Мэри Келли - Залив Голуэй

Такая конференция шла и сейчас. По внешнему виду двоих мужчин, беседовавших с олдерменом Комиски, можно было решить, что они обсуждают политические вопросы Чикаго. Это были такие же олдермены. Интересно, доживет ли Джеймс Маккена до тех времен, когда Бриджпорт вольется в Чикаго, а сам он будет представлять его в муниципальном совете? «В следующем году, — говорил он. — В 1863-м мы станем частью Чикаго».

Я начала разбирать почту. Всю неделю я читала печальные просьбы от семей пленных предоставить какую-то информацию. И среди них было очень много ирландцев. Обычно эти письма начинались со слов: «Я обращаюсь к вам как к ирландцу, нашему соотечественнику, зная о вашей преданности Ирландии, которую мы разделяем. Заклинаю вас…» Их сыновья ушли сражаться из Теннесси в составе 10-го пехотного полка под названием «Мятежные сыновья Эрина» в Форт-Донелсон или Форт-Генри. С тех пор от них не было ни слова. Убиты ли они? Попали ли в плен? «Ради бога, пусть они будут в плену, пусть сейчас находятся у вас в Кэмп-Дугласе». Их имена удивительно напоминали список Ирландской Бригады: Джон О’Нил, Патрик О’Доннелл, Энтони О’Брайен, всевозможные Мерфи и Маккарти. В этих письмах люди пытались объяснить, что парни с Юга воевали не за сохранение рабства или отделение, а просто потому, что «мы живем в той части Теннесси, где все за конфедератов. Просто всех захватила лихорадка войны, а мой сын не трус, а ирландец, готовый постоять за себя. К тому же разве не говорят фении, что после войны мы все вместе будем освобождать Ирландию?»

Останься мы в Новом Орлеане, Пэдди был бы сейчас в армии конфедератов и воевал бы против Ирландской Бригады. Случилось то, чего я боялась. Ирландские парни, такой страшной ценой выжившие в Великий голод, сейчас маршировали в составе своих отрядов, чтобы убивать друг друга.

Я открыла письмо из сегодняшней стопки. «Многоуважаемый командир и основатель славной Ирландской Бригады, — прочла я. — Я понимаю, что вашу честь, должно быть, осыпают проклятьями ваши соотечественники, пребывающие в смятении и страданиях. Мы, втянутые в этот катаклизм…» «Все это очень напоминает манеру изъяснения Оуэна Маллоя», — подумала я, вчитываясь в крупные буквы слов. Так может, это он и есть, наш Оуэн? Перевернув страницу, я прочла в конце: «С огромной благодарностью, ваш Юджин Маллой».

Боже ты мой, возможно ли такое?

— Полковник Маллигэн! — крикнула я. — Как в Америке будет звучать имя Оуэн?

— Юджин, полагаю.

Оуэн Маллой! Наш сосед по Нокнукуруху! Прошло уже почти пятнадцать лет с момента их отъезда. Все это время мы ничего не знали о них, и вот теперь… Оуэн писал, что его сын Джеймс, семнадцати лет, служивший в 10-м пехотном полку Теннесси «Мятежные сыновья Эрина», был объявлен пропавшим без вести и, предположительно, был убит в боях 8 февраля. Прошел уже месяц, но его жена в своей великой материнской вере продолжает надеяться вопреки всему: может быть, их мальчик все-таки находится в плену у полковника?

Джеймс был двухлетним малышом, когда они уезжали. Джеймс, выживший чудом: молоко у Кати было совсем жидким. Ее вернула к жизни еда, которую передавала нам Майра, и это спасло мальчика. Джеймс.

— Полковник! — вновь возбужденно воскликнула я, размахивая письмом и пытаясь что-то объяснить.

Мужчины опешили от неожиданности, когда я ринулась к нему через всю комнату.

Тихая миссис Келли внезапно потеряла контроль над собой. Я схватила его за руку, а полковник был так шокирован моими действиями, что позволил мне вытащить его из офиса на улицу и усадить в экипаж.

Мы ехали по Коттедж-Гроув к югу, и я все время подгоняла лошадей, чтобы они двигались быстрее. Господи, прошу Тебя, пусть Джеймс Маллой будет жив и мы найдем его там. Узнать это иначе было невозможно. Реальных списков пленных не существовало. Все заключенные в Кэмп-Дугласе записывались в армию добровольцами. Офицеров там не было, а подразделениями пленных командовали сержанты конфедератов.

Когда мы наконец доехали, я выпрыгнула из кареты и бросилась к воротам.

— Откройте! — крикнула я страже.

Полковник Маллигэн подошел и взял меня за руку.

— Миссис Келли, — сказал он, — в этом лагере сейчас находится десять тысяч отчаявшихся мужчин, многие из которых больны дизентерией и лихорадкой. Трое из них умирают ежедневно. Вы не можете просто так войти сюда и рисковать собой.

— Я все время вспоминаю о сыне моей сестры — вашем солдате, — который умирал от раны, не убившей его сразу. Мальчик моего соседа может быть здесь, может быть болен, может страдать. Я обязана попытаться спасти его. Вы ведь командир, полковник Маллигэн. Прикажите своим людям открыть ворота.

Он послушался меня.

Вся территория была уставлена бараками для пленных. Полковник сказал, что мы с ним не можем заходить туда сами, нас должно сопровождать доверенное лицо. Он все говорил и говорил, тогда как сын Оуэна и Кати мог находиться в одном из этих сорока или пятидесяти бараков.

— Пэдди Келли! — крикнула я. — Пэдди, это я, твоя мать!

Меня услышал бриджпортский паренек по имени Вилли Догерти. Он стоял на посту на стене у нас над головами.

— Миссис Келли? Что стряслось?

— Приведи ко мне Пэдди — и немедленно.

Увидев меня, Пэдди не обрадовался. Он отдал честь полковнику, а мне очень сурово сказал, что я не должна здесь находиться.

— Я ищу Джеймса Маллоя. Сына Оуэна и Кати. Отведи меня к ирландским парням из Теннесси.

— К «Мятежным сыновьям»? Неистовый народ.

Но я уже решительно шла к баракам. Вскоре увидела на одной из дверей прибитый гвоздями грязный кусок ткани с изображением арфы. На этом потрепанном знамени было также написано « Faugh-a-Ballagh » и «Мятежные сыновья Эрина».

У дверей группка солдат жарила что-то на палках, стоя вокруг костра. Со своими длинными бородами они были похожи на пугала. Один из них протянул свою палку мне.

— Не желаете ли крысятинки, леди? — ухмыльнулся он.

Остальные зашикали на него, но внутрь нас не пустили.

— Вам нельзя туда, миссис, — сказал один.

Но я все равно протолкалась к дверям.

Настоящий корабль-гроб. В тусклом свете я разглядела сбитые из досок нары в четыре яруса, на каждом из которых размещалось по три-четыре человека.

— Джеймс Маллой! Джеймс Маллой, отзовись!

Сидевшие на нарах люди уставились на нас.

— Джеймс, Джеймс Маллой! — позвал Пэдди.

— Я здесь. Здесь!

Жив. Слава богу, он жив. Я бегом бросилась по проходу на звук голоса.

Он с трудом пытался встать, и его соседи помогали ему сбросить ноги с койки, чтобы спуститься на землю.

— Джеймс, alanna , Джеймс, — задыхалась я, потянувшись к нему.

Но он оттолкнул меня:

— Не прикасайтесь ко мне, миссис. Я весь покрыт вшами.