Джеймс Клавелл - Король крыс

– Очень хорошо. – Стивен был доволен ходом лечения, но недоволен сегодняшним днем в целом. «Этот мерзкий сержант Флаэрти такой наглый тип. Он знает, что я ненавижу делать это, но всякий раз выбирает меня». – Отвратительно, – сказал он вслух.

– Что? – встревожились Мак, Ларкин и Питер Марлоу.

– Что-нибудь не в порядке? – спросил Марлоу.

– О нет, дорогой. Я имел в виду совсем другое. Теперь давай посмотрим температуру. – Стивен вынул термометр и улыбнулся Питеру Марлоу. – Нормальная. Только на одну десятую выше нормы, но это не имеет значения. Тебе везет, очень везет. – Он показал пустой флакон из-под антитоксина. – Сегодня я сделал тебе последний укол. – Стивен пощупал пульс. – Очень хорошо. – Он посмотрел на Мака. – У вас есть полотенце?

Мак дал ему полотенце. Стивен смочил его в холодной воде и положил на лоб Питера Марлоу.

– Вот смотри, что я нашел, – сказал он, протягивая две таблетки аспирина. – Они немного помогут, дорогой. Теперь отдыхай. – Он повернулся к Маку, встал, вздохнул и разгладил свой саронг на бедрах. – Мне нечего больше здесь делать. Он очень слаб. Вам надо дать ему мясного бульона. И все яйца, какие сможете достать. И поухаживайте за ним. – Он повернулся и посмотрел на изможденного Питера Марлоу. – Он, должно быть, потерял фунтов пятнадцать за последние два дня, а это при его весе опасно. Бедняга. Он весит не больше восьми стоунов [24] 1 стоун = 14 фунтам = 6,34 кг. , что совсем недостаточно при его росте.

– Э-э-э… Мы бы хотели отблагодарить вас, Стивен, – грубовато брякнул Ларкин. – Мы… э-э-э… ценим вашу работу. Вы знаете.

– Всегда рад помочь, – игриво произнес Стивен, поправляя локон на лбу.

Мак посмотрел на Ларкина.

– Если есть что-то, Стивен, что мы можем сделать, просто скажите, и все.

– Это очень мило. Вы оба так любезны, – вежливо ответил Стивен, открыто любуясь полковником, чем заставлял собеседников смущаться еще больше. Поигрывая медальоном святого Кристофера, который носил на груди, он продолжил: – Не могли бы вы завтра выйти вместо меня в наряд на выгребные ямы? Я бы все сделал для вас. Все, что угодно. Я не переношу этих вонючих тараканов. Отвратительно, – изливался он. – Так вы сделаете это?

– Хорошо, Стивен, – кисло согласился Ларкин.

– Тогда встретимся на рассвете, – проворчал Мак и отодвинулся, чтобы избежать попытки Стивена приласкаться.

Ларкин не проявил подобной расторопности, поэтому Стивен обнял его за талию и любовно похлопал:

– Спокойной ночи, дорогие. О, вы оба так добры к Стивену.

Когда он ушел, Ларкин свирепо посмотрел на Мака:

– Если вы что-нибудь скажете, я вас проучу.

Мак фыркнул:

– Эх, приятель, не переживайте. Но вам самому понравилось впечатление, которое вы произвели. – Он наклонился над Питером Марлоу, который наблюдал за ними. – Что, Питер?

– Думаю, вы созрели для женщины, – прошептал Питер Марлоу, слегка улыбаясь. – Ему хорошо платят, тем не менее вы оба предлагаете свои услуги, искушая его. Но что он в вас нашел – в двух старых пердунах, черт побери?!

Мак ухмыльнулся Ларкину:

– Ага, наш паренек чувствует себя лучше. Теперь он для разнообразия может набирать вес. И не так, как это делает Кинг, а без всякого сачкования.

– Два или три дня прошло после первого укола? – спросил Питер Марлоу.

– Два дня.

«Два дня? Как будто два года, – думал Питер Марлоу. – Но завтра у меня уже будут силы, чтобы принести деньги».

