Мэри Келли - Залив Голуэй

— Ваш проезд оплачен полностью до Чикаго, — снова и снова повторял нам Питер Догерти. — Если какой-то жулик начнет убеждать вас в обратном, гоните его. Вы не должны этого допустить. Чего только они ни плетут путешественникам, просто ужас. Рассказывают, что билет ваш недействителен, потому что на нем нарисована одна лошадь, тянущая баржу по каналу, а не две. Или начинают иначе: «На вашем билете нарисована лошадь, а эту баржу тянут ослы. Покупайте другой». Не обращайте внимания на весь этот бред. Вы должны постоять за себя.

Но лодочник спокойно и без проблем принял мой билет.

Ласаль, штат Иллинойс. Ласаль… Сестра Генриетта рассказывала мне, что когда-то эта территория принадлежала французам. А сейчас — Америка.

Наша баржа «Генерал Фрай», судно довольно странной обрубленной формы — длинное, широкое, но с узким дном, — едва помещалась между каменными стенами канала.

— Проходите, миссис! Ступайте живее, мальчики. Со стороны Чикаго тянет холодный ветер. Если не поторопимся, по каналу пойдут обломки льда. Затянули вы со своей поездкой. Это уже одна из последних барж, которая пойдет по каналу в этом году.

Выкрикивавший это мужчина был одет в синюю униформу. В одной руке у него блестела духовая труба, которой он размахивал, подгоняя нас:

— Давайте, давайте! Поехали!

Лошади, которые должны были тянуть баржу за трос по каналу, тоже нетерпеливо топтались на месте в своей сбруе, мол, ну давайте уже, шевелитесь.

Вместе с остальными пассажирами мы прошли в расположенную посредине баржи каюту с большими стеклянными окнами, выходящими на палубу, и разместились на замечательном плюшевом диване.

Я была измождена, но ребенок внутри меня бодрствовал и брыкался. И все же я закрыла глаза и уже засыпала, когда громкий звук заставил меня вздрогнуть и очнуться.

— Господи Иисусе! — ахнула Майра.

И снова этот резкий рев!

— Это там, мама, на палубе, — сказал Джеймси. — Лодочник дует в свою трубу.

— Посмотри, мама, видишь? — сказал Пэдди. — Лошади уже начали тянуть.

Еще двадцать четыре часа, сотня миль медленным размеренным шагом, и мы прибудем в Чикаго. Стивен, девочки, Майра и я спали, убаюканные неторопливым движением баржи. Но мальчишки, включая пятилетнего Дэниела, все время оставались на палубе с лодочником.

— Мама, мама! — возбужденно позвал меня Пэдди. — Иди сюда, посмотри!

Солнце стояло уже высоко. Мальчики простили меня за то, что я увезла их из Нового Орлеана. «Этому народу дай поесть, поспать, покажи им большой двигатель — и они вообще не будут никому досаждать», — подумала я, присоединяясь к детям на верхней палубе.

Листья деревьев по берегам канала окрасились в потрясающие осенние цвета. Я еще никогда в жизни не видела разом столько красного и золотого.

— А что это за деревья? — спросила я у лодочника.

— Клены, — ответил он мне. — И уже последние из неопавших: в Чикаго все ветки уже голые. — Он стоял на палубе рядом с калиткой. — Вдоль пути нашего следования по каналу растут клены, дубы, березы, но дальше, в прерии, уже не найдешь ни деревца, ни кустика. — Он показал на открытое пространство, которое я могла рассмотреть лишь мельком в просветы между деревьями. — Там нет деревьев, нет топлива. А фермеры строят свои дома из дерна.

— Из дерна?

— Ну да: из вырезанных кусков земли, сложенных друг на друга.

— Вроде как scalpeen , — сказала я.

— Что, простите?

— Это такие землянки, которые делаются в канавах, а сверху покрываются торфом, — пояснила я.

— А-а, — без всякого интереса сказал он. — Дома из дерна в прерии в скором будущем исчезнут. Фермеры будут строить каркасные дома из леса, который будут поставлять сюда по замечательному каналу через реку Иллинойс и озеро Мичиган. Мы увозим их урожай, а взамен привозим из Чикаго все, что им требуется. Канал открыт всего шесть месяцев, а перемены уже наступают. Мы никогда не построили бы канал Иллинойс-Мичиган без этих неистовых ирландцев. Вот кто умеет копать, я вам скажу. Мозгов нет, зато море физической силы, да еще горячее желание рисковать покалечиться или даже погибнуть за каждый доллар. Но они вовсе не ценят человеческую жизнь, как мы, — наверное, потому что их так много.

— Я сама ирландка, — сказала я, — и…

— А сколько у вас детей? — перебил он меня. — Десять?

Я отошла от него к перилам у другого борта. Что за тупая деревенщина, guilpín . Слава богу, что его не слышали наши мальчики. Они были слишком заняты тем, что махали рукой детям на берегу. Не дети ли это тех самых фермеров, которые теперь перебираются из земляных домов в деревянные?

Но лодочник последовал за мной, продолжая твердить мне о том, как ирландские рабочие гибнут, потому что не одеваются должным образом, пьют дешевый дрянной виски…

Я попыталась заткнуть уши — слишком устала препираться с ним.

Но тут заговорил еще один парень, который до этого стоял молча и что-то рисовал у себя в блокноте. Он сказал, что он немец, что зовут его Карл Кульман и что он инженер, осуществляющий надзор за общественными работами в Америке. А лодочнику он заявил, что нигде в мире не видел профессионального мастерства такого уровня, как на строительстве этого канала. Тщательно подогнав все камни, рабочие очень умело выложили все стены, которым предстояло выдержать давление миллионов галлонов воды.

Затем он обернулся ко мне:

— Я восхищен работой ваших соотечественников, мадам.

— Благодарю вас, сэр, — ответила я и, развернувшись спиной к лодочнику, направилась в каюту.

— Саммит! — прокричал на рассвете лодочник.

Дети и Майра еще спали, но полному мужчине рядом со мной, фермеру, едущему в Чикаго продавать свой урожай, захотелось поговорить. Ну почему ко мне так и липнут все любители поболтать?

Фермер сообщил мне, что «Генерал Фрай» — это пассажирская баржа. Другие баржи перевозят грузы — многие и многие тонны. Пшеница, которую он продает, в Чикаго будет погружена на пароход, пересечет Великие озера до Буффало, а затем отправится по реке Святого Лаврентия и дальше на Европу.

— И все по воде, — продолжал он. — Подумать только — водный путь от Мексиканского залива до Канады и через Атлантику. Этот канал Иллинойс-Мичиган — просто мечта столетий! Наш конгрессмен, молодой адвокат по имени Авраам Линкольн, произнес большую речь в день, когда в Буффало прибыли первые грузы. Он заявил, что французы, осваивавшие эту страну в прежние времена, и представить себе не могли, что способна сделать Америка. Посмотрите теперь, как разрастется Чикаго! — воскликнул он. — Сколько людей проживает там теперь? — спросил он у лодочника, который как раз зашел в каюты.

— Ну, я бы сказал, что тысяч пятнадцать-двадцать по крайней мере.