Лина-Софья Нейман - Пятница

- Книжки… - разочарованно протянул чиновник. - Почему так много? Куда везёшь?

Шварцу пришла в голову чудесная мысль:

- Сами видите, только книжки. Рано утром их надо будет продавать в киоске. Если запоздаю, вы за это ответите.

- Спешить нечего! - сердито возразил чиновник. Он тщетно пытался зажечь огарок свечи в фонаре, но свеча догорела. - Тьфу! - выругался чиновник и достал из кармана коробку спичек. - Ну-ка, что за книжки?

На один миг вспыхнул слабый огонёк и сейчас же погас: ветер с реки не давал ему разгореться. Без конца чиркали спички о коробок; едва загорались, освещая только толстую ладонь чиновника, и тут же гасли.

Тогда Шварц наконец решился. Он давно нащупал в кармане деньги - золотую пятирублёвку. Неловко сунул её в руку чиновнику.

Тот сделал вид, будто ничего не произошло. Однако бросил зажжённую спичку:

- Ладно. Бери свои книжицы.

Иосиф, с корзиной на спине, шёл, согнувшись, по каменным ступеням набережной. Корзина кряхтела при каждом шаге, и Шварц вместе с ней. У него подгибались ноги от усталости. Он не спал несколько ночей. И последние дни почти ничего не ел: кроме корки сухого хлеба, у него ничего не было. Изредка Иосиф останавливался, опирался корзиной о перила и карабкался дальше по лестнице.

Начинало светать. Иосиф беспокойно огляделся по сторонам. Вдруг погоня? Скорей бы свернуть в сторону, пойти переулками… Там легче удрать.

Иосиф едва втащился с корзиной на набережную. С лица струился пот. Корзина давила плечи. Ноги цеплялись одна за другую. Шварц пошатнулся и упал вместе с корзиной.

С трудом поднялся, но уже не было сил взвалить корзину на плечи. А ветер с реки крепчал, рвал его шапку, лёгкое пальто. Сквозь свист ветра всё чудилось, что его окликают, за ним гонятся…

Он стал перекатывать корзину, как бочку, перед собой. Она глухо стучала по камням. Иосиф беспокойно оглядывался, ветер дул ему в разгорячённое лицо.

Сумрак постепенно сползал. В бледном рассвете вырисовывался город. А на набережной, в нескольких шагах, на фоне светлевшего неба, точно нарисованная, неподвижно стояла извозчичья пролётка. Иосиф нащупал в кармане ещё пятнадцать копеек.

- Извозчик! - негромко крикнул Иосиф, подойдя к пролётке.

Но извозчик спал. Шварц растолкал его; ни о чём не спрашивая, с трудом взвалил корзину на пролётку, примостился рядом с ней и облегчённо вздохнул.

- Поехали!

Казалось, всё было в порядке. Скоро можно будет наконец отдохнуть. Иосиф едет к подруге своей сестры Симы. Он знает, что она его хорошо примет.

У маленького домика под горой Иосифа встретил Степан:

- Наконец-то! А я так беспокоился…

- Почему ты здесь? - удивился Иосиф. - Разве в квартире никого нет?

- Меня встретила подруга Симы. Она передала мне ключ от квартиры, сама куда-то спешила.

Стёпа всё так же радостно смотрел на Иосифа, суетился, помогая втащить корзину в дом.

- Поскорей улечься. Лампу зажигать не надо, светает, - сказал Шварц. - Как бы ещё сюда не нагрянули, могли напасть на след…

Он очень измучен. Капельки пота блестят на смуглом лбу.

Не успели лечь, не успели ещё положить голову на подушки - насторожились. Что это? Может быть, померещилось? Стучат в дверь. Сильно стучат.

- Шварц, слышишь? - Степан вскочил. - Стучат!

- Да. Может, ошибка? Перестанут? Нет, стучат уверенно и всё сильней.

- Это к нам! - испуганно шепчет Стёпа.

Шварц спустил ноги с кровати. Ждёт. Стук усиливается.

Степан, неодетый, мечется по комнате:

- Говори скорей, куда спрятать литературу? А в дверь уже барабанят вовсю.

- Конец! Бежим! Лучше через окно. Всё равно пропали! - Степан бежит открывать окно…

Но Шварц останавливает его:

- Не глупи.

И Шварц, с виду решительный, спокойный, направляется к двери и откидывает крюк.

- Ну и спите! Никак не добудишься. Як мёртвые. А ещё велели к празднику прибраться. - На пороге стояла молодая женщина, улыбающаяся, в платочке, в подоткиутой юбке, с ведром и тряпкой в руках. - Вот здоровы спать! Як медведи зимой.

Иосиф со Стёпой громко хохочут.

Молодая женщина долго стояла с ведром и тряпкой в руках. Она никак не могла понять:

- И чего хохочете? От, дурные…

А жёлтая корзина, набитая до отказа, с выпяченной крышкой и туго перевязанная верёвкой, важно поехала из Ковно дальше. Сначала в Вилькомир, потом в Вильно и дальше - по всей России разошлись тонкие книжечки, объяснявшие рабочим, чего можно ждать от царской власти и как рабочие должны действовать, чтобы взять власть в собственные руки.

Зима перевалила на вторую половину. Несколько раз приходилось Шварцу получать на границе и отвозить литературу. И вот он опять в Ковно, в той же комнате, в маленьком домике под горой. Низкие оконца залепило снегом. На улице бушевала вьюга. Ветер крутил и яростно разбрасывал крупные хлопья.

Шварц сидит за столом, сжав голову руками. В углу лежит новый огромный тюк, только что привезённый, тщательно завязанный верёвкой. Шварц думает о том, что на этот раз запрещённую литературу надо во что бы то ни стало скорей увезти отсюда и самому скрыться. Не всегда получается так удачно, как было с жёлтой корзиной, туго перевязанной верёвкой, с выпяченной крышкой. Кругом идут аресты. За ним следят. В кармане пусто - ни гроша. Хорошего мало!

И тогда он вспомнил рабочего Соломона Рогута. Не случайно. Он подумал о товарищах, которые могли бы ему помочь. Из всей вереницы лиц выплыло одно - с упрямой складкой на лбу, с решительным взглядом больших чёрных глаз: лицо Соломона Рогута. Вот кто мог бы помочь!

Шварц послал за Рогутом. И Соломон Рогут сейчас же явился.

Он крепко пожал руку Шварцу:

- Что скажешь, Шварц?

- Сядь, я расскажу.

Соломон наклонил голову, внимательно слушал. Потом посмотрел на Шварца спокойными чёрными глазами.

- Не волнуйся. Всё будет сделано. Отвезу литературу. Он не спросил, какая там литература. Он знает: это нужно для революции, - и всё! Шварц сказал:

- Это надо сделать сегодня, сейчас же, немедленно. Соломон Рогут ответил:

- Конечно, я сам понимаю: сегодня, немедленно. Соломон Рогут немного помолчал, как будто что-то обдумывая про себя. Его живые чёрные глаза словно провалились, ушли в себя, а на высоком выпуклом лбу собрались частые складки.

- Вот что, - сказал он наконец. - Я не один поеду, а возьму с собой товарища, щетинщика, Саула Каценеленбогена. Вдвоём удобнее.

- Смотри. Как хочешь, - отозвался Шварц.

- И ещё… - Соломон Рогут снова помолчал. Потом поднялся с места и показал на угол, где лежал большой тюк. - В таком виде мы не повезём. Такой тюк сразу обратит на себя внимание. Мы сделаем из него несколько пакетов… ну, хотя бы три.

И Соломон Рогут побежал за Каценеленбогеном.