Сяошэн Лян - Исповедь бывшего хунвэйбина

Группа хунвэйбинов, создавшаяся из хунвэйбиновских организаций нескольких школ, так же, как и мы три дня назад, тоже легла на рельсы и стала препятствовать отправлению поезда.

Его задержали на 3–4 часа, повторилось то же, что и тогда: между хунвэйбинами, находившимися в поезде, и группой «увещевателей» сначала началось «стратегическое противостояние», которое перешло в «стратегическую контратаку». Один из группы «увещевателей» тоже допустил глупость, сказав: — Боевые друзья-хунвэйбины, Пекин — столица нашей страны, столица нуждается в покое. Председатель Мао управляет всей великой культурной революцией, днем и ночью у него масса дел, мы не должны ехать в Пекин и добавлять ему лишние хлопоты!..

— Чепуха! Председатель Мао учит нас: не надо бояться беспорядка в Поднебесной. Беспорядок — это бунт пролетариата против буржуазии, а значит — революция, только в условиях беспорядка пролетариат может отбить бешеные атаки буржуазии, добиться великой победы в культурной революции! Знаешь ли ты, что председатель Мао опубликовал это свое новейшее и высочайшее указание?

— Пекин — это арена классовой борьбы и борьбы линий, если мы не поедем, тогда кто же поедет? Слова о том, что столице нужен покой — это чисто демагогический, монархический лозунг! Не стройте нам козни!

— Ты клевещешь, говоря, что наша поездка в Пекин на защиту председателя Мао доставит ему лишние хлопоты, ты не иначе, как реакционер!

Из глав трактата о военном искусстве «Стратегическое противостояние» и «Стратегическое наступление» вытекает важное положение: выжди, когда противник начнет действовать и, выбрав выгодный момент, нанеси удар. Эта тактика почти всегда приводит к победе. Когда события еще не совсем назрели, не предпринимай активных действий, дай возможность противнику высказаться прямо и до конца. Противник успеет за это время сделать одно-два высказывания, к которым при необходимости легко придраться, за них надо немедленно ухватиться и сразу наносить ему первый удар, за которым последуют другие, с таким расчетом, чтобы противник потерял превосходство, а сам ты в невыгодном положении получил преимущество. Действуй с напором, бей до полного его поражения. Этот богатый опыт выработался «революционной» практикой в ходе великой культурной революции во время ведения полемики двух человек или двух разных течений. Когда писали трактат о военном искусстве, тогда еще не могли знать об этом и не дали своего толкования по данной конкретной ситуации. Поскольку на этот счет в нем ничего еще не записано, его надо дополнять.

Полемика сама по себе не решает вопросы. «Оружие полемики не может заменить полемику оружия, материальная сила способна разрушать, только «опираясь на материальную силу». Это известное изречение Маркса хунвэйбины знали назубок.

Хунвэйбины в то время еще не имели винтовок, обычным оружием были кулаки и ноги. Способы вооруженной борьбы находились на начальной стадии. Зрелище не величественное, но посмотреть можно.

Группа «агитаторов» точно так же, как это случилось у нас три дня назад, ведя словесную перепалку, перехватила пути движения пассажирских поездов, всепобеждающая «материальная сила» легла на рельсы, полностью остановив, движение, а потом без оглядки разбежалась во все стороны.

Поезд, тронувшись с места, набрал скорость, колеса мерно стучали по рельсам, а из вагонов лилась могучая песня на слова председателя Мао:

