Роберт Картер - Меч войны

Она хотела забрать бокал обратно, но Надира отошла. Сердце Аркали заколотилось: она просто обязана взять этот бокал. Но когда Аркали протянула руку, то увидела злобную усмешку на лице старой женщины. Затем она вспомнила о булавке и заставила себя улыбнуться.

Надира ответила ей улыбкой, более похожей на гримасу. Она пришла сюда лишь позлорадствовать, зная, в каком состоянии находится Аркали.

Всё ещё улыбаясь, Надира смотрела, как за англичанкой закрылась дверь, затем подняла бокал в радостном тосте.

Причитания начались рано утром, когда роса ещё серебрила траву на подстриженных лужайках зенаны. Старшая сестра, обнаружившая Надиру, увидела, что ей уже ничем не поможешь.

На губах бегумы пенилась кровь; спазмы желудка согнули её пополам, не давая ни вздохнуть, ни позвать на помощь. Страшно было видеть мёртвую царицу.

Хаир ун-Ниссу вызвали в комнаты бегумы. Она прибыла в сопровождении своей зловещей массажистки, которая взглянула сначала на застывшее лицо бегумы, а затем на госпожу.

— Ну?

— Нет надежды.

Глаза Хаир ун-Ниссы задержались на её мёртвой патронессе, прежде чем равновесие изменило ей, и она обрушила град ударов на голову массажистки. Страх превратил стройную элегантную куртизанку в яростную дикую кошку.

К тому времени пробудилась вся зенана. Ясмин набросила шаль и направилась на шум голосов. «Началось, — думала она, всё ещё нетвёрдо ступая после сна. — Только мятеж может взорвать покой».

Внезапно её руку сильно вывернули, и она отшатнулась в боковую нишу. Ясмин почувствовала, как большая рука накрыла её рот, ужаснувшись тому, что мужчина смог вторгнуться в это запретное место. Она боролась, ожидая, когда в неё вонзят нож, и напряглась, царапая вслепую воздух, зная, что ничего не сможет сделать против такого сильного убийцы.

«Вот так наступает конец», — подумала она.

В этот момент Ясмин была поражена своему внутреннему спокойствию. Чувство, которое охватило её при этом, было не страхом, но досадой на то, что смерть застала её неподготовленной.

Затем она услышала знакомый голос, и время вновь двинулось вперёд.

— Спокойствие, бегума. Я ничего вам не сделаю. Пожалуйста, не кричите, а то меня обнаружат!

Она порывисто вздохнула, когда он убрал свою руку.

— Как ты смеешь дотрагиваться до меня, негодяй? Как ты мог войти в зенану твоего господина?

— Я пришёл с вестями для вас, бегума.

Это был Умар, бывший собиратель вестей Анвара уд-Дина.

— Ты рискуешь погибнуть, — сказала она с негодованием.

— Я знаю это, бегума.

— Каким чудом ты оказался невидимым? У евнухов, охраняющих наш покой, острые глаза.

— Но моя миссия началась под счастливой звездой, а золото имеет силу ненадолго ослеплять людей.

— Говори быстро. Ты должен уйти, иначе мы оба умрём.

— Мои информаторы доставили мне вести — о Флинте Сахибе.

— Аллах ке кудрат! Бог всесильный!

— Его солдаты-ангрези захватили Аркот.

Эти новости парализовали её разум.

— Но как? Почему? То, что ты говоришь, бессмысленно. Англичанин, Клайв, обещал, что английская армия будет послана, чтобы освободить нас...

Умар торжественно взирал на её замешательство.

— Это, конечно, та же армия, которая вместо этого была послана в Аркот.

— Значит, мы погибли!

— Нет, бегума, не всё потеряно. Это был очень мудрый ход. Армия ангрези встала лагерем в Бурых Холмах снаружи Аркота. Всю ночь небо было наполнено такими огнями и шумом, что трудно представить! Когда европейцы подошли к воротам, пехота Чанды Сахиба бежала. Большинство его людей не видели красных мундиров и больших чёрных шляп, и, конечно, они приняли их за дьяволов.

Она приложила руку к губам, затем отняла её и попросила:

— Расскажи мне о Флинте Сахибе.

— С ним всё в порядке.

— Аллах милостив! — Потрясение от внезапного появления Умара заставило её вновь обрушиться на него: — Но как можно доверять человеку, который насмеялся над своим новым господином?

— Не говорите так, бегума. Я остался честным человеком, хотя моя любовь к вашему мужу не столь велика, как любовь к его отцу.

— Мне нужно подтверждение таких слов, негодяй.

— Тогда вот оно.

Она взяла ткань, которую он вынул из мешка, и развернула её. Письмо в английском стиле, на конверте её имя, написанное аккуратным почерком; всё это вызвало в ней живые воспоминания о Хэйдене.

— Если их армия двинулась на Аркот, значит, нас оставили. Мы надеялись на англичан, способных отогнать армии Чанды Сахиба от этих ворот.

— Они не могут прийти сюда — их слишком мало. Но теперь Чанда Сахиб взбесился. Он послал своего сына, Раза, с пятью тысячами всадников в Аркот!

— Значит, здесь всё ещё остаются пять тысяч? Значит, мы обречены. Если осада не будет снята и мы не получим продовольствие в ближайшее время, начнётся голод.

Умар раскинул большие руки.

— До этого не дойдёт.

Она услышала голоса и остановила его, со страхом оглядываясь вокруг.

— Осторожней, Умар. Произошло что-то ужасное. Сегодня сёстры и их служанки нервничали из-за англичанки.

— Разве вы не знаете, что Надира-бегума умирает? — Он изумился её неведению. — Потому я и пришёл сюда, рискуя жизнью. Вы теперь — наша единственная надежда.

В голове у неё всё смешалось.

— Я, Умар?

— Да, бегума. Когда Надира умрёт, вы станете первой леди зенаны, а значит, должны будете предотвратить эту катастрофу.

— О чём ты говоришь?

— О том, что индусы Старого Города готовы восстать.

— Они голодают, боятся за свои семьи. Но как, по-твоему, я могу спасти их?

— Индусы взбудоражены не голодом. Они знали голод и раньше, и их боги всегда давали им силы перебороть страдания.

Она ощущала в себе поднимающееся раздражение. Острый ум Умара двигался скачками, перепрыгивая вперёд так, что слушавшие его считали себя медлительными и тупыми, но иногда он, казалось, намеренно наслаждался непониманием собеседника. Она помнила, как Анвар уд-Дин спокойно приказывал ему: «Объясни просто».

— Среди паломников в Конживераме ходят слухи, что наш господин хочет осквернить их священный водоём. Даже здесь люди думают, что исламская вера заставит его разрушить их храмы. Вы должны убедить его развеять эти страхи, иначе в крепости будет мятеж. Солдат-ангрези убьют во время сна.

— А ворота откроют для танджорского раджи, — сказала она, ясно представляя, что будет. — Они убьют Мухаммеда.

— Нет, бегума. — Глаза Умара сверкали как полированная сталь. — Хуже. Они передадут его французам.

Будто холодная рука сжала её сердце. Она думала о словах Умара и затем приняла решение, основанное на чистой целесообразности:

— В таком случае это следует предотвратить.

«Мухаммед, глупец! Мухаммед погубит нас своей нетерпимостью!»