Мэри Келли - Залив Голуэй

— Мы едем в Чикаго, — отрезала я.

— Что? Ты считаешь, что можешь раздавать приказы и я буду им беспрекословно подчиняться? Не буду, — сказала Майра. — А еще ты должна прислушиваться к мнению своих сыновей.

— Пэдди? — обратилась я к нему.

Но у него за спиной уже стояли Джонни Ог, Томас, Дэниел и Джеймси.

— Мы будем зарабатывать деньги, танцуя с Лоренцо и Кристофом, а Томас будет собирать монеты у зрителей, — сказал Пэдди.

Я попыталась привести им свои аргументы практического толка. Ситуация такова: мы — две женщины с восемью детьми, и один еще должен вскоре родиться, а денег у нас мало. Мы нашли здесь доброту, нас тепло приняли, но сестра Генриетта и Догерти сами борются за существование. Они могут оказать помощь путешественникам на несколько дней, но нельзя рассчитывать на то, что они будут принимать нас неопределенно долго. Однако Майра и мальчики ничего не хотели слушать.

— Мы уже тренировались, мама, — сказал Джеймси.

— И ты тоже, Джеймси? — удивилась я.

— Мы могли бы дать Джеймси дудочку, тетя Мед, — вставил Дэниел.

— Новый Орлеан очень даже хороший город, — поддержал их Томас.

— Так что ты перед лицом бунта, Онора, — подытожила Майра.

— А ты — его предводитель?

— Ты привезла нас в такую даль. У нас на руках есть сотня долларов — достаточно для хорошего старта.

— А что потом, Майра? Ты же сама слышала, что говорила Энни Догерти: всю домашнюю работу здесь выполняют рабы.

— Есть и другие способы зарабатывать. Похоже, в Новом Орлеане ценят красивых женщин, — заявила Майра, набрасывая на плечи свою красную шаль.

— Боже мой, Майра. Тебе, безусловно, нельзя разыгрывать из себя Жемчужину здесь, в Америке. А все шансы у тебя есть.

Майра взвилась и принялась кричать на меня. Кто я такая, чтобы судить ее после всего того, что она для меня сделала?

— Прошу тебя, Майра. Мальчики… — начала было я.

Но они, все пятеро, стояли молча, скрестив руки на груди, — маленькие мужчины. Сколько Джонни Огу? Почти девять. Пэдди — восемь, Томасу — семь, Джеймси — шесть, Дэниелу — пять.

Воины Красной ветви выстроились строем против меня.

Сестра Генриетта и мадам Жак, заслышав шум ссоры, тоже вышли на крыльцо.

— Мальчики! — воскликнула сестра Генриетта. — Так нехорошо. Нужно проявлять уважение к старшим.

Сестра Генриетта в общих чертах рассказала нам о той стороне Нового Орлеана, которую мы еще не видели. И смутно намекнула на demimonde, полусвет, все время поглядывая на Майру. Затем мадам Жак сказала, что белые мальчики не выступают вместе с цветными на улицах Нового Орлеана.

Но Майра лишь качала головой. Наконец она не выдержала и сказала:

— Ну ладно. Разделим деньги. Я со своими детьми остаюсь. А ты со своими уезжаешь.

Сумасшедший дом.

— Нет, нет, нет! — Это была реакция мальчишек. Они не хотели расставаться.

Затем слово взял Пэдди:

— Пальцы в кулак, мама!

Они все дружно сжали свои маленькие кулачки и подняли их над головой.

— Путь в Чикаго — действительно очень долгое путешествие, — сказала сестра Генриетта. — Вы уверены, что поступаете правильно?

— Да, сестра. Вы, конечно, сможете меня понять. Я торжественно поклялась своему мужу перед его смертью, что отвезу наших детей в Чикаго к его брату Патрику Келли. И я верю, что душа Майкла не будет почивать с миром, пока мы не окажемся в безопасности у его брата.

Я повернулась к мальчикам:

— Даже не просите меня идти против воли вашего папы. Пэдди, в Новом Орлеане нет ни единого человека, кто знал бы его. А в Чикаго такой человек есть. Ваш дядя Патрик. Ты помнишь, как он приходил помогать нам с нашей pratties , как выступал против Sassenach ? Они братья с вашим отцом, мальчики.

— Как мы, Пэдди, — сказал Джеймси.

— Тогда я считаю, что нам нельзя оставаться тут, если папин брат ждет нас в Чикаго, — сказал Пэдди и взглянул на Джонни Ога. — Я должен ехать.

Джонни Ог понимающе кивнул:

— Да, должен.

Затем он повернулся к Майре:

— А есть в Америке кто-нибудь, кто помнит моего папу?

Майра покачала головой.

— Я помню его, Джонни Ог, — лучшего рыбака во всей Барне, — вмешалась я. — Твой дядя Майкл играл на своей волынке на их с вашей мамой свадьбе.

Я повернулась к Майре:

— Прошу тебя. Если мы разделимся, то много потеряем.

— Мы не должны отпускать их туда одних, мама, — сказал Джонни Ог. — У тети Оноры не столь острый язык, как у тебя. Кто-нибудь обязательно обжулит их.

— Джонни Ог прав, — подтвердила я.

Майра обернулась к старшему сыну:

— Значит, ты тоже хочешь ехать?

— Да, — ответил тот.

— И я уже хочу, — подхватил Дэниел.

Майра посмотрела на Томаса:

— А ты что скажешь?

— Мне нравится Новый Орлеан, — ответил тот, — но… я буду скучать по Пэдди и Джеймси.

— Боже правый, — вздохнула Майра. — Еще один бунт, похоже.

Но потом она рассмеялась:

— Ну ладно. Я поеду с тобой в Чикаго. Мы найдем Патрика Келли. Но только не удивляйся, если я когда-нибудь все-таки вернусь сюда.

На следующее утро мы с Майрой пошли с Питером Догерти. На билеты в третьем классе на «Ривер Куинн» ушло шестьдесят долларов — по десять за нас с Майрой и по пять за каждого из детей. Еще по четыре доллара с каждой их нас — за проезд на барже по каналу, детям — бесплатно. Еда в дорогу стоила пять долларов. С учетом того, что еще десять мы отдали сестре Генриетте, из всех наших сбережений у нас осталось семнадцать долларов. За свои хлопоты Питер ничего с нас не взял.

— Вам понадобится каждый пенни, — сказал он и помахал на прощанье рукой, когда колеса «Ривер Куинн» начали вертеться и наш пароход стартовал вверх по Миссисипи. Так он будет идти сутки напролет, день и ночь.

В Америке время не ждет.

Мы продолжали двигаться на север в темноте. Майра и дети дремали, прислонившись к мешкам с сахаром и кофе. Остальные пассажиры сгрудились на нижней палубе «Ривер Куинн». В основном это были семьи, однако встречались тут мужчины и женщины, путешествовавшие в одиночку. Сейчас все спали, но только не я. Молодой парень из Слайго, похоже, нуждался в собеседнике, который его выслушал бы. Он направлялся на запад Америки в поисках работы с крупным рогатым скотом и овцами на тамошних ранчо. Он сообщил мне, что на этом пароходе доберется до Сент-Луиса, а оттуда проедет еще тысячу миль на поезде до местечка под названием Форт-Бент, стоящего на знаменитой Дороге на Санта Фе.

— Нет, вы только подумайте, — я, который у себя на родине, в Ирландии, не отходил от собственного таунленда дальше чем на день пути, и вдруг еду через всю Америку за две тысячи миль, чтобы стать там ковбоем! — воскликнул он.

— Вы очень смелый, если едете один в полную неизвестность, — заметила я.