Лина-Софья Нейман - Пятница

Последние слова листовки были такие:

«Отомстим за Соломона Рогута!»

Больше всего народу стояло, конечно, у синагоги. Впереди всех выделялась голова Бени, с его светлым чубом. В это время из синагоги вышел служка в длинном, до пят, кафтане и на глазах у всех взялся за верхний правый угол листовки. Краешек чуточку отклеился от стены. Служка хотел рывком отодрать листовку. Он сказал:

- Такую пакость нечего читать..,

А листовка ни с места. Вся на стене осталась. Недаром мать Иосифа не пожалела картофельной муки: густо сварила клей.

Все невольно рассмеялись. И правда, смешно было, как высокий служка в длиннополом кафтане остался стоять с поднятой рукой.

Беня ему даже язык показал:

- Ага! Взял! Какое тебе дело? Ты, что ли, наклеил? - Служка ещё сильнее обозлился:

- А может быть, ты? Носятся с этим Рогутом! Тьфу! Листовки висели почти целый день. Люди подходили, читали, отворачивались, стараясь не смотреть друг другу в глаза, потому что боялись. Только вечером урядник старательно соскрёб листовки со стены.

На другой день мать Иосифа пришла с рынка бледная, перепуганная, тяжело дыша. На рынке подошёл к ней какой-то человек, на вид бродяга, очки тёмные, глаз не видно. Ходил, ходил за ней и вдруг спрашивает:

«Что, сын твой приехал?»

Шейне чуть корзину из рук не выронила.

«Нет, пока не приехал».

«Не приехал?»

«Нет, - сказала мать твёрдо, а у самой коленки задрожали. - Не приехал, только письмо прислал. А вы что, его знаете?»

Но тут бродяга пропал из глаз.

В этот же день поздно вечером Иосиф надел пальто, поднял воротник, нахлобучил шапку на самые уши и… исчез из города.

- Это что-то новое, - сказал Иосиф, когда впервые увидел в руках Блюмы тоненькие папиросные листочки с жирным заглавием на первой странице:

ИСКРА.

- Покажи! Дай почитать! - попросил он, протягивая руку.

Но Блюма, обычно такая добрая, которая всегда так охотно всем делилась, на этот раз быстро свернула тоненькие листочки и отделалась неопределённым обещанием:

- Потом… Сейчас я спешу.

«Что за «Искра»? - подумал Шварц. - И почему Блюма так быстро её спрятала и не дала почитать?»

С этого дня мысль об «Искре» не давала юноше покоя. Таких тоненьких листочков, хорошо и тщательно типографски отпечатанных, Иосиф никогда не видел.

Вслед за «Искрой» Иосиф услышал новое имя: Ленин. Это имя произнёс один из братьев Иосифа. Произнёс шёпотом, но с глубочайшим уважением и, как Иосифу показалось, даже с волнением.

Второй брат Иосифа так сказал:

- «Искра» - это Ленин. Ленин создал «Искру». «Искра» и Ленин неразрывно связаны.

Наконец Иосиф решился спросить братьев:

- Скажите, а где издаётся «Искра»?

Братья быстро переглянулись. Их взгляды как бы говорили:

«Ты как думаешь: можно сказать?»

Ответный взгляд был как будто таков:

«Почему же нет? Скажи!»

Иосиф узнал: Ленин и его ближайшие товарищи решили издавать большую рабочую газету. В ней надо было открыто и честно писать о положении рабочего класса в России, а также вести пропаганду, как бороться против самодержавия и капитализма.

Но где можно было бы издавать такую газету? Конечно, только не в России, где её преследовало бы царское правительство. Ленин считал, что такую газету можно издавать только за границей. Он поехал в Германию, в город Лейпциг, снял там помещение - часть типографии - и стал издавать «Искру» на русском языке.

Но это было ещё не всё. «Искру» надо было переправлять в Россию, с тем чтобы она расходилась по всей стране. Всё это было чрезвычайно опасно. Немецкая полиция была связана с русской царской полицией.

Ленин посылал «Искру» небольшими пакетами на границу, по разным адресам. А оттуда «Искру» перевозили в чемоданах, корзинах, ящиках, мешках. Иногда отправляли небольшими почтовыми посылками самым испытанным товарищам. Страшно было подумать, что хотя бы один из них мог провалиться. Он погубил бы и всех остальных, перевозивших «Искру», он мог бы погубить типографию, и, кто знает, не отразился бы такой массовый арест и на товарище Ленине…

Товарищей, которые распространяли идеи «Искры» и заботились о том, чтоб «Искра» проникла во все города России и даже в деревни, стали звать в революционной среде искровцами.

Скоро и Шварцу предложили стать одним из таких искровцев: ездить за границу за ленинской «Искрой». Иосиф был счастлив. Он - искровец! Он будет помогать товарищу Ленину!

Повеяло тёплым ветерком. Небо посветлело. На улицах стояли лужи. Радостно было ходить по деревянным тротуарам и прислушиваться к шагам в ясном весеннем воздухе.

Но Шварц на улицах Вильно прислушивался не к собственным шагам, а к чужим. За ним кто-то шёл. Он давно это заметил. Ему стоило чуть повернуть голову, скосить глаза, и почти всякий раз он видел одного итого же человека. Небольшого роста, с круглой головой. Зеленоватые лисьи глаза, маленькие рыжеватые усы топорщились над тонко сжатыми губами.

Шварц свернул на другую улицу. Человек небольшого роста с круглой головой последовал за ним. Иосиф зашёл в магазин, но всё время чувствовал на своей спине взгляд зелёных лисьих глаз. Иосиф вышел, вскочил в пролётку, а шпик за ним.

Шварц не встречался больше с товарищами, чтобы не подвести их. Но шпик с зеленоватыми глазами всюду следовал за ним.

Оставалось одно: уехать из города.

На вокзале была суета. Люди носились по перрону, спешили занять места в вагонах. Носильщики таскали вещи, А молодой человек, скромно одетый, без всяких вещей, вошёл в вагон и уселся в углу. У него в руках была книга, но он её не читал: смотрел то в окно, то на дверь. Молодой человек кого-то ждал.

Конечно, ждал, прислушивался. Сейчас должен раздаться третий звонок. Хоть бы скорей тронулся поезд! Если б можно было двинуть поезд руками. Шварц видит, как станционный сторож подходит к колоколу, берётся за верёвку…

«Бум!» - тяжело раздаётся в воздухе.

Иосиф смотрит на сторожа, ждёт… сейчас - второй удар. Но вместе с третьим ударом дверь вагона открывается. На Иосифа смотрят всё те же зелёные глаза. За шпиком, нагнув голову, входит рослый жандарм.

- Паспорт и билет! - Жандарм протягивает руку: - Ваши вещи где?

Шварц тихо отвечает:

- У меня нет вещей,

Раздаётся короткое:

- Встать! Идите за мной!

Иосиф, с виду спокойный, шёл за жандармом. Едва сошли с поезда, раздался протяжный свисток, за ним ответный гудок паровоза. Медленно застучали колёса… поезд тронулся. А Иосиф остался на перроне…

Иосиф не знал, куда его везут в глухом арестантском вагоне, с решётками на окнах. Он ничего не знал. Несколько раз спрашивал конвойных, но они не отвечали.