Роберт Картер - Меч войны

Сражение всё же произошло. Конные эскадроны Махфуза окружили Мадрас. Его отряды захватили источники на Педда Наик Петта, снабжавшие водой форт, однако два известия, полученные от разведки, просочившейся на юг, привели в ярость наступавших. Первым известием было то, что французы совершили вылазку из форта и дерзко захватили вновь Педда Наик Петта на время, достаточное, чтобы наполнить водой дюжину бочек. Второй, более важной новостью было донесение, что Дюплейкс направил в Мадрас подкрепление из Пондичерри: триста французов и семьсот сипаев — обученной французами индийской пехоты, вооружённой мушкетами и штыками. На военном совете в превосходно обставленном шатре Анвара уд-Дина Махфуз собрал генералов, а они, в свою очередь, призвали всех своих офицеров; так что на совете — дурбаре собралось триста или четыреста человек.

— Набоб в гневе, — сказал Махфуз, обращаясь ко всем присутствующим, говоря об отце, сидевшем с мрачным лицом. — Никто и никогда ещё не осмеливался подвергнуть сомнению его власть. Он — по праву — верховный владыка Карнатики, утверждённый в этой власти самим низамом. Эти иноземные арендаторы, неверные торговцы, находятся здесь лишь по его дозволению. И тем не менее французы посмели игнорировать его законное правление, они развязали войну на наших землях, несмотря на запрещение Анвара уд-Дина, а теперь они намерены противостоять и нам!

Послышались негодующие возгласы. Затем министры развернули карты, гневно порицая наглость французского губернатора, а Махфуз, не остерегаясь возможного шпионажа, раскрыл свой план действий.

— Если отец согласен, мы займём позицию здесь, на горе Сен-Том, в восьми косах к югу от Мадраса. И когда французы попытаются пересечь устье Адьяра, мы устремимся вниз и уничтожим их!

— Никакой пощады иноземцам! — Этот возглас был подхвачен несколькими голосами.

По мере того как возгласы стали стихать, Хэйден начал понимать, что затевает Махфуз. Их стратегия была подобна стальному капкану, в который неминуемо попадёт пехота Дюплейкса. Если французы попытаются отойти, кавалерия Махфуза набросится на них и устроит бойню; если же они решатся атаковать, то будут настигнуты в воде и изрублены на куски. «У них нет ни одного шанса», — думал он.

Напоследок Анвар уд-Дин вызвал своих астрологов, чтобы те добрыми предзнаменованиями подтвердили покровительство Аллаха в битве. В цветистых фразах они поведали набобу, что его жизнь в настоящее время подвержена влиянию самого благоприятного расположения планет, что Луна достигает апогея, и, наиболее благосклонная из всех, красная звезда Мира, «Удивительная», появилась в созвездии, которое иноземцы называют Цетус — Кит. Эта звезда достигает максимальной яркости лишь один раз за триста тридцать один день. Эти знамения можно истолковать так: иноземцам придётся уйти морем на кораблях, больших как киты, но прежде красный рубин Анвар уд-Дин ярко заблистает в ознаменование победы.

Раздались крики ликования, затем Анвар уд-Дин вызвал вперёд Хэйдена и повелел ему сесть перед ним.

— А ты? Каково твоё мнение об этом?

Его лицо горело под пристальным взглядом набоба. Как мог он сказать, что теперь хотел лишь одного — чтобы не было кровопролития? Чтобы Махфуз встретился с французами и организовал перед ними демонстрацию своих сил, которая заставила бы их бежать обратно в Пондичерри. Чтобы не было необходимости губить тысячу или более человеческих жизней.

— Мой господин, — сказал он медленно, поняв, что Анвар уд-Дин вовсе не требует от него откровенности, но просто хочет одобрения его плана. — Я думаю, что ваша армия уничтожит французское подкрепление.

Он подождал, пока они выразят свой восторг криками и громом своего оружия.

— Однако гарнизон в Мадрасе имеет полевые орудия...

— У нас тоже есть полевые орудия!

Это было сказано так неожиданно громко, что Хэйден вздрогнул. Он почувствовал, что генералы и знатные люди, окружавшие его, а также сыновья Анвара уд-Дина внимательно слушают. Чувствовалось, что его слова могут как утвердить их уверенность, так и каким-то образом подорвать её. Когда шум голосов улёгся, он уже знал, что скажет им то, что думает.

— Да, мой господин, но орудия французов лучше ваших.

Наступила тишина, затем Абдул Вахаб, младший сын набоба, вскочил в негодовании:

— Ты лжёшь, феринджи. Ваши пушки не могут быть лучшими!

Набоб наклонился к нему и сурово спросил:

— Ответь мне, какое самое большое орудие может французская армия использовать на суше?

— Я не могу сказать относительно французской армии, мой господин, но самое большое полевое орудие, используемое англичанами, стреляет двадцатипятифунтовыми ядрами.

— А ты знаешь, что в Агре есть пушка Моголов, называется Малик-и-Майдан, которая весит пятьдесят ваших тонн, имеет жерло диаметром в двадцать два ваших дюйма и которая стреляет снарядами весом тысяча пятьсот ваших фунтов?

Он покачал головой, неспособный поверить в существование такой огромной пушки. Но даже если бы такое орудие можно было привезти сюда, оно ничего не добавило бы к той бойне, которая должна развернуться завтра.

— Теперь ты понимаешь, почему я просил тебя никогда не хвастаться вашим европейским оружием при моём дворе.

— Да, мой господин, но... — начал Хэйден, почти неслышимый в окружающем шуме.

— Ты что-то ещё хочешь сказать? — с безразличным видом спросил Анвар уд-Дин.

— Мой господин, вы повелели мне высказать моё истинное мнение.

— Тогда говори.

Он повернулся к Абдулу Вахабу.

— Сэр, простите меня, но это истина, что французские орудия лучше. Они хотя и меньше, но очень хорошо сделаны и идеальны для своего назначения. — Он хотел сказать, что их размер позволяет перевозить их туда, куда требуется, и они стреляют быстрее. Он хотел кричать им, что ни один из Моголов не имеет ни малейшего представления о тех технических достижениях, которые распространились по Европе со времён рыцарей, вооружённых копьями. Он хотел заставить их понять, что им придётся бросить в бой все свои эскадроны, если они намерены справиться с французами. Но слова застряли у него в горле, когда набоб вынул из-за своей подушки пистолет и направил на него.

— Ты узнаешь это? — требовательно спросил Анвар уд-Дин.

Вновь мгновенно наступила тишина.

— Да, господин, — признал Хэйден, охваченный внезапным ужасом. Это был один из его собственных пистолетов.

— А это? — показал он второй пистолет.

— Да.

Те, кто мог видеть его, кричали в восторге и смеялись. Но когда он невольно взглянул на свой пояс и увидел, что пистолеты на месте, всё собрание разразилось громовым хохотом.

Они визжали и стонали, когда Анвар уд-Дин бросил перед ним оружие.