Ганс Эйнсле - Я, Минос, царь Крита

Словно не слыша моего вопроса, она поведала, что уже её бабушка и дедушка были в неволе и страдали от бичей надсмотрщиков.

— Нас сгоняли в одно место, обращаясь с нами, словно мы преступники. Нас заставляли выполнять самые тяжёлые работы, которые у самих египтян вызывали отвращение. Предводители моего народа не прекращали переговоров с министрами. Те много обещали, но ничего не выполняли. Потом наступил исход, и вокруг нас стали происходить чудеса. Мы двигались через топи близ моря. Неожиданно вода отступила так далеко, что нам удалось пройти, почти не замочив ног. Потом появились воины фараона на своих боевых повозках.

— И что же?

— Когда они очутились среди топей, с запада накатили гигантские волны и смыли их.

— Говорят, что и Крит едва не был смыт какими-то огромными волнами, — заметил я. — Может быть, те самые волны и разрушили Крит и уничтожили преследовавших вас египтян?

— Не египтян, а народы, живущие у моря, — уточнила она вполголоса.

— Кого ты имеешь в виду?

— Людей из Кафтора, это твой любимый Крит, о котором ты так часто упоминаешь, потом ливийцев, арамеев, финикийцев и хеттов.

Из ближайшей комнаты внезапно вышла Айза с блюдом свежих фруктов в руках. Она приветствовала меня наклоном головы, потом уставилась на Сарру и с укором сказала:

— Царевич спрашивал тебя, что в иудеях такого, за что вас нигде не любят. Почему ты не ответила ему? Вы — гордый народ. Вы не покоряетесь, не хотите работать, вам бы только властвовать.

Сарра поджала губы:

— Есть двуногие и четвероногие существа, которые ни на что не годятся. Ты тоже из их числа. Тебе лишь бы быть здесь, ты на всё готова, почти непрерывно гнёшь спину и пресмыкаешься. Хорошо, пусть я тоже рабыня. Тебе известно, что такое преданный раб? Это, — она язвительно скривила рот, — неодушевлённый предмет, нет, — сказала она сурово, — скорее опора для ягодиц. Как женщина ты немногого стоишь, да к большему и не стремишься. А я сопротивляюсь, я в самом деле горда и не хочу превратиться в одну только опору для ягодиц.

— Ты тоже будешь чистить выгребные ямы, если тебе прикажут, — возразила Айза. — И тебе придётся гнуть спину и пресмыкаться, если не захочешь испробовать бича!

— Верно, но я ставлю себя выше этого. Несмотря на побои, внутри нас должен существовать порядок.

— Мы же рабы, мы — собственность, мы лишены всяких прав...

— Разве тебе никогда не хочется быть чем-то большим? — удивилась Сарра.

— Зачем? — почти беспомощно спросила Айза.

— Только затем, — запнулась Сарра, — что тебе так хочется. Не оттого, что ты кого-то любишь и стремишься показать себя в глазах любимого в наилучшем свете.

— Но ведь я могу любить, не подчёркивая на каждом шагу своего «я», не привлекая постоянно внимания к себе...

— Кто как смотрит на эти вещи, — с иронией ответила Сарра. — Ты можешь молить Зевса — или нет, ведь ты поклоняешься другим богам, значит, можешь молить Осириса и его сестру и супругу Исиду послать тебе жареного голубя, а потом усесться на землю и ждать дара небес. Это не по мне. Если я захочу голубя, я его себе добуду. Жарить его я тоже буду сама, потому что не верю, что жареные голуби падают с неба. В этом разница между нами.

Спустя какое-то мгновенье они сцепились. Айза ударила Сарру по лицу, а та Айзу — в живот. Они подняли крик, дерясь с таким ожесточением, словно каждая собиралась убить соперницу. Мне приходилось разнимать их, и они, казалось, немного успокаивались, но одного-единственного брошенного слова оказывалось достаточно, чтобы они вновь набрасывались друг на друга, рвали волосы и принимались, словно одержимые, колотить друг друга.

Я позвал рабов, велев им принести воды. Мужчины с готовностью опорожнили на дерущихся несколько амфор. Когда женщины опомнились, они походили на ощипанных гусынь. Впрочем, Айза, возбуждённая завязавшейся дракой, казалась мне гораздо привлекательнее, чем раньше. У Сарры изо рта струилась кровь, но она этого не замечала. Она никак не могла отдышаться, однако стояла передо мной гордая, сжав кулаки, бледная как полотно.

— Вы, египтяне, сами не знаете, чего хотите, — бросила она Айзе, мало-помалу успокаиваясь.

— А вы, иудеи, считаете, что знаете всё на свете, — парировала та выпад Сарры.

— Мы верим только в единого бога, Ягве. Существовать может только один бог, — серьёзно произнесла Сарра. — Всё то, во что верите вы, глупость. Бог Хепри у вас в образе жука, богиня Мут в обличье льва. Вы верите в Геба, бога земли, и в богиню небес Хатор, в Исиду и Осириса. — Она задумчиво покачала головой. — Тота, бога луны, бога счёта времени и мудрости, вы изображаете с головой ибиса или в образе сидящего на корточках павиана. Как вообще можно изображать бога? Да ещё в виде павиана?

К нам, учтиво поздоровавшись, приблизился Прокас.

— Царевич, — начал он и запнулся.

— В чём дело?

— Возьми меня с собой... Пожалуйста...

Я рассмеялся:

— Я захвачу тебя, потому что ты — часть моей юности. Может быть, без тебя я был бы ничто...

— Ты — сын царя, — почтительно ответил он.

Я снова рассмеялся.

— А куда мы отправимся?

— Во дворце говорили, что ты собираешься на Крит.

— Что? — Я удивлённо взглянул на него. — Всего несколько дней назад моя мать говорила, что у меня в голове одни глупости.

Он покачал головой и, подумав, ответил:

— Даже плохое дело учит жить, царевич. И бремя, которое ты несёшь, может сделаться живой силой.

Я задумался над его словами, потом спросил:

— Отчего встречаются плохие люди?

— Они нужны для нашего очищения. Если бы мы на каждом шагу не видели и не слышали плохого, мы не могли бы стать лучше.

— Крит... — произнёс я едва слышно, и какое-то таинственное предчувствие зародилось во мне. Очнувшись от своих размышлений, я цинично сказал: — Всё, что связывают с Критом, не больше чем пустая болтовня. Во дворце много чего выдумывают...

— Уже давно на моей родине царит голод и страдание.

За десять лет почти не было возможности сеять и получать урожай. Пепел, который покрывает всю землю, медленно разлагается и становится землёй. За горсть зёрен у нас легко могли убить. Твой отец, царевич, считает, что мой парод может ещё кое-что дать миру и поэтому собирается — уже формируются боевые группы — послать тебя. Гебе предстоит завоевать Крит... — Он опустил голову и с тоской поглядел на меня. — Возможно, тебе даже не придётся завоёвывать мою родину. Она напоминает созревший плод — стоит тебе прийти и коснуться его, как он сам упадёт в руки.

— Зачем тебе понадобился этот Крит? — спросила Сарра, и на её лице появилось пренебрежительное выражение. — Тамошние жители неотесаны и грубы, они исповедуют какие-то невероятные культы, питают такую страстную любовь к быкам, что становится противно. Посети лучше Египет, фараон будет очень благосклонен к тебе. А на Крите только и есть что горы и никакого Нила. — Она принялась восторгаться Египтом, не замечая, как забеспокоился Прокас, а Айза всё чаще сжимает кулаки.