Той ночью, после вечерней переклички, отец Донован пришел поиграть с ними в бридж. Когда Питер Марлоу рассказал о кошмарном сне, в котором он ссорился с друзьями, все они рассмеялись.

– Эх, паренек, – сказал Мак, – когда у тебя лихорадка, ум вытворяет странные вещи.

– Конечно, – поддержал отец Донован. Потом улыбнулся. – Я рад, что ваша рука пошла на поправку, Питер.

Питер Марлоу ответил улыбкой.

– Кажется, вы знаете обо всем, что происходит, правда?

– Не так уж много всего происходит, о чем Он бы не знал. – Донован ответил уверенно и совершенно спокойно. – Все мы в добрых руках. – Потом хмыкнул и добавил: – Даже вы трое!

– Ну, это уже что-то, – отозвался Мак, – хотя я считаю, что полковник в своих мыслях давно вышел за рамки приличия.

После окончания игры и ухода Донована Мак кивнул Ларкину:

– Покараульте. Мы послушаем новости и закончим на сегодня.

Ларкин следил за дорогой, а Питер Марлоу сидел на веранде, стараясь быть бдительным. Два дня. Уколы в руку, и она вылечена, снова стала его рукой. Странные дни – дни грез, а теперь все в порядке.

Новости были исключительно хорошими, и они разошлись по своим кроватям и спали спокойно, без снов.

На рассвете Мак сходил в курятник и принес три яйца. Он сделал омлет, добавил в него капельку риса, который сохранил со вчерашнего дня, и зубчик чеснока.

Потом отнес омлет в хижину Питера Марлоу, разбудил его и смотрел, чтобы он съел все.

Неожиданно в хижину ворвался Спенс.

– Эй, ребята! – заорал он. – В лагерь пришла почта!

Сердце Мака оборвалось. «О боже, пусть там будет письмо для меня!» Но письма для Мака не было.

На десять тысяч человек пришло сорок три письма. За три года японцы выдавали лагерю почту два раза. Всего несколько писем… И три раза пленным предоставляли возможность написать на почтовой открытке двадцать пять слов. Но никто не мог сказать, дошли ли открытки до адресатов.

Ларкин был одним из тех, кто получил письмо. Первое за все время пребывания в лагере.

Письмо было отправлено 21 апреля 1945 года. Четыре месяца назад. Время отправления других писем варьировалось от трех недель до двух лет и больше.

Ларкин читал и перечитывал письмо. Потом прочитал его Маку, Питеру Марлоу и Кингу, когда они сидели на веранде барака.

– « Дорогой, это письмо номер 205. У меня все хорошо, у Джинни тоже все хорошо, твоя мама живет с нами, а все мы живем там же, где и всегда. Мы не получали от тебя никаких известий с тех пор, как получили твое письмо от 1 февраля 1942 года, отправленное из Сингапура. Но, даже не имея известий, мы знаем, что ты здоров и счастлив, и мы молимся за твое благополучное возвращение.

Я все письма начинаю одинаково, поэтому, если ты уже читал, что написано в начале, прости меня. Но трудно жить, не зная, дошло ли именно это письмо до тебя, дошло ли хоть одно из писем. Я люблю тебя. Ты мне нужен. И я скучаю по тебе больше, чем иногда могу это вынести.

Сегодня мне грустно. Я не знаю почему, но это так. Я не хочу поддаваться тоске и хочу рассказать все самое замечательное.

Мне, вероятно, грустно из-за миссис Гёбл. Она вчера получила открытку, а я нет. Думаю, я просто эгоистка. Ну уж такая я. В любом случае обязательно расскажи Вику Гёблу, что его жена Сара получила открытку, датированную 6 января 1943 года. Она хорошо себя чувствует, и его сын прелесть. Сара счастлива, что наконец-то снова получила весточку. Да, у женщин полка тоже все в порядке. Мать Тимсена по-прежнему чувствует себя великолепно. И не забудь напомнить Томми Мастерсу обо мне. Вчера вечером я видела его жену. Она тоже здорова и зарабатывает кучу денег для него. У нее новая работа. И да, я видела Элизабет Форд, Мэри Виккерс…»