Роберт Картер - Меч войны

Наибольшей угрозой планам Мухаммеда остаётся второй зять Дост Али Хана, Чанда Сахиб, — думала она. — Он всё ещё томится в заточении у маратхов, и это в своё время оказалось неудачей для Анвара уд-Дина. Надира-бегума говорит, что когда маратхи захватили Чанду, они пытались удерживать его ради выкупа, но затем поняли, что угрожать Анвару уд-Дину убийством Чанды не имеет смысла: зачем Анвару уд-Дину платить за маснад — престол в Аркоте, когда он и так на нём восседает? Только лишь для того, чтобы убить Чанду как претендента? Но для Анвара уд-Дина Чанда Сахиб, запертый в Сатаре, столь же безопасен, как мёртвый. И тогда генерал маратхов, Морари Рао, переменил тактику. Он перестал говорить: «Дайте мне столько-то рупий, или я буду держать Чанду Сахиба вечно», и вместо этого стал говорить: «Дайте мне столько-то рупий, или я отпущу Чанду Сахиба завтра же».

Рано или поздно, Мухаммед Али, ты должен будешь выкупить Чанду Сахиба, — говорила про себя Хаир ун-Нисса. — Затем ты должен будешь убить его, или мои планы, а также и твои и планы Надиры-бегумы никогда не сбудутся».

Она перекатилась на бок и через прорези увидела, как Мухаммед гордо шествует по главной аллее парка. Он направлялся к царской зенане — гарему, и она видела, что им владеет приступ ищущего выход неистовства. Евнухи и старухи, столпившиеся у дверей зенаны, с жадными до сплетни глазами, расступились, и Мухаммед скрылся, идя к своей единственной жене.

Хэйден Флинт сидел в ходахе рядом с Ясмин и Мухаммедом Али, устав от постоянного раскачивания на слоне. Эта езда была чем-то средним между ездой на лошади и путешествием на судне, только вдесятеро отвратительнее, а понимание того, что битва за Мадрас произойдёт сегодня и что он будет в центре её, не улучшало его самочувствия.

Он видел знакомые места, и напряжение в нём становилось всё сильнее от сырого и удушливого воздуха. Пыльная полоса Мадрасской дороги повернула по направлению к реке Трипликан, когда они въехали на территорию, арендуемую Английской компанией. Направо от них гора Сен-Том возвышалась над сонным посёлком из глинобитных хижин. За ним, вплоть до самого горизонта, простиралось море, голубое как сапфир. Ветер с мягким шелестом трепал бахрому их огромных зонтов — читр, плюмажи лошадей и полог царского экипажа Анвара уд-Дина. Огромную колонну войска возглавляли семнадцать слонов. С этой целью использовали всё поголовье хатхикхана, загона для слонов, за исключением трёх беременных самок и полудюжины молодых животных. Махфуз ехал на втором слоне, вслед за своим отцом; за ними шествовал слон Мухаммеда Али.

«Всё это похоже на плохое предзнаменование, — думал Хэйден Флинт. — Тусклый свет, приглушённый массами поднятой пыли, странные тени, пробегающие по колышущемуся зелёному рису, бриз, неустанно шумящий в верхушках пальм... Каждый раз, когда я наблюдаю наступление сезона муссонов, не перестаю удивляться той перемене, которая происходит на земле, в море и в воздухе. Иисус всемилостивейший, почему это должно совершиться? Кровавая битва — и ещё одна тысяча душ, которым суждено покинуть мир. И всё это — по моей воле».

Духи Ясмин наполняли ароматами воздух вокруг него. «Она обладает огромной смелостью, — размышлял он. — Спокойно едет на войну рядом со своим мужем, как будто это — воскресная прогулка. И как очаровательно она выглядит, несмотря на широкие одежды, которые почти скрывают её. Боже мой, клянусь, что ей всё это нравится! О, если бы она знала, какой страх ощущаю я, она перестала бы со мной разговаривать».

Белая и воздушная, усадьба Сэвэджей в Трипликане предстала перед ними за посадками бамбука, ещё более усилив его угнетённое состояние. Она была опустошена и разграблена, всё убранство вытащено и разбросано по лужайкам, ставни и тростниковые шторы сорваны с окон. «В этом доме должна была состояться моя женитьба, — вдруг подумал он. — Женитьба на английской девочке, которую зовут Аркали Сэвэдж и чьё лицо и голос я с трудом теперь припоминаю. Как давно это было. Кажется, что это было в другом веке, что прошла целая жизнь». Он содрогнулся. Поистине время в Индостане не течёт в одном направлении.

— Наш авангард обнаружил их оставленными, — сказал Мухаммед весело, перехватив взгляд Хэйдена. — Видишь, как французы убегают.

— Они просто отступили к Мадрасу, — проговорил Флинт, болезненно воспринимая картину разрушения.

— Очень скоро мы присоединимся к битве, — пообещал Мухаммед.

Флинт кивнул, демонстрируя готовность.

— Может быть, мы пожалеем, что Абдул Масджид мёртв, — сказал он с видимой нервозностью. — Сегодня он был бы бесценен. Однако правда и то, что будь Абдул Масджид жив, никто из нас не был бы здесь.

— Если бы! Был бы! — раздражённо хмыкнул Мухаммед. — Какая глупость всё это! Нет никаких «если бы» и «тогда бы». Вы, неверные, живете внутри своего собственного самонадеянного разума. Вот почему вы не осознаете реального мира. Только Пророк учит нас истинной реальности, учит, что в этом мире нет никаких «если бы» и «могло бы быть», а есть только то, что существует, что написано в Писании. И такова воля Аллаха.

«А что, если он прав? — думал Хэйден, поражённый суровой простотой этой мысли. — Что, если всё уже предопределено и мы не обладаем свободой воли? В таком случае что толку пытаться делать что-либо?»

Армия Карнатики была собрана в. Аркоте в течение нескольких дней. В первый же день марша пять тысяч всадников, взвинченных бхангом [68] Бханг — индийская конопля, гашиш (португ., из санскрита). , с воинственными воплями появились в ответ на приказ Анвара уд-Дина. Выстрелы разрывали воздух, Хэйден Флинт смотрел на всё это с ходаха и думал: кто или что может противиться этой свирепой орде, вихрем несущейся на город?

Они выехали из дворца четыре дня назад. По приглашению Мухаммеда Али он присоединился к принцу и его жене, сидевшим на раскачивающемся ходахе, возведённом на спине огромного слона. Полог с золотой бахромой защищал их от солнца, волнообразно колыхаясь на шестах; бока и голова слона были украшены сложным орнаментом из золота, ярко сияющего в рассеянном свете. На огромной шее животного сидел погонщик в ливрее, ловко ударяя его коленями, а иногда и своим анкусом — заострённым шестом.

Сначала величавое достоинство слона, его царственная походка вызывали у Флинта ощущение собственной значимости, но он не мог полностью расслабиться и насладиться этим. Присутствие Ясмин напрягало его нервы. До него доносился тонкий аромат духов. Он почти ощущал мягкие формы её тела под муслином и слышал тонкое позвякивание скрытых украшений. «Боже мой, — думал он. — Всё в ней так чувственно, так прелестно, так соблазнительно. Я бы хотел больше узнать её, но это, конечно, невозможно».