Мэри Келли - Залив Голуэй

— А двадцать лет назад всего населения было меньше тысячи, — сказал фермер. — Но на самом деле все это очень печально. Потому что жить в этом городе плохо. А жаль.

— Почему вы так говорите?

— Как почему? Потому что Чикаго — суровое место, где полно бандитов и преступников. Даже индейцы говорят, что тут воняет. На их языке «Чикаго» как раз и означает «дурной запах». — Он сделал паузу, видимо, ожидая, что я засмеюсь, но, не дождавшись, добавил: — Вы ирландка.

— Да.

— У меня есть к вам вопрос. Почему вы, пэдди, не начнете открывать фермы в прериях? — спросил он у меня. — Тут акры пустующих земель стоят сущие гроши, тогда как вы там, у себя, ютитесь толпами в трущобах.

— Ну… — начала было я.

Но он уже понесся дальше, рассказывая мне, что всего в нескольких милях от Чикаго трава вырастает высотой шесть футов, а почва столь плодородна, что там прорастает воткнутая в землю сухая палка.

— И это все плоская равнина, — говорил он. — Пахать легко. Я стою у себя на поле и вижу, как солнце садится за горизонт, при этом между мною и солнцем ничего нет — ни холмика, ни горки, только трава и дикие луговые цветы. Бери и работай! И все же ирландцы не идут на фермы. А битком набиваются в этот самый Чикаго. Почему?

— Чтобы купить даже самую дешевую землю, все равно нужны деньги, а потом еще и посадочный материал, — сказала я. — А еще плуги, лопаты, куры, телята, поросята и…

Я вспомнила семьи шведских и норвежских переселенцев на «Ривер Куинн». Я была уверена, что эти люди с неподвижными лицами подпоясаны набитыми деньгами поясами, полученными от продажи их земли на родине. Деньги должны помочь им начать все заново в Америке. А у наших парней есть только крепкие спины, а все, что они зарабатывают, уходит обратно в Ирландию, чтобы заплатить ренту и помочь еще кому-то из членов семьи перебраться сюда.

Пять громких и протяжных звуков трубы.

— Бриджпорт, — объявил лодочник. — Конечная остановка.

— Бриджпорт? — переспросила я. — А когда же Чикаго?

— Баржа останавливается здесь. Это конец пути.

— Но… Я что-то не понимаю, — сказала я, оглядываясь по сторонам, — ни зданий, ни улиц, лишь пустая пристань.

— Центр города находится в нескольких милях к северу, а канал заканчивается тут, — пояснил мне фермер.

— Нам необходимо в Чикаго отыскать церковь Святого Патрика. Как же нам туда добраться?

— Вы можете либо нанять небольшую лодку, которая поднимет вас вверх по реке, либо нанять повозку, либо идти пешком, — ответил он.

— Пешком? И как далеко?

— Четыре-пять миль.

«Пешком? Нет, только не пешком», — решила я. Дети за эти два месяца нашего путешествия почти не скулили и не жаловались, но просить их после этого пройти пешком еще пять миль…

— Подскажите, пожалуйста, как нам попасть в Чикаго, — попросила я лодочника.

— В Бриджпорте живут ваши люди, — ответил тот. — Именно отсюда начинали копать этот канал. Вы найдете там кого-нибудь. В любом случае, миссис, выбора у вас нет. Сходите на берег.

Лодочник заставил Майру и детей подняться на ноги — все они еще спали. Я подняла Стивена, взяла Бриджет за руку. Майра несла Грейси. Мы вышли на палубу.

— Но, сэр… — начала я.

Лодочник толкнул меня между лопаток, и я вылетела на трап, едва удержав Стивена на руках. Бриджет начала плакать и, схватившись за мою юбку, побежала за мной по мосткам.

Майра все еще стояла на палубе, кутаясь в красную шаль.

— Это и есть Чикаго? — удивилась она. — А где же розовые здания? Где шпили церквей? Где салуны?

Пристань была пуста. Вдалеке я заметила несколько деревянных домиков. Никаких улиц и никаких людей вокруг. Лишь утопающая в грязи тропа.

Где-то в глубине души я надеялась, что Патрик Келли станет нас искать и окажется здесь, чтобы встретить нас. Или же что я смогу узнать у кого-нибудь из портовых рабочих, где тут проживает Патрик Келли — тот самый, у которого золоченый посох.

Но в этом безрадостном месте мы были совершенно одни.

— Воскресное утро, — пояснил мне фермер, стоявший рядом со мной. — Еще рано. Ваши люди, вероятно, неплохо погуляли накануне — отсыпаются после виски. Что ж, желаю удачи, — сказал он и ушел.

Майра подхватила Грейси и спустилась по мосткам на берег. Мальчики топали за ней.

Мы уже съели все, что взяли с собой. И вот мы высадились — совсем одни, голодные, и негде спрятаться от холода.

Майра поплотнее закуталась в шаль и пристально посмотрела мне в глаза:

— И что теперь, Онора?

— Я… Я не знаю.

— Забытое богом место, где замерзнуть можно, — раздраженно бросила она.

Чтобы Бог отвернулся от этого места, хватило бы уже одного запаха. Похоже, что исходил он от речки, которая, извиваясь, уходила в сторону от канала.

От зловонного ветра слезились глаза. У меня кружилась голова, я дрожала и чувствовала в животе резкие тычки. Ребенок. Майкл, где же ты?

Я заплакала, Майра и дети присоединились. Мы плакали громко и навзрыд.

Ненавистные Sassenach не могли сломить меня. Голод? Болезни? Я выстояла против них. Даже когда умер Майкл, я держалась, решив, что обязательно выполню данное ему обещание увезти наших детей в Америку. Но сейчас… ничего этого не было. Я не чувствовала присутствия рядом с собой ни Майкла, ни Бога. Где же ты, Господи? Я выполнила свою часть работы. Майра права: ты совсем забыл это несчастное место. И нас забыл тоже.

Мне ужасно хотелось домой. Стоять под лучами солнца на Силвер Стрэнд у залива Голуэй. Хотелось снова стать молодой. Хотелось, чтобы рядом были муж, мама. Хотелось…

— Святое распятие, что это еще за кошачий концерт под боком?

Я обернулась. Вот черт. К нам приближалась чикагская версия того новоорлеанского громилы из порта, постукивавшая по ладони точно такой же дубинкой.

— А что в этом противозаконного, когда две матери и восьмеро их детей рыдают на пределе своих сил? — спросила я. — Ладно, тогда отведите нас в тюрьму! Пожалуйста! Лучше уж в камеру, чем на этом холодном ветру.

Он удивленно обернулся к Майре:

— О чем это она?

Майра шмыгнула носом сквозь слезы.

— Она наконец сдалась, слава богу. А теперь, если вы объясните нам, где разворачивается эта баржа, мы прямо на ней уедем обратно.

— В Ирландию? — переспросил он. — Я бы вам этого не советовал, миссис.

— В какую еще Ирландию, здоровенный вы sliveen ! В Новый Орлеан! — зло огрызнулась Майра.

— Кого это вы тут обозвали sliveen ? — возмутился он.

— А я что-то не вижу, чтобы кто-то еще, кроме вас, торчал тут на холоде!

— Майра, прошу тебя! — вмешалась я.

— Все, никаких «Майра, прошу тебя!». Это ты была так уверена, что мы найдем здесь Патрика Келли. Какой Патрик Келли? Да он, наверное, уже давно помер и похоронен где-нибудь вместе со своим золоченым посохом! Как я могла позволить тебе себя уговорить?..