Роберт Картер - Меч войны

— Я вижу, что Дюплейкс хочет раздавить Сен-Дэвид как можно скорее. И он сделает это, если хоть чуть-чуть обладает стратегическим мышлением. А если он сделает это, то в Карнатике не будет больше англичан; не только в Карнатике, но и на всём Южном Индостане.

Она отвернулась, думая, что если уговоры не действуют на Клайва, то, может, попробовать повлиять на него по-иному?

— Вы знали, что Дюплейкс намеревается полностью разрушить Мадрас?

Клайв задумчиво вникал в её слова, как бы сравнивая их с тем, что слышал сам, или, может, взвешивая, что он может рассказать ей.

— Я слышал от Стрэтфорда Флинта, что Ла Бурдон согласен на выкуп за Сен-Джордж.

— Ни мистер Флинт, ни кто-либо другой не имеют средств, чтобы заплатить за это, — сказала она слишком быстро.

— Он говорит, что готов пожертвовать спрятанным серебром, отдав его Ла Бурдону, если только тот уведёт свои корабли и войска от Мадраса.

— Этого не случится, — сказала Аркали, думая о пятнадцати лакхах серебром. Она всё ещё не оправилась от гнева её отца, от того, как он набросился на неё после встречи с Ла Бурдоном. «Может быть, — думала она, — он взорвался оттого, что видел, как французский адмирал ест с его лучших тарелок кантонского фарфора, сидит на его мебели и пользуется прекрасной белой усадьбой в Трипликани, как своей собственной? Но всё равно не было необходимости так кричать на неё. А теперь от усадьбы ничего не осталось, кроме разрушенной оболочки».

— Скоро французский корабль увезёт вас в Калькутту. И всё будет хорошо. Вы увидите, — медленно проговорил Клайв.

— Но пройдут недели, прежде чем французы позволят кораблю отправиться на север с нами на борту!

Сжав губы, она отвернулась от него. Как могла она сказать ему об истинной причине её стремления попасть в форт Сен-Дэвид? Как могла она сказать, что найти Хэйдена было для неё самым главным в мире? Ей хотелось бы поделиться с ним своими страхами и надеждами, но у неё не было для этого слов.

— Я не чувствую себя здесь в безопасности, — сказала она. — Мы должны выбраться отсюда.

— Я освобождён под честное слово джентльмена, обещал не пытаться пересечь границ Мадраса.

Оправдание прозвучало фальшиво, и она увидела, что он понимает это. «Джентльмен! — подумала она презрительно. — Он говорил, что его отец был обедневшим шропширским адвокатом, а он сам — скромным клерком компании. Как может он говорить, что является джентльменом? Только взгляните на него: он — дикарь».

— Вы дали слово джентльмена соблюдать комендантский час. И тем не менее вы пришли.

— Я не мог отказать леди. Я думал...

— Вы думали что?

— Я не знаю, — сказал он смущённо. — Что, возможно, у вас есть что-то сказать мне. О нас.

Ей показалось, что её ударили по лицу.

— Вы пришли потому, что думали, что я назначаю вам свидание? Так, мистер Клайв?

Он сжал свои губы, упав духом от её надменности.

— Мисс Сэвэдж, могу уверить вас, что французы не намереваются убить нас всех в наших постелях. — Он улыбнулся своей кривой улыбкой, которую трудно было назвать прекрасной. — И я здесь для того, чтобы защитить вас. Я клянусь, что буду охранять вас день и ночь, пока мы не уедем отсюда.

— Сопровождайте меня в форт Сен-Дэвид. Это всё, что я хочу.

— Это невозможно.

— Вы — трус, мистер Клайв. Просто жалкий трус.

Он посмотрел на неё долгим, оценивающим взглядом.

— Вы знаете, Аркали, если позволите, — я думаю, что вы сильно изменились за последний месяц.

— Я не думаю, что такой человек, как вы, может понять это, — со вздохом ответила она.

Клайв знал, что должен оставить её поскорей. Знал, что должен сейчас спуститься вниз и тайком пробраться к себе, но не мог заставить себя расстаться с нею, пока не услышит её окончательное слово.

— Как вы можете думать, — сказал он медленно, — что, если человек редко выказывает свои чувства, значит, он холоден как камень? И почему вообще женщины считают, что обладают монополией на чувства? Я такой же живой человек, как и вы. Так же переживаю и радуюсь, люблю и ненавижу.

— Мистер Клайв, извините, если я обидела вас.

— В этом году я пытался покончить с жизнью, — сказал он, не замечая её холодного тона.

Она поражённо смотрела на него в молчании, и он опустил глаза, скрыв лицо в тени шляпы.

— Я приложил пистолет к виску и нажал курок. Но ничего не произошло. Замок сработал как надо. Кремень ударил в огниво, искра полетела на полку с порохом, но выстрела не было.

— И что вы сделали? — спросила она с трепетом.

— Я проверил пистолет и прочистил булавкой соединительное отверстие, на случай, если оно забилось. Но оно было чистым. Тогда я попытался вновь.

— И пистолет снова дал осечку?

Он коротко рассмеялся.

— Как видите.

Она чувствовала, как бьётся её сердце. В напряжённой тишине стук его громко отдавался в ушах.

— Я очень сожалею, что назвала вас трусом, мистер Клайв.

— Это ещё не всё, — продолжал он. — Я помню, что после второй попытки я почувствовал больше чем раздражение от того, что этот идиотский пистолет не подчинялся мне. Я хотел проверить его ещё раз, но в комнату вошёл Эдмунд Маскелен и, ничего не подозревая, спросил меня, что я делаю.

— И что вы ему ответили?

— Я сказал, что хочу направить пистолет в окно и выстрелить. Он сделал это за меня, и без всяких затруднений.

— Не может быть!

— О да. — Он встряхнулся от своей задумчивости, как лунатик — от сновидений, чувствуя, что теперь она поймёт его. — Вы видите, что я считаю Индостан особенным местом, где проявляется судьба. Здесь её называют «кисмет» и принимают безоговорочно. Никто не поверит подобному рассказу в Англии, но здесь он понятен всем! Здесь всё имеет свой скрытый смысл. Я уверен, вы понимаете, каков истинный смысл моего избавления от смерти.

Она поёжилась и покрепче обернулась шалью.

— В чём же этот смысл?

— Разве это не очевидно? Если бы я умер, вы бы умерли тоже. Потому что некому было бы спасти вас. Вы понимаете это, не правда ли? Наши судьбы неразрывно сплетены одна с другой. Разве не ясно, что мы скоро отправимся в Калькутту, и в этом — возможность для нас начать новую жизнь, вам и мне, вместе?

— Мистер Клайв... — Она отрицательно затрясла головой. — Мистер Клайв, нет. Вы не понимаете.

— Тихо! — Он схватил её и отвернул от лунного света, который неожиданно провалился в разрыве между облаками.

Послышались шаги.

Внезапный страх сковал его. «Иисус Христос, может быть, в этом — подтверждение её правоты! Если это часовой, у меня нет иного выбора, как только задушить его, и тогда уж нам придётся отправиться в форт Сен-Дэвид, и сейчас же!»

Отзвук шагов разнёсся по лестничному пролёту.

— Эдмунд? — прошептала она во тьму.

Из темноты проступил силуэт.