Лина-Софья Нейман - Пятница

А теперь он, Иося, едет за этой литературой. И ему кажется, что между ним и теми людьми, которые посылают эту литературу, уже протянута какая-то нить. Все вместе делают они общее большое дело: работают для революции.

Когда Иосю спросили, может ли он выполнить это поручение, он не сразу ответил. Какая-то волна поднялась в груди. Не хватило воздуха.

Он недоумевал:

«Как же так? Зачем об этом спрашивают? Как же может быть иначе?»

Если б надо было ехать не только на границу, а через океан и достать нелегальную литературу со дна морского - разве Шварц не сделал бы этого?

В тёмный, дождливый вечер Иосиф и его товарищ Стёпа Сергеев возвращались с немецкой границы. Всё было позади. И лес, которому, казалось, конца не будет. И болото, в которое они попали, когда заблудились в лесу. И речка, которую пришлось перейти вброд, потому что шаткий мостик неистово скрипел. Все страхи и ужасы миновали. Теперь юноши дожидались дилижанса, а рядом с ними стояла большая корзина.

На постоялом дворе, у самой проезжей дороги, куда прибыл дилижанс, было шумно.

Появился возница. Он долго подтягивал подпруги, привязывал хомуты, поглаживал морды лошадей.

- Сейчас поедем, рябенькая, сейчас…

- Янкель, когда ты наконец перестанешь разговаривать с лошадью? - раздался чей-то нетерпеливый голос.

- В самом деле, когда наконец поедем? - слышалось со всех сторон.

Янкель медленно повернулся и подмигнул своим единственным глазом:

- Не спешите! Сейчас поедем! - Он хлопнул в воздухе кнутом и взобрался на своё высокое сиденье.

- Клади вещи! - закричали Янкелю со всех сторон.

- Подождите! Не горит! - Янкель долго перетряхивал сено, поправлял сиденье, наконец обернулся, оглядел всех пассажиров с вещами и кивнул головой Шварцу: - Вам куда ехать?

Степан Сергеев снял фуражку, теребил свой светлый чуб и смотрел на Иосифа. И Иосиф как-то не сразу ответил:

- В Ковно. До самого Ковно…

- Тогда давайте вашу корзину.

Стёпа надел фуражку; они быстро с Иосифом подхватили корзину с двух сторон. Случайно в это время все умолкли. От этой тишины Иосифу стало не по себе, точно кто-то схватил его за горло.

Янкель ткнул в корзину кнутовищем:

- А тут что такое? Шварц спокойно ответил:

- Везу свои вещи.

Но Янкель в ответ протяжно свистнул, подмигнул своим единственным глазом и забарабанил кнутовищем по крышке корзины:

- Да-да-да…

На беду, кто-то сзади хихикнул.

У Иосифа руки задрожали. Не раз он слыхал: начинается с пустяка. А там, смотришь, недолго и всё дело провалить.

Со сдвинутыми бровями, не поднимая головы, он сердито подтолкнул корзину:

- Ну-ну, клади!

Янкель опять хитро подмигнул своим единственным глазом:

- Ну, ну, не горит!

Пока втащили все вещи в дилижанс и пока спорили и рассаживались, настала ночь, тёмная-претёмная. Поехали. Из окон ничего не видно, только слышно, как ветки деревьев подхлёстывают старый дилижанс.

А дождь стучал в окна, бил в стены, сыпался горохом по вещам, привязанным к крыше.

- Ох! Скорей бы доехать! - сказала со стоном женщина в большой шали.

- Ну и погодка! И надо же было придумать - двинуться как раз сегодня! - вторила ей соседка.

А старый дилижанс стонал вместе со всеми, скрипел на каждой выбоине.

Шварц и Сергеев сидели, прижавшись друг к другу. Дождь хлестал с прежней силой. Лошади с трудом тянули. Дилижанс подскакивал на ухабах.

- Как в яме, ничего не видно! - раздалось ворчание Янкеля, и он круто остановил лошадей.

- Что ты, Янкель?! - закричали на него со всех сторон.

Янкель слез, долго поправлял шлеи на лошадях и наконец открыл дверь дилижанса. Сквозь ветер и дождь он отрывисто выкрикивал:

- Дальше не повезу! У кого тяжёлые вещи, надо прибавить. Мало заплатили, за эти деньги не поеду.

Пассажиры вскочили со своих мест. Загремели чайники. Женщина в большой шали, спотыкаясь, наступая всем на ноги, полезла через вещи:

- Ишь чего захотел! Сказал бы вовремя, не поехала бы. Где тебе ещё денег взять?

Янкель ткнул кнутовищем по направлению к Шварцу и Сергееву:

- Вот кому надо платить! Таскал корзину, даже плечи заболели! - И Янкель хлопнул себя по плечу.

Шварц решил: Янкелю придётся дать денег, ничего не поделаешь. Но сразу сдаваться нельзя.

- Подумаешь! Я сам поднял корзину, сам тебе подал. Не велика тяжесть!

Янкель просунул голову в дилижанс, и единственный его глаз как-то странно засветился в темноте:

- Не велика? Ну, и носись с ней! А я совсем не желаю такие вещи возить. Да-да-да… Не хочу отвечать за твои вещи. Совсем выброшу твою корзину…

Тут Шварц как бы нехотя поднялся, зазвенел деньгами:

- На, бери, что с тобой поделаешь!

Янкель засунул деньги за пазуху и, всё ещё что-то ворча, взобрался на своё сиденье. Лошади тронулись.

Юноши тесней прижались друг к другу. Стёпа опустил голову и весь словно сжался. Иосиф наклонился и совсем тихо прошептал товарищу на ухо:

- Если задержат, уезжай. Я останусь один.

Янкель уже несколько раз останавливал лошадей. Пассажиры сходили с дилижанса, снимали свои вещи. Дождь перестал, край неба посветлел. От реки потянуло холодом. Рассвет был уже близок.

В дилижансе остались только Шварц с Сергеевым и женщина в большой шали.

Впереди белел мост. Переехать - и Ковно.

Лошади спустились с пригорка, копыта застучали по деревянному мосту. Иосиф, вытянув голову, всматривался, скоро ли сходить.

Но вот мост кончился. Янкель чуть попридержал лошадей. Вдруг яркий свет метнулся перед глазами.

- Тпру! Лошади стали.

У дилижанса стоял чиновник с высоко поднятым фонарём в руке.

Пламя дрожало, мигало, перебегало от головы лошадей к спине, прошлось по крыше и «задержалось ярким кругом на большой корзине.

Толстая рука с фонарём просунулась в дилижанс, и вот уже таможенный чиновник внутри. Пламя осветило форменную фуражку, длинные усы над голым подбородком и туго стянутый мундир на животе.

Внутри дилижанса сразу стало как-то душно и тесно.

- Чьи вещи? - спросил чиновник.

- Мои, - твёрдо сказал Иосиф и привстал. Он знал, что ему дальше не ехать.

- Один едешь?

И опять Иосиф так же твёрдо ответил:

- Один, - и тут же подумал: сейчас его выдадут Янкель или женщина в большой шали.

Но те молчали.

Дилижанс уехал… Степан Сергеев уехал… А Шварц с большой корзиной, с пятью пудами запрещённой литературы, стоял посреди дороги.

С реки дул сильный ветер. Шварц поднял воротник, поёжился в своём лёгком пальто.

- Что везёшь? - кричал толстый чиновник, и ветер относил его слова в сторону.

- Смотрите сами.