Мэри Келли - Залив Голуэй

— Это все из-за путешествия по морю? — догадалась я. — Послушай, от морской болезни еще никто не умирал. Залив в это время должен быть спокойным, да и плыть не так уж далеко — не в Америку ведь. Мы выйдем на рассвете, в Арде будем уже к полудню. А оттуда до острова всего-то три мили. Ты должен поехать, — настаивала я. — Ведь я хочу поблагодарить Мак Дара именно за тебя, Майкл. Ты столько работал ради нас, ты не ленился. Ты мог бы ускакать в первое же утро, мог отправиться и дальше путешествовать на Чемпионке, но ты женился на мне. Ты вдохнул жизнь в эту землю, стал отцом троих детей и спас нас этой зимой.

Он поцеловал меня и заверил, что поедет с нами.

Плывя под парусом по центру залива Голуэй на púcán моего отца, мы чувствовали себя большой семьей и гордились этим. Стояло прекрасное летнее утро, и нашему путешествию к острову Мак Дара способствовал попутный ветер.

Впереди по каналу следовал высокий парусный корабль. Его пассажирами были арендаторы из поместья Горов, отправлявшиеся в Канаду. Отец рассказал, что они отказались от своей земли в счет стоимости проезда, не дожидаясь, когда их сгонят оттуда, — выбор у них был жесткий.

Высланные из страны люди стояли у поручней корабля и смотрели на зеленые склоны холмов по берегам залива.

По словам отца, это печальное судно с очень низкой посадкой и парусами в заплатах в прежние времена было невольничьим, а сейчас возило лес из Канады. В качестве балласта для рейса в обратную сторону на нем всегда использовались камни, но сейчас их роль выполняли ирландские изгнанники. А Деннис сказал, что теперь на ходу много таких бывших рабовладельческих кораблей, которые набивают людьми трюмы, предназначенные для грузов. Немало их уже затонуло посреди океана.

Как же исхудали мои братья. У Денниса в его двадцать один год щеки были впалыми, как у старика. Джози держала на руках свою крохотную дочурку — обе были тоненькими, как тростиночки. У девятнадцатилетнего Джозефа было худощавое тело подростка. Хьюи — сплошные кожа да кости, а ему ведь уже почти тринадцать. Неужели от недоедания они теперь навсегда останутся такими чахлыми?

На склонах холмов по берегам залива радовали глаз зеленые грядки картофеля с белыми точками цветов. Наша pratties , конечно, исправит дело — ждать осталось недолго.

Голодная зима наложила свой отпечаток и на наших родственников Кили в Арде. Здоровенные мужчины, приезжавшие на свадьбу Майры, очень отощали, но были твердо намерены предпринять паломничество на остров, как это делалось уже тысячу лет. Мы много раз приплывали из Барны, чтобы присоединиться к ним. И всегда было очень весело. После религиозного обряда наступало время танцев и гонок на curragh — обтянутых кожей лодках из ивняка. Как-то раз мы с Майрой шокировали всех, выиграв гонку среди девушек — из нас получилась прекрасная пара гребцов.

Я молилась о Майре, когда уже на острове мы взбирались к стоявшей на возвышенности стариной часовне, маленькой, но очень милой: она была сложена из золотистых камней и словно висела между небом и морем. Майкл уже пришел в себя после поездки на лодке и сейчас нес на руках Бриджет, вдыхая свежий морской воздух. Мы следовали за нашими мальчиками — они убежали вперед, радуясь компании такого количества новых родственников.

Я объяснила Майклу, что Мак Дара, покровитель рыбаков, никогда не назывался своим настоящим именем, Sionnach — в переводе «лис», — потому что, согласно поверью, животные приносят рыбакам неудачу. Их нельзя даже упоминать.

— Так что он всегда был Мак Дара — сын Дара, — подытожила я.

Поднявшись на вершину, мы встали у часовни на колени и поблагодарили нашего святого за то, что он помог нам выжить.

— Просим тебя, благослови каждую нашу семью. Верни Майру домой. Пусть pratties уродится здоровой и обильной, — молилась я.

Я показала Майклу, как совершать священный обряд, pátrún , обходя вокруг поваленных каменных хижин, где жили монахи Мак Дара. Это следовало сделать три раза по ходу солнца, и теперь здесь ходили по кругу две сотни человек, читая молитвы.

Кили из Арда устроили настоящий пир с умопомрачительным количеством еды: лангусты, устрицы, мидии, земляника, красные водоросли.

— Не усердствуйте, полегче, — предупредила Пэдди и Джеймси бабушка. — Если будете есть слишком быстро или слишком много, станет плохо.

И мальчики не спешили, неторопливо жуя, глотая и постоянно улыбаясь мне. Слава тебе господи.

Все вместе мы сели на пляже, чтобы понаблюдать за гонками команд на curraghs в водах Атлантики вокруг острова. Несмотря на тяжелую зиму, гребцы в Арде и Карне были очень сильными.

А потом начались танцы. Четверо Кили из Арда оказались музыкантами, способными воспроизводить мелодию голосом. Музыка их была столь мощная, что мы не очень-то страдали без скрипок и волынки — инструменты заложены, но мы обязательно выкупим их, как только соберем урожай картошки. Джеймси и Пэдди заливались веселым смехом, когда Майкл кружил меня в риле.

Потом мы с мужем опустились у одного из костров, разожженных торфом и пылавших яркими пятнами на фоне ночного неба и темного моря.

— Пойдемте со мной, — сказала бабушка, остановившаяся у нас за спинами.

Она отвела нас на дальний берег острова, где каменные глыбы омывались водой.

Там стоял седоволосый мужчина с длинной бородой, а рядом с ним — двое крепких молодых парней.

— Это Мартин О’Малли, — сказала бабушка. — У него есть послание для тебя, Майкл.

Знаменитый контрабандист. Здесь. Что же ему нужно?..

— Кое-кто хочет встретиться с тобой, — сказал Мартин О’Малли Майклу. — Он сейчас в Баллинахинче.

Затем он обратился ко мне:

— С первыми лучами солнца здесь вас будет ждать curragh . Возьмите его и следуйте за мной. А теперь возвращайтесь на танцы.

Больше ни слова.

— Семья отвезет ваших детей в Ард, — сказала бабушка. — Мы все будем дожидаться вас там.

Последний рил закончился. Танцоры разошлись спать. Когда небо начало светлеть, мы с Майклом быстрыми бесшумными шагами направились к берегу. Мартин О’Малли уже спустил свой curragh на воду. Он качался на волнах, удерживаемый на месте сидевшими на веслах двумя молодыми парнями — его сыновьями? Мы подтолкнули вторую лодку к воде и запрыгнули в нее.

Майкл устроился на дне лодки, а я взялась за весла: большие пальцы — на торец, правая рука заходит поверх левой. Прошло уже много лет с тех пор, как я гребла в последний раз, но мышечная память осталась. Развести лопасти в стороны, пронеся их над поверхностью, а затем резкий гребок — и вот, разрезая блестящие струи прилива, мы уже скользим по морю вслед за первой лодкой.