Каждый вагон был переполнен, на одно место приходилось более двух человек. Вагоны напоминали консервные банки, в которых люди, как сельди, плотно уложены и спрессованы. Ты, я, он — все стояли друг возле друга, и не просто стояли, плотно прижавшись один к другому, а слиплись в единую массу. Многие и вовсе не могли втиснуться в это скопище, стояли на сидячих местах полусогнувшись, прижавшись спинами к стенкам вагонов, ухватившись руками за стойки багажных полок, чтобы не упасть. А на багажных полках тоже сидели люди, втиснувшись в ничтожное пространство между полкой и потолком, не позволявшее им разогнуться. Они скрючили спины и пригнули головы и напоминали собой обезьян. Там, где должно было сидеть два человека, сидело четыре, на трехместной полке умещалось шесть человек. Да и не сидели они, а наполовину стояли полуприсев, образовав своего рода пирамиду и застыв в таком положении. Плотность заполнения вагона еще можно сравнить со снопом пшеницы или риса, связанным крестьянином во время уборки. Тела склонены, как минимум, на 70 градусов. Плечи и головы сжаты между собой. Люди, находившиеся на полках, вызывали большую жалость, чем те, кто находился в проходах. Те, по крайней мере, могли стоять ровно вертикально. Все окна вагонов были раскрыты настежь, но и это не помогало. Люди задыхались от запахов выдыхаемого воздуха и собственного пота.

И все-таки совсем неплохо: не истратив ни копейки, прокатиться в Пекин и встретиться с председателем Мао.

Я стоял в проходе, прижавшись спиной к спине другого человека, может мужчины, а может и женщины. Сколько часов ехал в таком положении, не знаю. Если бы я вздумал повернуться и взглянуть назад, то это было бы равнозначно совершению беспримерного подвига, я не мог повернуть голову ни влево, ни вправо. Думаю, что тот, кто стоял у меня за спиной, тоже не знал кто я — мужчина или женщина. Но спина у него была мягкая, и мне было чертовски удобно. Наверно, то был упитанный человек, не какой-нибудь там доходяга. Не важно мужчина он или женщина, главное — у меня удобная опора. Правда, на моей спине не было такого толстого мясного слоя, как у него, и мне было несколько неловко перед тем человеком. Положение для себя мы не выбирали, кого как втолкнули, тот так и стоял, застыв на месте. Будем считать, что та спина оказалась в невыгодном положении.

Лицом к лицу, грудью к моей груди оказалась девушка-хунвэйбинка. Раньше я ее никогда не видел, наверно, не из нашей школы. Был конец сентября, одеты все были легко. Ее спина упиралась в спину высокого человека. Ее полная и мягкая грудь так давила мою, что я просто задыхался. Кроме того, это вызывало смятение, смущало душу, вызывало сердечный трепет. Я чувствовал полный комфорт. К тому же, я не так давно прочитал тот порнографический «Молитвенный коврик», и в голове невольно возникали недобрые мысли, осуждаемые даосскими учеными.

Внешне она без сомнения была красива, да только мне стыдно было смотреть на нее. Такие красивые способны вызывать восхищение. Круглое, как яблоко, лицо, узкие глаза и изогнутые брови. Волос короткий, вровень с ушами, ничем не прикрытый белоснежный затылок, пунцовые щеки. Это, наверно, от жары, а может быть, от непривычки стоять, плотно прижавшись грудью к мужчине. А я, хотя и чувствовал себя очень комфортно, но в то же время и непривычно. Такую продолжительную близость к девчонке я переживал впервые в жизни. Кто-то сказал бы: наслаждался. Только с незнакомым человеком можно чувствовать себя настолько комфортно и в то же время — дискомфортно. Однако посторонний человек и придира не могли исключить возникновения в моем мозгу всевозможных недобрых мыслей. Поэтому и сам я покраснел как вареный рак. По росту мы с ней были почти одинаковы. Наши лица сблизились до предела. Если бы их еще чуть-чуть сдвинули, то они слились бы в одно. Могли ли мы в такой ситуации не смотреть навстречу друг другу, прямо глаза в глаза? Единственно, чего я тогда боялся, так это, как бы она не разглядела в них мои потайные мысли. «Если помыслы чисты, то нечего бояться». Ничего не поделаешь, в моем сердце не было «искренности», а что было в моих глазах, я и сам не знал. Для того, чтобы она не угадала мои недобрые потайные мысли, я отводил глаза в сторону в надежде скрыть их. Избегал смотреть ей прямо в глаза.