Сесилия Холланд - Иерусалим

Принцесса обернулась к нему, вновь готовая к своей игре.

— О да, — сказала она. — Пусть принесут доску, я хочу сыграть.

— Пока Саладин угрожает всем нам, ссориться друг с другом было бы недальновидно, — сказал де Ридфор, перехвативший Керака на улице.

Губы Волка искривились в усмешке.

— С тех пор, как я прибыл в эту страну, я воюю главным образом с трусливыми христианами.

— Как бы там ни было, если у тебя есть трудности в Иерусалиме, это вина не моя, а Раннульфа Фицвильяма, — Маршал поглядел на Керака, на его рыцарей. — У тебя ведь есть ещё люди — кроме тех, что сейчас с тобой? — Он сразу приметил, что беловолосого бастарда в свите Керака не было.

— Меня хорошо охраняют, — буркнул Керак.

Де Ридфор предпочёл промолчать. Они ехали по главной улице, что вела от Давидовых Врат к Храму. Лавки по обе стороны улицы были закрыты, и это нравилось де Ридфору, нравилось, что город пуст и тих — он ненавидел обычную городскую толкотню, сумятицу взглядов и шума, толпы безликих людишек, которые почитают себя важными персонами, а на деле не значат ничего.

Иное дело — Керак. Керак должен послужить ему, хотя сам, конечно, никогда этого не узнает.

Вслух маршал Храма сказал:

— Когда придёт Саладин — нам стоять рядом и биться рядом, во имя Бога и за нас всех.

— Повезло тебе, что ты монах, коли вздумалось читать мне проповедь, — резким, надтреснутым голосом огрызнулся Керак. Они приближались к перекрёстку, откуда ему надо было ехать вниз — ко дворцу близ фонтана Бетесды. Керак натянул повод, повернул голову, сидящую на толстой шее, глаза его сузились.

— Мои воины — рыцари, не простые пешцы, чтобы гонять их отовсюду и запирать, точно женщин. Я не могу обещать, что стану слушать ещё чьи-то приказы, кроме своих собственных.

Де Ридфор улыбнулся ему:

— Я ведь уже сказал: ссора твоя — с Раннульфом Фицвильямом, а не со мной. — Конь мелкой рысью пронёс его мимо властителя Керака, к Храму, что высился на фоне неба. — Делай, что сочтёшь нужным, милорд, — сказал маршал. — Там посмотрим.

И послал коня в галоп по крутой дороге, что вела к Соломоновым конюшням под Храмовой площадью.

— И что я должен с этим делать? — осведомился Стефан, принимая шест, который подавал ему Фелкс ван Янк.

— Ты никогда не дрался на палках? — быстро глянул на него Фелкс. — Вот она, оборотная сторона богатства. — Он протянул другой шест Медведю — тот взял его и положил рядом с собой. Они сидели на лестнице над тренировочным двором и ждали, когда колокола пробьют Сиксту. Фелкс рухнул на ступеньку рядом с ними и вытянул длинные ноги.

— Зачем нам шесты? — спросил Стефан.

— Нам предстоит делать грязную работу. Раннульф не хочет, чтобы кому-нибудь пустили кровь. Это против клятвы, понимаешь? Поэтому мы берём с собой шесты. Ты никогда ими не пользовался? Бей с седла, как копьём.

Фелкс добавил:

— У меня четверо братьев. На всех один меч. — Он перекатил шест через запястье, поймал другой рукой и провернул обратно. — Хорошие шесты обычно сработаны поаккуратнее. — Подняв голову, он глянул куда-то за спину Стефана и окликнул: — Ну? Когда нам отправляться? Успеем поужинать?

— Возможно, и нет, — сказал Раннульф, спускаясь к ним. Он остановился на ступеньке и поглядел в небо. — Я хочу, чтобы к Ноне [18] В католическом богослужении суточного круга Нона соответствует трем часам пополудни. все были в седле. Хорошо бы пошёл дождь — это облегчило бы дело. Мыш, мне нужна твоя помощь.

— Что ты от меня хочешь? — спросил Стефан.

— Тише, — сказал Медведь. — Маршал идёт.

