиличевцами. Все-таки гранд Терион возложил на меня полномочия дипломата…

Я прервал его и попытался показать, что владею информацией:

– Но, как мне кажется, полномочия представителя ордена побеждающего дракона в Сербии перешли к Барченко!

– Что?! Барченко – жалкий аферист. На что вообще способен этот старик? Тем более у него прорыв подавляемой структуры либидо [27]. А это значит, что он не может адекватно реагировать на различные критические ситуации, которых в жизни вампира немало.

– Что значит прорыв структуры либидо? Это что – такой вампирский психоанализ?

– Вроде того… Зигмунд Фрейд занимался втайне и психоанализом вампиров.

– Так что… Они… то есть вы, поддаетесь психоанализу?

Корвин внимательно посмотрел на меня:

– Конечно же, нет. Но кое-какие психологические закономерности существуют и у нас. У нас есть и свои неврозы. Фрейд их подметил с присущим ему талантом и написал по нашему заказу специальное приложение к книге «Тотем и табу». В обычное собрание сочинений отца психоанализа эта работа, как вы понимаете, не входит. Но она есть в наличии для узкого круга вампиров, и я очень ее ценю. Вампиры, как известно, никого не любят. Но в них есть нечто и от человека. Я вроде бы вам говорил про желание отдать, которое люди называют любовью. Аристократы-вампиры могут контролировать это желание, и оно не вызывает больших неприятностей в нашей жизни. Но вампиры-одиночки типа этого Барченко часто не справляются с желанием полюбить, и у них происходит то, что мы называем прорывом или разрывом подавляемой структуры либидо. Его любовь к Габриелле – яркий пример этого вампирского нарушения. Переполняемый желанием отдать, вампир лихорадочно ищет объект для отдачи и обычно выбирает какое-нибудь животное, но не человека. Потому что последнее – это духовная смерть вампира. Затем он стремится полностью отдать себя этому существу, не в силах справиться с пробудившимся влечением. Этот Барченко поклонялся и подчинялся своей Габриелле. Вампир, конечно, понимает всю смехотворность и гибельность подобного влечения, но ничего не может с собой поделать. Он становится крайне уязвим и зависим от объекта обожания. Это чувство длится от года до десяти лет и может закончиться плачевно. Мы лечим таких в Англии, но в Восточной Европе все пущено на самотек. Любовь Барченко к собаке – яркий клинический пример этого невроза. – Корвин насмешливо покачал головой. – Я давно знал, что этот русский вставляет мне палки в колеса. Мы еще улыбались друг другу, но втайне уже творили пакости. Я направил в Лондон на него целое досье, в том числе упомянув и о том, что вампир Барченко давно добивался лидирующего вампирского влияния в Сербии. Но я все же использовал его, покуда это было можно. Убив Настича, Барченко подставил меня перед грандом Терионом. Наше сотрудничество с ним прекратилось, и я готов удалить появившегося соперника с шахматной доски.

Я посмотрел в сторону. Из бункера послышались дикие крики русского вампира.

– Так что же – это Барченко убил Настича?

– А кто же еще! Он чуть не вверг ордена драконов в жесточайшую войну. Мне сейчас придется вести свою дипломатию и даже идти на уступки, чтобы исправить ситуацию. А Барченко я помог справиться с его психическим нарушением, как истинный сознательный вампир.

– Каким же образом?

– Эта тварь, Габриелла, предпочитала на ужин говяжий или телячий ростбиф и, как ни странно, английский пудинг. Я подкупил швейцара, чтобы в этот вечер он проконтролировал приготовление пищи. Это был особенный пудинг…

– Вы отравили Габриеллу!

– Не будьте таким сентиментальным! – Голос Корвина стал жестким. – И облегчил вам задачу по пленению Барченко. Если бы не я, Барченко разорвал бы вас вместе со всеми серебряными пулями и кинжалами. Опять же, повторюсь, мне это невыгодно, поэтому я и вмешался в ситуацию. Швейцар в «Москве» – мой агент, он родной брат привратника дома Бориса Карича. Поэтому я знал о вашей операции, как и о всех передвижениях, и вмешался, чтобы Барченко с вами не разделался. Мне это более чем невыгодно.

«Ага! Значит, привратник Бориса действительно брат того швейцара!» – подтверждение своей давней догадки вряд ли могло меня утешить. Я уже настолько свыкся со своей ролью руководителя операции, что меня разозлили презрительные откровения Корвина:

– А зачем вы мне все это говорите?! Матвей, вы же раскрываете передо мной все свои карты!

– Не все, Горич, далеко не все. Мне просто хочется поставить вас на место, чтобы вы поняли, что я управляю ситуацией, пусть даже в плену обиличевцев. Я играю в игру с Божко, и мы передвигаем вас, как пешки. Каричи – слоны, Настич – ладья, а ты и этот костолом Ненад просто разменные пешки. Все мы знаем, что иногда пешки проходят на последнюю линию и становятся ферзями. Но когда играют профессионалы, такого обычно не происходит. Почитайте теорию эндшпиля Ботвинника, и вы узнаете, что прохождение пешки в ферзи имеет под собой чисто психологические причины. Шахматы отображают жизнь, а в жизни любая серая клюшка мнит себя королевой. Преображение пешки в ферзя – это своеобразный миф, как восхождение Геракла на Олимп. Это оправдание пешки, что она всего лишь пешка. Такова моя судьба – говорит пешка – но если я буду следовать своей судьбе и предназначению, то, может быть, однажды стану королевой. Послушайте разговоры пешек – они обычно о том, как одна из них стала ферзем. И вы, Горич, такой же! Я открываю вам эту информацию, хорошо зная, что вы не сможете ею правильно распорядиться и сыграть в свою особенную игру. Ведь вы, Горич – пешка. Смиритесь с этим.