Владимир Дарда - Его любовь

Вышел из больницы, угрюмо побрел по аллее. Среди кустов сирени заметил скамейку, опустился на нее и увидел вырезанные ножом буквы — «М + Н =».

И вдруг догадался: да это ж Михаил и Надийка. Да-да, скорее всего, они! Больница-то рядом!

После знака равенства нет ничего. Значит, уравнение ждет еще своего решения. Он горько усмехнулся, достал из кармана свой монтерский ножик, которым зачищал изоляцию на проводах, и вырезал еще две буквы. Получилось: «М + Н = Н + Ю».

Юрко так и не узнал, куда уехала Надийка.

Заходил еще раз к матери, был в больнице, даже решился поговорить об этом с Михаилом, но все напрасно.

Вечерами околачивался возле ее двора, стараясь не попадаться на глаза матери. Ждал счастливого случая. Но случай представился совершенно неожиданно и совсем не рядом с Надийкиным домом. Как-то поднялся Юрко к фонарю на столбе возле почты — сменить перегоревшую лампу. И вдруг увидел Надийкину мать. Она семенила по улице, а в руке, словно нечто хрупкое, бережно держала конверт.

Одета была по-праздничному — то ли всегда так одевалась, выходя в центр села, то ли потому, что несла это письмо. Сверху маленькая женщина казалась еще меньше.

Наверно, это письмо Надийке, а если так, то на нем есть ее адрес. Обычно сельчане не опускают писем в ящик, а сдают их работникам почты. Вот бы выпросить его, чтобы только взглянуть. Нет, не дадут, да и сам он не решится просить, — сразу догадаются, что к чему, и на смех поднимут. А если явиться к ним по служебному делу, ну, скажем, под видом ремонта электросчетчика или проверки проводки, и как бы невзначай зайти за стойку и незаметно просмотреть сданные письма? Нет. Незаметно никак не получится.

Между тем мать Надийки в здание почты не вошла. Остановилась у крыльца, еще раз посмотрела на конверт и опустила его в почтовый ящик, висевший под окном. Заглянула в прорезь — проскочил ли конверт внутрь, и, постояв с минуту, словно не желая расставаться с написанным, неуверенно тронулась с места и мелкими шажками пошла по улице. Отойдя немного, оглянулась, словно проверяя, не угрожает ли какая опасность ее письму, и двинулась дальше.

Как же теперь быть? Когда и кто будет доставать почту из ящика? Удастся ли тогда подойти и попросить? И покажут ли конверт?

Так и не заменив перегоревшую лампу, цепляясь за столб то одним, то другим металлическим когтем, спустился на землю. Снял когти и пояс с цепью и, подбежав к почте, остановился у синего ящика. Внимательно перечитал надпись на нем — когда забирают корреспонденцию. Сегодня не будут. Это хорошо. Присмотрелся, как прикреплен ящик к стене. Не удержался, попробовал — и сразу же отдернул руку. Показалось, кто-то пристально следит за ним. Оглянулся — никого.

Направился к другому столбу — напротив почты. И, хотя лампа на нем была в порядке, полез наверх. Долез до фонаря, чуть открутил лампу — чтобы не загорелась, когда включат электричество. Сегодня ночью здесь должно быть темно.

Затем вернулся в контору. Спрятал рабочий комбинезон и когти в свой шкафчик, переложил из чемоданчика в карман небольшие кусачки и пошел домой. В красный уголок, где ребята смотрели футбол по телевизору, даже не заглянул, хотя несколько дней ждал этого матча.

Дома, войдя в свою комнату, старательно прикрыл за собой дверь и принялся рыться в ящике стола — искал конверт. Тихо скрипнула дверь. Даже вздрогнул. А-а, мама… Пора ужинать? Да-да, конечно, он с утра ничего не ел. И не хотелось. Но, чтобы мать ничего не заметила, не охала, покорно пошел к столу и торопливо съел все, что там было. Вернулся к себе, нашел конверт. Кому же писать? Вспомнил товарища, который служил в армии. Недавно отвечал ему, а от него пока ничего не получил, но послать можно, друг не удивится, — знает, что Юрко любит писать письма.

Итак, он подойдет к ящику, вроде бы для того, чтобы бросить письмо, а на самом деле… Даже себе не хотелось признаться, что дело задумал недоброе. Но ничего другого придумать не мог.

Вообще-то он совершенно спокойно, как и любой другой человек, мог подойти к почте, сейчас же почему-то прошел мимо, нервно комкая в руке конверт.

Лампочки на столбах не горели, а вот окно прямо над почтовым ящиком светилось. Правда, оно завешено было снизу газетой, но все равно казалось ему очень ярким. На почте, наверно, кто-то дежурит. Юрко прошелся еще несколько раз мимо почты. Внутри незаметно никакого движения. И он вспомнил — окно это и раньше часто оставалось допоздна освещенным. Очевидно, свет не гасили специально, чтобы виден был почтовый ящик.

Прошелся еще разок… Тишина. Никого. Только окно светится ровно и спокойно, будто дремлет.

Дрожащие пальцы нащупали в кармане кусачки, судорожно сжали их. Подкрался к ящику. Неистово колотилось сердце, ноги подкашивались, а видел в полутьме лишь темное пятно ящика на сероватой стене.

Решительно поддел снизу, и — к удивлению — ящик легко отделился от стены, будто специально так слабо прикрепили, чтобы легче было снимать, когда понадобится. Он перевернул ящик и вытряхнул из него несколько конвертов. Поднял, поднес к глазам. Один, второй — не то. Вытряхнул еще. Наконец-то! Впился взглядом в угловатые каракули. Все! Торопливо повесил ящик на место, затолкал конверты назад, и в тот же миг словно его мешком накрыли. От неожиданности не понял сначала, что произошло. И только потом сообразит: погас свет в окне. Внутри кто-то выключил его, сейчас выйдет на крыльцо, заметит, если уже не заметил…

Хотелось броситься бежать, но невольно задержался. А зачем, собственно, убегать? Ведь почтовый ящик на месте, а он может стоять здесь, никому не запрещено.

Затаился, слившись с густой темнотой, укутавшей, казалось, всю землю. Ждал. Но никто не выходил. Тогда догадался — это по всему селу отключили свет, вот и погрузилось оно во тьму. Лампа на почте погасла вместе со всеми остальными. Значит, сейчас двенадцать…

Никто не выйдет из здания почты, бояться некого, все обошлось. Темнота надежно скрывала его и от других, и от самого себя, даже от собственной совести. Проверил, как прикрепил ящик. Порядок! Пригнувшись, вдоль стены проскользнул на тропинку.

Торопился домой, а в мыслях все время повторял адрес: Днепровская ГЭС, поселок Подгорный, общежитие… Да если, б и забыл название поселка или номер комнаты, то осталось бы в памяти — «Днепровская ГЭС», а этого вполне достаточно, чтобы разыскать Надийку.

Теперь-то он ее найдет!

Когда прибежал домой — вспотевший, запыхавшийся (не только от быстрой ходьбы), мать не спала.

Огонь зажигать не стал — раздевался в темноте. Ощутил что-то в кармане. Что это? Достал и при бледном лунном свете увидел — да это же его письмо, которое он так и не опустил в почтовый ящик.