Николай Фомичев - Во имя истины и добродетели [Сократ. Повесть-легенда]

Когда же, передав законченных харит Фидию, расстался Сократ навсегда с искусством ваяния и даже камни мрамора в родном дворе продал знакомому каменотесу, спросил его Критон: «Зачем ты жертвуешь таким доходным делом?», и Сократ ответил другу: «Чтобы камню придать подобие человека, бьется огромное число ваятелей, а вот как нам самим не стать подобием камня, никто подумать не хочет».

Юношам внушал Сократ, что хорошее начало в любом деле — не мелочь, хотя начинается с мелочи. А на вопрос одного человека, в чем добродетель юноши, ответил: «В соблюдении правила: ничего сверх меры!» Юношам советовал он чаще смотреться в зеркало: красивым — чтобы не срамить своей красоты, некрасивым — чтобы воспитанием ума скрасить свою некрасивость…

И, в восхищении Сократом, спросил его Эсхин: «Зачем, Сократ, ты не записываешь собственные мысли?» Сократ же сказал: «Нужное слово надежней, чем пергамент, помнит память людей, а ненужное записывать не стоит». Но Эсхин, возвращаясь домой, неведомо для друга изречения его записывал в особый свиток.

Понявши, что причиной всех причин дурного в людях служит их невежество, ибо не знают они, что есть истинное благо, и стремятся к ложному: богатству, власти, почестям, роскошеству и неге, стал Сократ в беседах с афинянами, подобно повитухе, помогающей рождению плода, содействовать рождению истины и делал это тщательно продуманными вопросами.

И бывало, что собеседники его, им уличенные в невежестве и осмеянные зеваками, бросались на Сократа с кулаками и поколачивали его, а какая-то торговка, мстя за униженного мужа, вылила на философа полный ушат помоев — и это все Сократ сносил безропотно, не пытаясь даже защищаться, а только добродушно посмеиваясь над гневом невежд; когда же пылкий характером Эсхин, возмутившись, кинулся в драку с обидчиками своего учителя, тот силой остановил его; а однажды, получив пинок, стерпел Сократ и это унижение. Критону же, который уговаривал его судиться с оскорбителем, сказал: «Зачем? Ведь на ослов, когда они лягаются, в суд не подают». И покоренный душевной щедростью Сократа, взял Критон его самого и сына его Лампрокла на полное свое содержание, так чтобы Сократ не нуждался ни в чем необходимом и отдался любимому делу, не думая о пропитании. Ученики же его, которых звал он всегда друзьями, Эсхин, Симон и Критон, заразившись от Сократа страстью к познанию истины, занялись философским сочинительством…

И уразумев со временем, что, вызывая на спор, Сократ унизить никого не хочет, а лишь желает им добра, взывая к добродетели, и оценив к тому же незлобивость его и шутливый нрав, сменили афиняне гнев на милость и не только с большею охотой начали вступать в беседы с ним, но и рождали славу его разуму.

И как-то раз, привлеченный слухами о мудрости философа, почтил его присутствием седоголовый Делон, чтимый афинянами за доблести в войнах с персами, и привел с собой юношу сына. Следом же во двор к Сократу ввалилась гурьба любопытных. И усевшись на завалинку возле Сократа, сказал старик, кивнув на юношу Делона:

— Вот этот самый сын мой женился и зажил отдельной семьей. Теперь он хочет знать, как прожить свою жизнь честно и праведно. Я не могу ему дать совета в этом. Сам я в одном умудрен: в ратном деле. — И Делон коснулся шрамов на своей прокопченной солнцем груди. — Тебя же, Сократ, нарек народ любителем мудрости. Так вразуми его, ради богов…

И спросил Сократ молодого Делона:

— Но прежде я хотел бы узнать у тебя вот о чем. Ведь жить — это значит стремиться к какому-то благу, не так ли? Так можешь ты сказать, какое благо тебя прельщает?

— То, к которому стремится большинство, Сократ.

— Что же это за благо?

— Не так уж трудно ответить на это, — сказал молодой Делон. — Жить в достатке, справляться с делами, благодетельствуя при этом друзьям и вредя врагам, а в свободное время наслаждаться зрелищем состязаний борцов, гимнастов и беседой за кружкой вина — вот благо, к которому стремится большинство.

И спросил, улыбнувшись, Сократ:

— Скажи, дружище, а если бы тем, кто стремится к такому достатку, предоставили жить в богатстве, они бы отказались, как ты считаешь?

— Ни в коем случае! Ведь богатство — большее благо, чем просто достаток.

— А не знаешь ли ты благо, которому предпочитают богатство?

— Как же не знать! — усмехнулся юный Делон. — Власть и почести — вот что выше богатства!

— И какое же из этих благ ты бы выбрал себе?

— Конечно, власть, Сократ. Всем ведь известно, что у власти карманы никогда не бывают пусты. Но я человек маленький: куда мне о власти думать. А вот от богатства и я бы не отказался.

— Ладно, — кивнул Сократ. — Повелевать людьми и наживать деньги — это благо, как ты сказал. А заботиться о душе и истине — это не благо, по-твоему, раз ты даже не упомянул о них…

И смутился юноша, говоря:

— Ну что ты, Сократ! Я просто упустил сказать об этом. И я ведь тоже считаю, что забота о душе есть высшее благо. Да только я не знаю, как проверить свою душу в том, верно ли она живет или нет. Для того-то мы с отцом и пришли к тебе!

И старик Делон повторил:

— Для того-то мы и пришли к тебе, Сократ.

— Один совет я мог бы, пожалуй, дать на этот счет, — сказал Сократ. — Но сначала, мне кажется, нужно еще доказать, что забота о своей душе не менее важное дело, чем забота о своем животе. — И глядя на толпу, Сократ, улыбнувшись, погладил бороду. — Не знаю только, показать ли это путем рассуждения или с помощью мифа, какой рассказывают старики молодым.

Я же слышал его из уст Протагора.

И голос из толпы ответил:

— Как тебе угодно.

— Как тебе угодно, Сократ, — согласился и Делон.

И Сократ сказал:

— Тогда приятнее мне будет рассказать вам миф… С тех пор как Прометей, пробравшись в мастерскую богов, украл у Гефеста [53] Гефест — бог огня и кузнечного ремесла, сын Зевса. огонь для людей — за что, как вы знаете, самого Прометея постигла тяжкая кара, — человек стал причастен божественному уделу. Он стал членораздельно говорить и изобрел жилища, одежду, обувь, постель и добыл пропитание из почвы. Устроившись таким образом, люди сначала жили разбросанно, городов еще не было, и гибли они от зверей, так как были слабее их. И вот они стали стремиться жить вместе и строить города для своей безопасности. Но чуть они собирались вместе, как сейчас же начинали обижать друг друга, потому что не было у них умения жить сообща. И снова им приходилось расселяться и гибнуть.

Тогда Зевс, испугавшись, как бы не погиб весь наш род, посылает вестника богов Гермеса ввести среди людей Стыд и Правду, чтобы они служили украшением городов и дружественной связью.