Сергей Мосияш - «Без меня баталии не давать»

Где-то уже к обеду Головкин вернулся с волонтёрами и сообщил Петру:

— Господин бомбардир, адмирал Лефорт велел тебе быть у него немедленно.

— Что там случилось? Не раньше, не позже, — проворчал Пётр, но вызовом адмирала не стал пренебрегать, хорошо усвоив урок капитана Виллемсона: чтобы повелевать, надо учиться подчиняться другим.

— Подтаскивайте пока брёвна, помеченные басом, и начинайте тесать. И нарезайте чурки для стапеля. Я постараюсь скоро вернуться. Алексашка, командуй.

— Есть! — весело ответил Ментиков.

Лефорт ждал Петра в резиденции. В передней, неожиданно для Петра, со стульев на пол бухнулось горохом около десятка молодых людей, ударив лбами в пол.

— Что это ещё? — удивился Пётр, но, сообразив, что это его подданные, приказал: — Сядьте на стулья и берегите лбы, тут вам не Москва.

Ворвавшись к Лефорту, даже не поздоровавшись, Пётр спросил:

— Что случилось, адмирал?

— От короля польского Августа к тебе посланец, Пётр Алексеевич. Спешный.

— А в приёмной что за рабы?

— О-о, это твои спальники, которых ты зимой отправил на учёбу.

— Чего они хотят?

— Говорят, выучились, науки превзошли, в Москву просятся.

— Уже-е? — скривил насмешливо губы Пётр. — Поглядим.

— Надо, Питер, сперва августовского посланца принять, а после уж и за спальников браться.

Лефорт вызвал своего слугу, приказал:

— Пригласи посланца короля пана Бозе.

Явился стройный и подтянутый, в расшитом кунтуше [42] Кунтуш — польский верхний кафтан. , с лихо закрученными усами и с саблей на боку пан Бозе. Лефорт сказал ему по-немецки:

— Пан Бозе, можете вручить грамоту адресату, — и кивнул на Петра, стоящего у окна.

Бозе с подозрением взглянул на адресата, одетого в рабочую куртку и холщовые штаны.

— Но грамота сия его величеству государю России.

— Давай, давай, — нетерпеливо сказал Пётр. — Я и есть то самое величество.

— Да, да, — подтвердил Лефорт. — Государь здесь инкогнито, а посему и сей маскарад. Вручайте грамоту.

Пан Бозе выхватил грамоту откуда-то из-за обшлага, чётко чеканя шаг, приблизился к Петру и тут же отошёл, пятясь.

Пётр сорвал печать, развернул грамоту.

— Тут по-немецки, Франц, прочти, — и кинул её на стол Лефорту.

— Мы ещё не ведаем польского языка, — виновато сказал Бозе, оказавшийся, как и король, саксонцем.

— Ничего, научитесь, даст Бог, — сказал Пётр.

— Значит, так, — пробежав грамоту глазами, начал говорить Лефорт. — Он просит ввести наше войско в Польшу.

— Что так приспичило-то? — спросил Пётр непонятно кого: не то Лефорта, не то Бозе.

— Пишет, что партия де Конти усиливается и даже вооружается.

— Это так? — спросил Пётр посыльного.

— Да, ваше величество.

— Я помогу, но при одном условии: если просьба будет не от Августа, а от сейма. И обязательно письменная. Ты же понимаешь, Франц, если я сейчас двину армию Ромодановского, то половина Польши возопит: завоеватели пришли. Верно ведь?

— Да, Питер, ты прав, пожалуй.

— Да не пожалуй, а точно. Я знаю поляков, зовут на помощь, а потом вопят: грабители. Так и пиши Августу. Впрочем, давай я сам.

Пётр сел за стол, взял перо, придвинул лист бумаги, начал писать быстро, перо аж посвистывало в руке. Кончил, подписал.

