Владимир Дарда - Его любовь

А Яшку и этой высоты было мало. Увидев в стене пролом, он по трещине, как по ступенькам, полез наверх. А там начал бегать по выщербленной стене, как будто обезумев от высоты и опасности. Он махал нам руками и звал к себе.

Мне тоже захотелось взглянуть на окрестности сверху, и я не спеша стал подниматься по трещине. Позвал и Аркадия. Но он отрицательно покачал головой — мол, рюкзак за спиной мешает.

— Сбрось и положи возле входа, — посоветовал я. — Кто его возьмет!

Аркадий нехотя снял рюкзак, положил под куст, прикрыл ветками и, осторожно хватаясь руками за острые выступы, полез. Когда ему было особенно трудно, я протягивал ему руку, чтобы помочь.

Вот мы и на стене. Ширина ее — около метра. Это хорошо: по ней удобно ходить. Но она такая отвесная, что можно удивляться, как могли ее соорудить люди без современных высотных кранов. Даже в наши дни нелегко было бы воздвигнуть такую громадину над пропастью. И еще более удивительным было то, что нашлась такая сила, которая смогла так расколоть стену от верха до низа, будто не из тяжелого камня была она, а из глины.

Оказалось, что Яшко знает и это.

Когда-то в крепостные погреба с порохом ударила молния. Удар с неба и мощный взрыв раскололи каменную стену, как арбуз.

— Станьте-ка здесь, у самого края! — сказал Яшко. — Я щелкну. Да не тут… — И, намереваясь обойти Аркадия, чтобы показать, где нужно стать, Яшко нечаянно толкнул его, и Аркадий, пошатнувшись, вцепился в Яшка руками.

— Ты что, с ума сошел? — возмутился Аркадий. — Упаду же…

— За землю держись, — небрежно посоветовал Яшко, занятый мыслью о том, как бы пооригинальнее снять.

Аркадий присел, хватаясь руками за стену, и Яшко, низкорослый и косолапый, перешагнул через него, высокого и плечистого. Переступая, он вдруг сел Аркадию на шею и озорно захохотал. Камешки выскальзывали из-под его ног, падали со стены, и только через некоторое время было слышно, как они глухо шлепались где-то далеко внизу. Чертовски высоко!

Аркадий прилип к стене и сердито требовал, чтобы Яшко прекратил свои шутки.

А я смотрел на них и хохотал до слез, хотя было не так-то смешно.

Назад спускались быстрее — то ли потому, что спускаться всегда проще, то ли потому, что не приходилось уговаривать Аркадия. Теперь он был впереди нас: говорят, лошадь в конюшню всегда бежит охотнее.

Прошли что-то около половины пути и увидели небольшое озеро. Можно снова искупаться, ура! Начали раздеваться, но Аркадий вдруг вспомнил о своем рюкзаке, который так и оставил под кустом, взбираясь на стену.

— Невелика потеря… — иронически фыркнул Яшко. — Давно надо было его выбросить.

Но Аркадий не на шутку всполошился — наверно, в рюкзаке было еще что-то ценное, может быть, деньги. Сказал, что должен вернуться.

— Серьезно? — недоверчиво уставился на него Яшко. — А ну-ка, давай! Пока мы искупаемся, успеешь.

Аркадий побежал назад, и не успели мы вдоволь побултыхаться в воде, как он снова оказался рядом с нами.

— Вот это да! — удивился Яшко. — Кажется, ты и в самом деле туда на лифте поднимался.

Аркадий что-то сердито промычал в ответ, купаться не стал, а когда выбрались на дорогу, не говоря ни слова, остановил первую попавшуюся машину, молча вскочил в кузов и поехал, даже не взглянув на нас, как будто вообще он путешествовал один.

— Ночевка на турбазе! — крикнул вдогонку Яшко. Он не умел долго сердиться и ни на кого не держал зла.

Аркадий не оглянулся…

На турбазе мы его не нашли.

Аркадий исчез, и дальше мы путешествовали вдвоем с Яшко.

Вот, черт побери, никак не могу завязать галстук! Мучаюсь, пыхчу, а не получается. Может быть, потому, что вообще не люблю носить галстуки, надеваю их редко, в самых торжественных случаях.

Но Аркадий настаивает — теперь это модно: белая рубашка и черный, с блестками, словно покрытый чешуей, галстук, а узелок должен быть невелик, большие узлы уже не в моде.

Меня раздражает это: модно, не модно. Было бы удобно и красиво. Да и с каких это пор Аркадий начал присматриваться к узелкам?

Впрочем, кажется, довольно давно.

Еще на первом курсе он купил шляпу с ворсом, узкими полями и широкой лентой. На другой же день обновку стащили или, возможно, кто-то специально спрятал ее, чтобы посмеяться над чрезмерным модничаньем и франтовством Аркадия. А он со временем купил новую шляпу, такую же роскошную. Уверял, что это, мол, нашлась первая, но мы только хихикали…

— А нельзя ли обойтись без хомута? — спросил я Аркадия, когда завязывание галстука окончательно вывело меня из равновесия.

— О нет, галстук — обязательно, — категорически заявил Аркадий. — Там соберется элита — деканы и профессора. Ты ведь не Яшко.

На помолвку с дочерью нашего декана Яшка он не пригласил. Собственно, Яшка и невозможно было пригласить — он уехал в район на заработки — читать лекции. Судя по всему, Аркадий был рад, что Яшка нет в городе и не приходится хитрить, чтобы его не приглашать. Не исключено, что и помолвку-то назначил на время его отсутствия. Или даже сам подбил Яшка уехать. Все это вертится в голове и тоже мешает завязывать галстук.

Решительно срываю его с шеи, швыряю на стол, и он падает, словно лоснящаяся змея.

— Понимаешь, я тоже не пойду… — я подчеркиваю слово «тоже» и проницательно смотрю на Аркадия, пытаясь точно определить впечатление от моих слов.

Замечаю — он не печалится, наоборот — в глазах что-то вроде чувства облегчения. Кажется, он давно ожидал этого. Но для вида настаивает.

— Что ты, дорогой товарищ! — Аркадий неожиданно произносит излюбленные слова своего будущего тестя, нашего декана Кобылянского. — Конечно, лучше было бы собраться своим кодлом, но что поделаешь! — многозначительно произносит он, играя красивыми черными бровями. — Ученье кончается — жизнь начинается. Понимаешь? Распределение — на носу. Нужно любой ценой пробиться в аспирантуру.

Такая откровенность мне нравится — теперь я хотя бы начинаю понимать, зачем он женится так скоропалительно и почему именно на дочери Кобылянского, капризной, и желчной, и, к тому же, как говорится, сто раз некрасивой. Даже трудно представить их вместе, а тем более когда придется под требовательные возгласы «Горько!» целоваться при всех.

Аркадий, вероятно, прочел мои мысли и сказал:

— Понимаешь… Я и не собирался жениться. Думал, буду строить из себя жениха, а там «посмотрим, сказал слепой». Только бы в аспирантуру попасть. А они уже и помолвку назначили. Представляешь, прихожу, а она мне подвенечную паранджу показывает.

— Вот это да! — рассмеялся я. — Тогда я и в самом деле не пойду! Благодарю за внимание и желаю бодро жужжать в деканской паутине.

Аркадий улыбнулся. Чувствовалось, его не очень опечалил мой отказ.