Леонид Ефанов - Покорение Крыма

Панин, сделав десяток шагов в одну сторону, перед тем как развернуться, останавливался, вглядывался в темноту, прислушивался. Он ничего не видел, но по доносившемуся сюда приглушённому шуму мог представить, как строятся штурмовые колонны, подтягиваются пехотные роты сопровождения, равняют ряды эскадроны кавалерии. А полковники, наверное, ещё раз объявляют приказ командующего: офицеры, первыми взошедшие на стены, получат в награду за отвагу сразу по два чина, солдаты — по сто рублей.

Где-то впереди, в темноте, раздался стук копыт. Подскакавший офицер осадил коня и, рассмотрев в свете костра невысокую фигуру командующего, не слезая с седла, выкрикнул:

— Ваше сиятельство!.. Фитили зажжены!

— Ну вот и славно, — враз осипшим от волнения голосом сказал Панин. — Теперь у нас одна дорога...

Все притихли, ожидая взрыва.

Ровно в 22 часа генерал-майор Гербель взорвал центральную мину — globe de compression (сдавленный шар) — в четыреста пудов пороха.

Пьяно шатнулась под ногами земля; вздрогнули, тревожно заржали лошади. Над всей округой, над гладью Днестра покатился тяжёлый, давящий грохот. Земля вздыбилась на десятки сажен, к небу рванулись огромные красно-белые языки пламени. На штурмовые колонны дождём посыпались комья земли, камни, древесная труха. Пыль и дым густым облаком заслонили чёрный силуэт крепости... Казалось, наступил конец света.

Тотчас справа, слева, в центре искрящимися веерами сверкнули залпы русских батарей.

Панин впился глазами в темноту. Ему даже показалось, что в таком грохоте он слышит гулкий топот ног тысяч солдат, устремившихся на штурм.

Как и было заранее определено, атака шла тремя колоннами: справа — колонна полковника Вассермана, составленная из гренадерских рот Ряжского, Курского, Козловского и Елецкого полков, слева — полковника Корфа с севскими, орловскими, владимирскими и белёвскими гренадерами, в центре — колонна полковника Миллера — гренадеры Тамбовского, Старооскольского, Воронежского и Черниговского полков... (За два часа до штурма Панин по очереди вызвал к себе каждого полковника и предупредил, что именно его колонна наносит главный удар. Эта незатейливая хитрость окрылила полковников — гордые оказанной честью, они пообещали умереть, но первыми ворваться в Бендеры).

Общее командование левым флангом Панин поручил генерал-майору Валентину Мусину-Пушкину, правым — генерал-майору Михаилу Каменскому. В резерве стояла пехота генерал-поручика Ивана Эльмпта и кавалерия генерал-поручика Фридриха Вернеса.

Оглушённая взрывом крепость молчала: некоторое время турки не могли оправиться от испуга. Но когда страх прошёл, крепостные батареи открыли бешеный огонь по наступающим колоннам.

Гренадеры шли скоро, молча, не стреляя. У подошвы гласиса пионеры, семенившие впереди колонн, забросали фашинами ров. Роты перешли его, стали подниматься на гребень укрепления, а там — снова ров. Оставшихся у пионеров фашин не хватило, чтобы заполнить его. — Вассерман приказал вынимать фашины из первого рва, что несколько задержало продвижение колонны. Едва гренадеры преодолели второй ров — упёрлись в высокий палисад, проходивший по гребню гласиса. Его рубили топорами, били ломами, стараясь сделать проходы.

Полковник Корф не стал ждать, когда пионеры проломят палисад, — приказал приставить лестницы. По ним гренадеры быстро перебрались на другую сторону бревенчатой стены.

Полковник Миллер, с ружьём наперевес, ходко шёл впереди своей колонны, двигавшейся по вытянутому в сторону крепости длинному и глубокому рву, вмиг созданному недавним взрывом. Турецкое ядро полыхнуло огнём почти под его ногами. Тяжёлый осколок рванул грудь Миллера, он дёрнулся всем телом, выронил ружьё, опрокинулся на спину.

— Полковника убило! — закричали в первых рядах.

Колонна на мгновение задержала шаг, но тут же, повинуясь стальному голосу подполковника Петра Репнина, взявшего командование на себя, продолжила движение.

Под яростным огнём турок фланговые колонны преодолели двойной палисад, затем главный — шестисаженный — ров. Фашин уже не было — гренадеры спускали в ров штурмовые лестницы, перекидывали их на другую сторону и бесстрашно лезли по ступеням.

Полковник Корф попытался атаковать крепостные ворота, но сильный пушечный и ружейный огонь с башен заставил его отойти. Артиллеристы подкатили единорог, попытались разбить ворота, однако ядра, как мячи, отскакивали от прочных, обитых железом створок.

— Чёрт с ними!.. На стены! — крикнул Корф.

Вверх! Вверх!.. Только там победа!.. Только там можно будет сойтись вплотную с неприятелем и показать русскую удаль!

А в центре и справа на стенах уже шла жестокая схватка. Стреляли мало — дрались штыками, саблями, ятаганами. Турки отчаянно бросались на гренадер, стараясь сбросить их со стен. Повсюду слышались лязг железа, вопли, стоны. На головы штурмующих падали сверху окровавленные тела. Обе стороны несли большие потери: передовые роты русских были почти все истреблены, а Эмин-паша послал вторую смену павшим на стенах туркам.

Наблюдавший с холма в свете разрывов и пожаров картину штурма, Панин видел, что гренадеры взошли на стены. Радостное предчувствие скорой победы подняло настроение командующего.

— Ну раз взошли — назад не скинут! — возбуждённо прокричал он генералам. — Не таков российский солдат, чтоб взятые крепости назад отдавать!

Однако вскоре стали прибывать нарочные, посланные от командовавших флангами генералов. И Мусин-Пушкин, и Каменский докладывали, что потери — особенно среди офицеров — очень большие, и просили сикурс.

Панин приказал Эльмпту спешно выдвинуть резервы в помощь колоннам.

Подошедшие к крепости свежие роты усилили атаку. Казалось, пройдёт полчаса-час, и турки будут повержены.

Но Эмин-паша тоже уловил критический момент сражения и решил ослабить удар неприятеля. Он приказал открыть ворота — благо левая колонна, сдвинувшись в сторону, их не штурмовала — и внезапно бросил в контратаку двухтысячный отряд конницы и янычар.

Турки ударили во фланг колонны Корфа. Эскадроны, пытавшиеся отразить атаку, были смяты турецкой конницей. Пока сипахи, скакавшие на флангах, рубились в темноте с гусарами и карабинерами, основной отряд проскочил в тыл русских, смешав расположенные там обозы, разметав лекарские палатки, рубя раненых, разгоняя фурлейтов.

В колонне Корфа этот удар заметили поздно: все были увлечены атакой, а сам полковник, схватив чьё-то ружьё, заправски орудовал штыком.

Турецкий манёвр увидел полковник Фелькерзам. Старый, седой, покалеченный в прежних боях, он вместе с гренадерами карабкался по высоким лестницам. Сброшенный со стены убитый солдат сбил полковника — он пролетел две сажени, упал, но не разбился, поднялся, снова полез вверх. Уже на стене кто-то из унтер-офицеров крикнул ему, что турки ударили в тыл. Фелькерзам, расталкивая гренадер, опустился вниз, взял егерей, сопровождавших колонну, и, подпрыгивая на негнущихся ногах, побежал к туркам.