Они вскочили, положив шесты. Де Ридфор поднимался к ним неспешно, точно прогуливаясь, пышная, песочного цвета борода расчёсана и уложена, волосы ниспадают на плечи, одежды красивы, как у лорда. Взгляд его безразлично скользнул по каждому из рыцарей, покуда не упёрся в Раннульфа. Тут де Ридфор улыбнулся:

— А, командующий. Ныне, как я понимаю, улицами правит Керак. Ты намерен этому попустительствовать?

— Нет, милорд. — Руки Раннульфа скользнули за спину. У него была манера при разговоре с офицерами принимать вид побитого пса.

— Прекрасно. Сегодня я был на приёме у короля. Мы говорили о тебе. — Голос де Ридфора был вкрадчив. — Король весьма ценит тебя. Думаю, я мог в тебе ошибаться. Служи верно и впредь, и ты найдёшь во мне друга.

— Благодарю, милорд, — сказал Раннульф. Стефан остро глянул на него.

— Я не хотел бы разочароваться в тебе из-за лорда Керака. На собрании ты дашь мне отчёт об этом деле.

— Да, милорд.

— Продолжайте, — сказал де Ридфор и ушёл вверх по лестнице.

Стефан поражённо проводил его взглядом. Фелкс и Медведь сбежали в тренировочный двор; Раннульф схватил Стефана за руку и удержал:

— Постой.

Де Ридфор дошёл до верхней площадки и исчез из виду. Глядя ему вслед, Стефан сказал:

— Кровь Господня! Что бы это значило?

— Не обращай внимания. — Раннульф встряхнул его. — Мне нужно, чтобы ты кое-что сделал. Соберись и слушай.

Когда пажи принесли обед, Алис взглянула на подносы и разразилась слезами.

— Боже, Боже мой, — рыдала она, — почему мы не ушли с греками в Акру? Почему не отправились с твоей матушкой в Аскалон? Мало того, что нам предстоит умереть здесь, так теперь ещё и есть нечего!

— Заткнись, — сказала Сибилла. Она взглянула на поднос — там был только каравай хлеба и немного сыра. Сервировано, правда, красиво — на эмалевых тарелках, с серебряными ножами. Она разломила хлеб и отрезала сыра, покуда Алис всё сморкалась и всхлипывала. — Я сказала — успокойся.

Сибилла огляделась. У двери торчали двое пажей — глаза пустые, губы плотно сжаты. Алис испустила тяжкий хлюпающий вздох, и Сибилла сунула ей хлеб.

— Бесполезно, Алисетта. Отправляйся в спальню и рыдай там в покрывала. — Принцесса вновь глянула на пажей; выражение усталости и страха на их лицах подогрело её гнев, и она рявкнула: — Убирайтесь, нечего тут стоять! Принесите мне плащ. — Она обожгла яростным взглядом несчастную Алис. Гнев, защита от страха, который его же и питал, серой плесенью расползался вокруг. — Я буду сопровождать брата. Среди мужчин мне, по крайней мере, не придётся слушать жалобы и причитания. — Сибилла поднялась, взяла плащ и одна сбежала по лестнице.

Руки у неё замёрзли. Небо затянули сырые тяжёлые тучи. Стоя на ступенях башни, она оглядывала двор.

Бесконечное ожидание — вот что изводило её. День за днём они ждали вестей, ловили каждое изменение ветра, каждый столб пыли, искали предвестия грядущей битвы, — но вестей не было, лишь скука, вопросы без ответов, сомнения да тревоги. Сибилла ударила кулаком о кулак. Хоть бы что-нибудь произошло!..

В башне напротив распахнулась дверь, и вышел брат.

Он тотчас увидел Сибиллу и помахал ей рукой. Она спустилась с лестницы и прошла несколько шагов по двору. Конюхи уже выводили для них лошадей — они собирались, обогнув угол, подъехать к Давидовым Вратам, чтобы там ожидать вестника. Немного ожидания — хоть какое-то занятие посреди дневной скуки. Сибилла окликнула брата, села в седло, и бок о бок они выехали на улицу.