— Франц, запечатай. А вас, пан Бозе, я вот что попрошу передать Августу на словах. Армию я введу сразу же, как только поступит на моё имя просьба сейма, ни дня не задержу. Я союзник верный и надёжный. В моём слове пусть не сомневается. А так, с его слов, я не могу вводить войско, потому что его же противники обвинят меня в нарушении договора о «Вечном мире», о котором Август, видимо, не знает.

Отпустив королевского посланца, Пётр, присев к столу, сказал Лефорту:

— Ну а теперь, господин адмирал, изволь испытать тех, кто в Москву засобирался. На что годны ли?

— Всех сразу?

— Нет, пусть по одному входят, всяк за себя отвечает.

Первым вошёл Долгорукий, хотел пасть ниц, но Пётр предупредил его:

— Это лбобитие мы уже зрели, князь. Ты лучше выдь да войди снова да доложи вон господину адмиралу как человек военный.

Долгорукий вышел, вошёл снова, остановился посреди комнаты и гаркнул:

— Князь Долгорукий прибыл, господин адмирал.

— Ну вот, совсем другое дело, — сказал Пётр. — А теперь скажи, князь Григорий, что ты освоил за время обучения здесь?

— Компас, ваше величество.

— Ну что ж, дело хорошее. А ещё что? Кстати, я здесь бомбардир — не величество, князь. Запомни.

— Слушаюсь, господин бомбардир.

— Какие основные румбы ты знаешь?

— Норд, зюйд, вест, ост.

— Сколько румбов в морской навигации?

— Тридцать два румба, господин бомбардир.

— Так. Что ты ещё освоил за это время, Григорий?

— Узнал названия мачт.

— Ещё?

— Парусов, господин бомбардир.

— Какие паруса тебе пришлось ставить самому?

Долгорукий смущённо замялся.

— Ну так в чём дело, матрос Долгорукий?

— Не приходилось, ваше... господин бомбардир.

— Почему?

— Я думаю, командиру лазить по мачтам не пристало.

— Это все там так думают? — кивнул Пётр на дверь.

— Наверное.

— Тогда позови всех, Григорий. Да не вели лбы бить.

Вошли молодые князья Хилковы, Гагин, двое Урусовых и ещё несколько, все остальные древних фамилий. Встали кучкой.

— Князь Долгорукий сказал мне, что командиру корабля не пристало лазить по мачтам. Кто из вас думает иначе?

Молчали волонтёры, тогда Пётр попросил:

— Подымите руки, кто сам ставил паруса?

И опять молчание в ответ.

— Ну вот, господин адмирал, — обернулся Пётр к Лефорту. — Возьмёшь таких в капитаны? А?

Лефорт уловил интонацию Петра, подыграл ему:

— Не могу, господин бомбардир.

— Возьми, всё-таки все князья, не обсевки какие.

— Нет, нет. Они ж мне корабли побьют.

— Отчего ж, господин адмирал, — продолжал Пётр ломать комедию. — Глянь, какие красавцы, кровь с молоком. А корабль сломают, другой дашь.

— Нет, нет, не уговаривай, господин бомбардир.

— Вот видите, орлы, — обернулся Пётр к волонтёрам. — Не берёт адмирал вас. А почему? Князь Юрий, скажи-ка.

— Практикума-с нет, — отвечал Трубецкой.

— Точно, князь. Молодец, что сам догадался. Ехали за тридевять земель, чтоб только компас узнать? Маловато, друзья, маловато. Я вам и в Москве мог компас показать и рассказать. А сюда мы прибыли учиться, ребята, учиться. И я в том числе. Ныне вот на верфь плотником приняли, взялся за топор, а тут мне про вас: мол, все науки превзошли и в Москву просятся. Нет, друга мои, пока по вантам не побегаете, пока не научитесь вождению корабля и прочим премудростям мореходным, ни о какой Москве не помышляйте. А кто вздумает самоволом уехать, тому не миновать Преображенского приказа князя Фёдора Юрьевича Ромодановского. А он мастер спины расписывать, ох мастер. Так что ж будем делать? — Пётр обернулся к Лефорту. — Господин адмирал, они согласны. Куда велишь им следовать на практику?