Всеволод Соловьев - Злые вихри [Старая орфография]

Авторъ, устами полубезумнаго, циничнаго убійцы Позднышева, объявлялъ ей, что религіи нигдѣ нѣтъ, что изъ десяти вступающихъ въ бракъ едва ли найдется одинъ, который бы серьезно относился къ супружеской вѣрности, что большинство людей смотряіъ на поѣздку въ церковь лишь какъ на извѣстное условіе для обладанія такой-то женщиной.

Нина слушала, что у людей нѣтъ совѣсти, собственной совѣсти, а есть только какая-то совѣсть общественнаго мнѣнія и уголовнаго закона. Любовь -- ложь, потому что она никогда не бываетъ и быть не можетъ на всю жизнь, а бываетъ лишь рѣдко на годы, а чаще на мѣсяцы, недѣли, дни и даже часы.

Эта любовь происходитъ отъ излишне сытной пищи, и каждый мужчина чувствуетъ такую любовь ко всякой красивой женщинѣ. Иначе -- не можетъ и быть. Любви, которую воспѣваютъ всѣ человѣческія искусства -- нѣтъ, любовь не можетъ быть высокой духовной, идеальной, она -- мерзость, въ ней даже нѣчто свиное, о чемъ вспоминать мерзко и стыдно.

Бракъ -- обманъ и неизбѣжное отношеніе мужа къ женѣ и жены къ мужу -- только отвратительная, ужасная ревность и безсмысленная ненависть, взаимная ненависть сообщниковъ мерзкаго преступленія, то есть брачной жизни.

Нина слушала, что вся цѣль женскаго воспитанія -- выучить дѣвушку, какъ лучше прельщать мужчину и овладѣть имъ, что всѣ женскіе наряды и украшенія -- безстыдны, что всѣ увѣрены будто женщина создана только для наслажденія мужчины, что отношенія между женихомъ и невѣстой, мужемъ и женой -- простая «пакость», что всѣ искусства -- поэзія, музыка, живопись, скульптура -- одна лишь вредная гадость.

Нина слушала и еще болѣе страшныя, позорныя вещи и такія противныя слова, смыслъ которыхъ она только смутно угадывала, содрагаясь и краснѣя отъ стыда.

Все разрѣшилось омерзительной сценой убійства жены мужемъ. Тутъ проповѣдникъ какъ бы отошелъ въ сторону, проснулся мастеръ-художникъ, отыскалъ свои чудесныя краски, свою старую могучую кисть и нарисовалъ, въ мельчайшихъ подробностяхъ, картину, терзающую какіе угодно нервы.

Для чего же онъ рисовалъ все это, для чего поучалъ, проповѣдывалъ, изливалъ свою желчь? Для того, чтобъ имѣть возможность сказать, что бракъ есть мерзость, убійство и самоубійство, что любовь -- грубый, животный инстинктъ и развратъ, что дѣтей не должно быть и родъ людской долженъ стремиться къ самоуничтоженію, потому что въ этомъ самоуничтоженіи, въ прекращеніи человѣчества -- его благо...

Нина совсѣмъ измучилась, чувствовала себя избитой нравственно, подавленной, уничтоженной, опозоренной.

Предъ нею вставали нѣкоторыя впечатлѣнія ея юной жизни, многое изъ того, что она подмѣчала вокругъ себя, въ своемъ кругу.

Она видѣла и чувствовала, что въ словахъ изверга Позднышева есть ужасная правда. Если одно -- правда, другое -- правда, смѣетъ ли она, такъ многаго совсѣмъ не знающая, утверждать, что вся эта смрадная, грязная картина человѣческаго общества -- чрезмѣрное преувеличеніе, сочиненіе, клевета!

А если все, все это правда?!.

Вѣдь, вотъ же она сама, и до этого чтенія, послѣ того, что узнала отъ Ольги, плакала и повторяла: «какъ на свѣтѣ все гадко! какъ гадко!»

«Крейцерова соната» только досказала ей недоговоренное Ольгой, только назвала все это по имени: «пакость, гадость, свиное и стыдное». Такъ оно и есть, и въ такомъ случаѣ онъ правъ -- пусть родъ человѣческій прекратится, только, чтобъ этого не было!

