Мэри Келли - Залив Голуэй

— Джеймс Галье, — сказал он. — Хотя, покидая графство Донегол, он был Галлахером. Но как француз он получает здесь больше заказов на свои работы.

Питер сказал, что картины стоят тысячу долларов — одна только краска потянула на сотню, плюс плата художнику за работу в течение пяти лет.

— Очень красиво, — сказала я и поинтересовалась именами изображенных здесь святых.

На картине две женщины, одетые в элегантные платья и подбитые мехом мантии, стояли на коленях перед богато одетым епископом на фоне большой церкви с колоннами. Может быть, это папа римский? Питер Догерти поднял меня на смех. Неужели я не узнала самого Святого Патрика, который крестит Эне и Фиделму, дочерей Арта О’Лири, верховного короля? У меня хватило ума не начать объяснять ему, что тогда на Фиделме и Эне должна была бы быть домотканая одежда и что все часовни во времена Святого Патрика были маленькими мазанками. Но быть ирландцем в Америке означало совсем другое.

Чарли уже рассказал Питеру, что мы направляемся в Чикаго, и тот согласился помочь нам обменять наши деньги на доллары. Он сказал, что за наши тридцать два фунта мы сможем получить сто долларов, и этого вполне хватит на билеты до самого Чикаго. Питер Догерти работал в порту и был хорошо осведомлен относительно любых перевозок по воде. Он сообщил нам, что «Ривер Куинн» отправляется завтра, в понедельник, и лучше бы нам попасть именно на этот рейс, если мы хотим достичь канала Иллинойс-Мичиган до того, как он покроется льдом.

— Завтра? — расстроенно воскликнула Майра. — Так скоро?

Она разговаривала с Мэгги и Энни, женой Питера.

Энни Догерти пригласила нас на обед к себе домой. Они жили довольно далеко о церкви Святого Патрика, и это удивило меня.

— Ирландцы начали селиться в Новом Орлеане давным-давно, — сообщил мне Питер Догерти. — А наш пастор, отец Маллин, сражался еще во время войны 1812 года.

Вновь прибывшие жили в районе, который назывался Канал. Догерти привели нас к группке беспорядочно расположенных симпатичных деревянных коттеджей, окрашенных в разные цвета: синий, розовый, желтый, зеленый. У каждого обязательно было свое крыльцо, на котором играли дети.

Догерти угостили нас чаем и каким-то блюдом из картошки. Я заметила, что их дети, родившиеся уже в Новом Орлеане, растягивают слова, как это делала мадам Жак: в голосах их слышалась очаровательная мягкая интонация, приводившая Джеймси в восторг.

Пока мы беседовали перед их коттеджем, наши дети куда-то ушли с юными Догерти. Питер уже нашел для Чарли работу в порту. Мэгги надеялась зарабатывать в больших домах: стирать, готовить или убирать. Но Энни объяснила ей, что всю эту работу выполняют рабы. Впрочем, плата за жилье здесь была невысокой, да и теплые зимы тоже очень помогали прожить.

— Так что на обогрев здесь много тратиться не придется, — сказала она.

Питер Догерти собрал всех детей и вместе с нами повел их в конец улицы.

— К Миссисипи, — с гордостью объявил он. — Четвертая река в мире по своей длине — никакая речка у Sassenach и близко не сравнится с ней.

Он показал на воду и сказал, что «Ривер Куинн» пять дней будет везти нас по Миссисипи, а потом по реке Иллинойс до местечка под названием Ласаль, где мы на сутки пересядем на баржу для плаванья по каналу.

— В Чикаго вы будете через неделю, если считать от сегодняшнего дня.

— А вы знаете кого-нибудь в Чикаго? — спросила Майра у Энни.

Та ответила, что не знает.

— Поговаривают, что это суровое место.

— А вот Новый Орлеан — очаровательный город, — сказала Майра.

— Не могу с вами не согласиться, — ответила Энни.

Потом Питер Догерти отвел нас обратно к дому сестры Генриетты. Он был удивлен, увидев, где мы остановились, но почтительно поднял шляпу перед сестрой Генриеттой и сказал, что зайдет за нами завтра, чтобы решить вопрос с обменом денег и нашими билетами.

— Нужно будет дать часть наших долларов сестре, — сказала я Майре, когда мы поднимались по ступенькам крыльца.

Она кивнула и хотела что-то ответить, но тут появилась мадам Жак и увела нас.

— Venez, venez [52] Venez — пойдемте ( фр .). .

Мы последовали за ней на большое открытое пространство, куда рабы приходили молиться, петь и танцевать. Называлось оно Площадь Конго.

— Здесь мы поддерживаем традиции наших предков, — пояснила она.

Бой множества барабанов со всех сторон — мужчины, женщины и дети двигались в танце в едином ритме, словно одно большое сердце.

Лоренцо и Кристоф потянули наших детей в один из рядом танцующих кружков. Когда дети прилично утомились, мадам Жак принесла нам куски изумительно вкусного мяса, поджаренного на одном из многочисленных костров, разожженных вокруг.

— Это еще вкуснее, чем бананы и печенье, — сообщил мне Джеймси.

Когда мы уходили, мадам Жак показала на очень высокую красивую женщину, всю в белом.

— Это кузина сестры Генриетты, Мария Лаво, — сказала она. — Ей знакомы все ритуалы нашей африканской религии. Я попрошу ее благословить вас.

Мадам Жак выстроила нас в ряд перед Марией Лаво, и та положила свою ладонь по очереди на головы наших детей. Они стояли очень смирно, когда она нагибалась к каждому и шептала ему на ухо несколько слов. Мы с Майрой также протянули ей Стивена и Грейси для благословения.

Затем Мария Лаво взял меня за плечи и заглянула мне в глаза.

— Soyez forte , — сказала она мне. — Будь сильной.

Затем она перешла к Майре и сделала то же самое с ней.

— Soyez sage , — сказала она Майре. — Будь мудрой. И осторожной.

Мы все очень устали. Вернувшись к сестре Генриетте, сразу уложили детей спать.

— Мы тоже должны поспать. Завтра нам предстоит много сделать. «Ривер Куинн» выходит на закате, — сказала я Майре.

— Мне нужно с тобой поговорить, — ответила она. — Выйдем на крыльцо. Садись, — показала она на качели.

Какое-то время мы сидели молча, тихонько раскачиваясь взад-вперед в объятьях теплой ночи, пропитанной сладковатыми ароматами цветов.

Потом сестра нарушила тишину:

— Онора, мы должны остаться в Новом Орлеане. Будем дурами, если уедем отсюда.

— Майра, мы должны ехать в Чикаго. Я обещала Майклу. Патрик Келли ждет нас там.

— Майкл умер, Онора, и очень на то похоже, что Патрик Келли тоже.

— Мама, — вдруг услышала я.

Обернувшись, я увидела Пэдди.

— Что ты тут делаешь? Ты должен уже спать.

Я встала с качелей и подошла к нему.

— Мы завтра уезжаем.

— Нет, мама, — сказал Пэдди. — Нам нравится здесь. И мы все хотим остаться. Тетя Майра сказала нам, что мы можем это сделать.

— Что? — Я вопросительно взглянула на Майру.

Она подошла ко мне:

— У нас с мальчиками был разговор, Онора. И, конечно, все имеют право голоса, когда речь идет о том, где нам поселиться.