Роберт Картер - Меч войны

Колонна приближалась к хижинам, крытым пальмовыми листьями. Клайв намеревался пройти мимо, игнорируя жителей. Он принял решение: они должны идти на Аркот и попасть туда не позднее завтрашнего дня.

Открытые дверные проёмы зияли чернотой в каждом жилище, но дома не были брошенными: внутри, скрываясь в темноте, виднелись лица — страх был написан в их широко раскрытых глазах, проявляясь в том, с какой силой женщины прижимали к себе детей.

Хэйден ощутил странное покалывание на коже, как будто предчувствовал нечто зловещее. Затем в конце ряда хижин вспыхнул ослепительный фиолетовый свет, и в тот же момент его потряс оглушительный громовой удар.

Молния ударила в большое дерево всего в ста ярдах от них, охватив его огнём. Раздались крики. Хэйден оглянулся и увидел, как сипаи, нарушив строй, кидаются к домам, несмотря на то что молодые офицеры пытаются задержать их. Некоторые проявляли беззаботность, другие разрывались между страхом и долгом, но большинство отчаянно стремилось в укрытие, побросав мушкеты и ранцы. Клайв закипел гневом.

— Верни их в строй, джемадар!

— Нет! Пусть идут, — возразил ему Хэйден. — Отдай приказ разместиться на постой. Пережди, пока пройдёт гроза, или ты принудишь их воспротивиться тебе!

— Мы должны быть в Аркоте к завтрашнему дню! Прежде, чем Чанда Сахиб пришлёт подкрепление. Прежде, чем он узнает, какие у нас силы. Мы не можем спать в грозу, поэтому должны идти! Они смогут отдохнуть позже!

— Если ты будешь настаивать, вспыхнет мятеж!

— Прочь с дороги, сэр!

Хэйден видел, как разрушается всё их предприятие, подобно соляному столбу, тающему на дожде. Он ничего не мог поделать.

Стоя в стороне, он наблюдал, как Клайв приказывал своим людям вытаскивать бежавших из домов, но как только сипаи оказывались под открытым небом, они вновь убегали обратно.

Хэйден оглядывался вокруг, беспомощный и злой. «Ни один мушкет не сможет выстрелить в этих условиях, — думал он, — и я не могу представить, что стану свидетелем страшной сцены нападения солдат компании на своих товарищей с обнажённой сталью. Благодарение Богу, никто пока ещё не вынул клинка».

Внезапно Клайв понял тщетность этой борьбы. Он приказал построиться всем, кто пойдёт за ним, и отвёл колонну в сторону.

Оказавшись на середине улицы, Клайв погрозил пальцем небу и затеял беседу с облаками. В ответ он получил огромную молнию и грохот, на что он отвесил низкий поклон и водрузил свою шляпу на голову. Затем он вернулся к колонне и присоединился к Хэйдену.

— Прикажите примкнуть штыки, лейтенант, — сказал он.

— Есть, сэр, — отсалютовал Ревел.

— Медленный марш, строевым порядком, с флейтами и барабанами. Развернуть знамя, прапорщик Гласс.

— Сэр!

Раздались приказы сержантов к маршу. По шесть в ряд, равняясь направо, исполненные гордости от выправки, приобретённой в учении, они выступили тем необычным сдержанным шагом, которым шествуют подразделения пехоты на марше.

«Поразительно, — говорил себе Хэйден, стараясь сохранить твёрдый шаг в такой ливень, какого он ещё не видел. Он начал смеяться. — Поразительно и эксцентрично! Игрушечная армия, марширующая по колено в воде ливня! Камышовые хибарки по сторонам! Небо, изрезанное вспышками молний! Всё это — как будто из детской сказки!»

Несколько бойцов выскочили из хижин, подхватили свои мушкеты и ранцы и подстроились в хвосте колонны. Постепенно к ним присоединились все остальные, не желая оставаться и боясь позора. Гроза разыгралась со всей яростью, когда они покидали деревню, но ужас перед нею был уже подорван, и дорога на Аркот была свободной.

Ясмин приблизилась к оконному проёму. Сердце её колотилось от того, что она узнала, и она ощущала гнев, сжимавший всё внутри её в течение дня.

Рядом с ней крошечная жёлтая птичка порхала в своей золотой клетке, перепрыгивая с жёрдочки на жёрдочку. В воздухе, казалось, повисла тревога. Дым и красные отсветы огня над Старым Городом портили чистоту неба. Недовольство тлело в дневные часы и вспыхивало в часы ночи, и страх перед неизбежным висел над всей округой.

Прошлой ночью она слышала мушкетные выстрелы, крики толпы. Возможно, английских солдат использовали для сохранения порядка. Так или иначе, были волнения среди низших каст. Продовольствия оставалось всё меньше, и за пределами дворца ограничивать приходилось даже воду.

Она вздохнула. У неё были и другие, более неотложные дела. Она наблюдала за Надирой и Хаир ун-Ниссой с закрытого балкона, зная, что, если не вмешается, английская женщина падёт жертвой их козней.

В саду был найден кувшин с вмятиной, лежавший на дорожке. На мраморной скамье, где сидела Аркали, обнаружили следы белого порошка, похожего на размолотый сахар. Это был яд, приготовленный из зерумбета и яда кобры. Мало кто знал тайный ритуал его приготовления. Несмотря на возрастающую простоту общения между ними, Аркали никогда не делилась ничем важным с Ясмин и отказывалась раскрыть, кто дал ей порошок.

«Она недоверчива, с ней так трудно говорить, — думала Ясмин. — А я думала, что мы преодолеваем пропасть между нами».

— Старайся обрести душевный покой, — наставляла её Ясмин. — Наслаждайся роскошью, которая тебе предоставлена. Открой немного сердце твоим новым сёстрам.

— Сёстрам? Я не обращусь в ислам. Я никогда не смогу говорить на вашем языке. И не хочу иметь дела с чёрной магией, которой занимаются здесь.

— О! Предсказание судьбы — это не чёрная магия.

— Ваш народ вечно ищет способы узнать будущее.

— А ваш народ стремится сотворить будущее по своим желаниям и представлениям. Вы никогда не удовлетворяетесь судьбой, которую Бог даёт вам.

Слёзы наполнили глаза Аркали, и Ясмин стало жаль её.

— Ты так печальна, так полна отчаяния.

— Ясмин-бегума, я бы сделала всё, чтобы освободиться отсюда!

Она постаралась ответить ей как можно добрее:

— Отложи свои мысли о свободе. Я лучше, чем кто-либо, осознала, что это — иллюзии. Изгоняй неугомонное беспокойство из своего разума. Когда-нибудь ты проснёшься и ощутишь, что привыкла к этому миру.

При этих словах Аркали вновь погрузилась в своё мрачное настроение, пока не заметила пухленькую молодую женщину, идущую по саду вблизи фонтанов. Она была живым подарком, преподнесённым набобу каким-то мелким князем с целью урегулирования территориального вопроса. Девушка остановилась и осмотрелась вокруг, но не заметила, что за ней наблюдают. Она пошла дальше, к месту, где в стене была трещина.

— Это — Ум-Кулсум? Что она делает? — показала Аркали.

— Свидание. Она встречается с возлюбленным у стены.

— Возлюбленный? О, кто он?

— Солдат. Северного джагира.