Алексей Шишов - Унгерн. Демон монгольских степей

Приказ Троцкого вызвал единодушие в действиях чехословаков, служивших теперь Антанте. Их мнение, не считая часть коммунистов-интернационалистов, услышала но телеграфу большая часть России:

— Оружия Советам не сдавать. Оно дано нам не ими. На родину пробиваться силой, если Троцкий вздумает нас разоружать и снова загонять в бараки для военнопленных.

Чехословацкий корпус, являвшийся в России частью французской армии, поднял мятеж против новой власти. Он действовал четырьмя оперативными группами: Поволжской во главе с Чечеком, Челябинской подполковника Войцеховского, Сибирской Гайды и Владивостокской, которой командовал генерал-лейтенант Дитерихс. Чехословаки силой своего оружия поддержали антибольшевистские правительства: в городе Самаре — Комуч, в городе Екатеринбурге — Временное областное правительство Урала и в городе Омске — Временное Сибирское правительство.

Ведя наступательные операции против сил Красной Армии, чехословаки захватили всю линию Транссибирской железнодорожной магистрали, многие крупные города вне её полосы, в том числе Новониколаевск, Томск, Канск, Иркутск, Красноярск и другие. В городе Казани был захвачен золотой запас России, позднее переданный правительству адмирала Колчака (так называемый «золотой эшелон»).

Чехословацкий корпус принял участие в боях с Красной Армией на стороне колчаковских войск. Однако личный состав корпуса всё настойчивее требовал от своего командования отправки на родину. По приказу военного министра правительства Чехословакии Штефаника в середине января 1919 года корпус был снят с фронта и отведён в тыл армий Верховного правителя России адмирала Колчака.

1 февраля 1919 года Чехословацкий корпус был переименован в Чехословацкую армию в России. Теперь она уже не находилась под колчаковским командовавшем, а подчинялась только верховному командованию Антанты и правительству своей страны.

Весной 1919 года союзное командование поручило чехословацким легионерам охрану железной дороги от Новониколаевска до Иркутска, Омска и Томска. В конце этого же года началась эвакуация чехословацких частей, которая проходила в условиях отступления колчаковских войск. Бывшие союзники Верховного правителя России, стремясь обезопасить себя от ударов Красной Армии, заблокировали движение эшелонов белых, нанеся им тяжёлый удар «в спину»...

Такова была история участия Чехословацкого корпуса в Гражданской войне. Легионеры, чехи и словаки, волей судьбы оставили свой след и в Забайкалье. Именно они вместе с сибирскими добровольцами «мужицкого генерала» Анатолия Пепеляева взяли у краевых город Читу, которую атаман Семёнов собственными силами взять не мог. Позднее Семёнов скажет:

— Читу я рано или поздно взял бы сам. Мне тогда надо было навести порядок в аргунских станицах. Не до города было...

— С Читой так случилось, что пепеляевцы с легионерами французской армии оказались к городу ближе. Отличились, молодцы...

— Не мои же казаки сидели в железнодорожных эшелонах, а чехословаки с генералом Пепеляевым...

В сентябре 1918 года Семёнов перевёл свой штаб со станции Маньчжурия в Читу. Резиденцией он сделал лучшую городскую гостиницу «Селект» и сразу же приступил к созданию собственной армии, объявив в Забайкальском крае о всеобщей мобилизации против большевиков. Те тогда представляли из себя партизанские отряды, которые укрывались в сибирской тайге к северу от Читы.

Теперь атаман Григорий Семёнов мог вправе считать себя правителем Забайкалья и совершенно независимым от Верховного правителя России адмирала Колчака, на стороне которого была Антанта без Японии. А на стороне Семёнова — Япония без Антанты. В столице Страны восходящего солнца хорошо знали то, что любви к ней приехавший из Соединённых Штатов вице-адмирал, недавний командующий флотом Чёрного моря, не испытывал. К тому же он был в Порт-Артуре, где командовал эскадренным миноносцем и береговой артиллерийской батареей, и побывал в самурайском плену на островах.

Токио определённо делал ставку в дальневосточных и забайкальских делах на казачьего атамана и на его разношёрстную армию. Поэтому японцы почти ни в чём не отказывали Семёнову. Он получал в «кредит» (расплачиваться надо было после победы в Гражданской войне) даже радиостанции, или, как их называли в то время — искровые станции. Получил он помощь и в оборудовании и вооружении бронепоездов. В то время война шла больше «эшелонная», вдоль железнодорожных магистралей.

Своё вторжение атаман Семёнов начал с успешных боев против красных войск, которыми командовал Сергей Лазо. Силы Читинского Совета тоже, как и у белых, отличались разношёрстностью. Самый крупный красноармейский отряд под командованием Лазо состоял из рабочих железнодорожного депо Чита-1, выпущенных Советской властью из местных многочисленных тюрем заключённых (Забайкалье в старой России было традиционным местом отбывания каторги за всевозможные преступления перед законом) и прибывшего домой с Кавказского фронта 1-го Аргунского казачьего полка.

В Забайкальском крае впервые в истории казак стал рубиться с казаком. Гражданская война кровавой Чертой разделила сословие воинов-землепашцев на два Непримиримых стана. Так было в ранее «благополучном и законопослушном» Забайкальском казачьем войске, верой и правдой служившем Российскому отечеству на восточной границе, в Русско-японской и Первой мировой войне, в целом ряде военных конфликтов на Востоке.

О том, что из себя представлял белогвардейский Стан атамана Семёнова, в советское время было написало много. И все в чёрных тонах, лишь изредка в серых красках. А каков же был стан его противника? В книге Н. С. Сибярякова «Начало я конец Забайкальского казачьего войска» красногвардейский отряд Сергея Лазо во время боев за город Читу описывается и так:

«...Начальником штаба отряда Лазо была эсерка-максималистка Нина Лебедева. Она находилась в полном контакте с той частью отряда, которая была скомплектована из уголовников. Уголовникам Лебедева импонировала и внешностью, и поведением . Чёрная, глазастая, умеренно полные груди и бедра, плюшевый жакет, цветастая с кистями шаль, почти волочащаяся сзади по земле, огромный маузер на боку. Она не запрещает, а поощряет погромы с грабежом, за словом в карман не лезет. Рявкнет кто-нибудь: «Тарарам тебе в рот!» — услышит, откликнется: «Зачем же в рот, когда можно в...?» — поведёт глазом и, стуча каблучками офицерских сапог с кисточками, пойдёт дальше, поигрывая бёдрами. Хевра радостно гогочет, восторженно глядит ей вслед. Своя в доску!»

Надо сказать, что Гражданская война в Забайкалье продолжительных боев почти не знала. Протрав бой, уступившая сторона спешила «откатиться» то в сибирскую тайгу, то за степную реку, то на китайскую территорию. С тем, чтобы собраться с силами, выждать удобный момент и вновь ударить по врагу.