-- Ольга, онъ правъ!-- воскликнула она внѣ себя.-- Какое счастье, что я не вышла замужъ! Богъ спасъ меня... Все это такой позоръ, такая ужасная, ужасная гадость, что надо бѣжать, навсегда бѣжать отъ этого, какъ можно дальше, и никогда не думать ни о чемъ такомъ... Скажите, вѣдь, вы согласны?

Ольга сидѣла, опустивъ руки, совсѣмъ блѣдная, и глядѣла на нее испуганными глазами.

Наконецъ, она заговорила глухимъ голосомъ:

-- Да, вѣдь, онъ же самъ... онъ самъ писалъ, объявлялъ, что всѣ люди должны жить парами, что, если женщина хочетъ исполнить свое прямое, высокое назначеніе, если она хочетъ, чтобъ ее уважали -- она должна быть женой и матерью! Вотъ что онъ говорилъ, вотъ что онъ писалъ... это его ученіе!.. Господи! какъ же это... что-жъ это теперь такое?! И, вѣдь, вы сами, вы были согласны!

-- Да, я была согласна, мнѣ казалось, что женщина должна быть женой и матерью,-- сказала Нина: -- но, вѣдь, я тогда еще не знала многаго... того, что вы мнѣ открыли....

-- Но, вѣдь, онъ-то, онъ, вѣдь, хорошо зналъ все, чего вы не знали,-- даже злобно крикнула Ольга.-- Вѣдь, онъ самъ всю свою жизнь женатъ, у него куча дѣтей... онъ старикъ, и вотъ недавно у него родился ребенокъ! Онъ-то, вѣдь, зналъ и не считалъ мерзостью и пакостью! Гдѣ же правда? Какъ найти ее, когда мы всѣ вѣримъ каждому его слову, а онъ сегодня говоритъ одно, а завтра совсѣмъ другое, противоположное... Какой же это учитель!..

Нина, въ волненіи ходившая по комнатѣ, остановилась и съ печальною улыбкой сказала:

-- Милая Ольга, какъ вы скоро отказались отъ вашего великаго учителя!.. Вотъ мнѣ теперь приходится защищать его передъ вами. Мнѣ кажется... что виноваты прежде всего мы всѣ. Только Богъ безъ грѣха и безъ ошибки, только Христа Спасителя можно называть великимъ учителемъ, потомъ что каждое Его слово -- истина, и Онъ не могъ ошибаться... Вольно же вамъ такъ увлекаться!.. Вотъ теперь вы и видите, что вашъ учитель сегодня говоритъ одно, а завтра можетъ сказать другое. Что же это значитъ? Это значитъ, что онъ вовсе не учитель, а самъ -- ученикъ. Онъ ищетъ, гдѣ правда; ему кажется, что онъ нашелъ ее -- и онъ увлекается и громко всѣмъ говоритъ: я нашелъ правду, вотъ она! А потомъ онъ видитъ, что это вовсе не правда, а что правда совсѣмъ другое. И онъ опять громко всѣмъ говоритъ: нѣтъ, вотъ она -- правда, смотрите!

Ольга продолжала волноваться.

-- Какъ же это? Развѣ это возможно, развѣ это возможно!-- повторяла она, глядя на Нину своими изумленными глазами.-- Какъ можетъ онъ говорить такъ утвердительно, такъ проповѣдывать -- и противорѣчить себѣ! Вѣдь, онъ знаетъ, что многіе примутъ каждое его слово, какъ законъ, и станутъ поступать по этому слову, а если онъ потомъ скажетъ совсѣмъ иное -- такъ, вѣдь, этимъ ему легко погубить, совсѣмъ погубить тѣхъ, кто послушался того, что онъ сказалъ раньше!

-- Значитъ, онъ не думаетъ объ этомъ,-- замѣтила Нина: -- онъ просто дѣлаетъ свое дѣло, ищетъ правду и говоритъ обо всемъ томъ, что находитъ. Другой бы помолчалъ, а онъ молчать не можетъ... онъ ужъ очень вѣритъ себѣ... И, вѣдь, вотъ теперь онъ сказалъ такую правду!

-- Почему же это правда? Почему же правда -- это, а не то, что онъ говорилъ прежде?-- воскликнула Ольга.

-- Потому что я чувствую, что это такъ,-- отвѣтила маленькая княжна, сдвигая брови и строго глядя на Ольгу: -- потому что это ужасная гадость, губящая человѣка, и отъ нея надо бѣжать!