Борис Тумасов - И быть роду Рюриковичей

— За дружину мою верную!

Отроки поднялись дружно:

— За конунга, за князя!

Тут только Олег увидел Ратибора. Он сидел в дальнем конце стола. Олег подумал, что Ратибор непрост, в учении с отроками строг, а на пирах в застолье не с боярской дружиной, а с младшей. Не оттого ли любим гриднями? Вот и ныне с отроками Коляду славит.

Хлопнула дверь, и с морозными клубами воздуха в гридницу ввалилась толпа славителей с песнями, прибаутками, всё закружилось, загудело, застучало. Закачалось пламя в плошках.

Олег незаметно покинул гридницу. Следом за ним в малую палату вошёл Ратибор.

— Отчего у князя Юрия не остался? Аль потчевал плохо?

— Да уж куда лучше! Только у него медведи опасны, — отшутился Олег.

— Уж не медведица ли? — с усмешкой прищурился Ратибор.

— Ты, воевода, догадлив, но я ту медведицу обломаю.

— Ой ли! Уступит ли князь Юрий?

— Тебе ли, воевода, меня не знать? Я ведь что замыслю, от того не отступлю. Ответь мне, Ратибор: дружна ли чудь с Новгородом? Твоя жена из чуди и сестрой князю Эрику приходится.

Воевода задумался.

— Трудный вопрос, конунг. Как могу я предвидеть мысли князя Эрика?

— Разумно, Ратибор. Ты спросишь, почему я интересуюсь этим? Думаю, пойдёт ли чудь со мной на ромеев.

— Но то ведь не скоро случится?

— Однако час пробьёт. И верь мне, Царьград увидит наши дружины.

— Я верю в это, конунг.

— Когда ромеи откроют врата Царьграда, а император подпишет ряд, я скажу: исполнилось слово, данное мною Рюрику. Есть государство Русь, и на великом княжении отныне сидеть Рюриковичам! Мне подсказывает это голос отца, викинга Густава.

— Ты, Олег, мудро глаголешь, одно не разумею: как Киев минешь?

— Истинно, Ратибор, на нашем пути встанут Аскольд и Дир — я помню об этом. И мне ведомо: они сильны и их дружины уже стояли под стенами града Константина. Они принудили базилевса [46] Базилевс — царь ( греч .). Базилия — царское достоинство, царский сан, власть, государство. Царьграда подписать с ними ряд, но разве император исполняет его? Ещё ведаю, Аскольд и Дир коварны.

— Коварство упреждают коварством, — перебил Олега Ратибор.

Олег потёр шрам.

— Ты прочитал мои мысли, воевода. Когда мы простимся с Новгородом, это станет началом конца Аскольда и Дира.

Всё лето и осень старосты кончанские [47] Кончанин — житель части, конца города. Кончанский — относящийся к городским концам. наряжали большим числом тяглых [48] Тяглый — податной. рубить лес, колоть брёвна на плахи, а по морозу их волоком тянули в Новгород, меняли, где подгнили, мостовые.

Глухо стучали топоры, вжикали пилы, мастеровые торопились обновить плахи на торжище и причалах: близилась весна, а с ней и гости торговые пожалуют.

На Макария солнце светило ярко, и новгородцы утверждали — быть ранней весне.

По обновлённой мостовой Олег вышел к берегу. У самой реки одна к другой лепились низкие бревенчатые баньки. День был воскресный, и они курились по-чёрному. Вон из ближней выскочила баба в чём мать родила, красная, распаренная, нырнула в сугроб, побарахталась и сызнова в баньку на полок, веником берёзовым похлестаться, паром горячим дохнуть.

Олег удивлялся привычке русичей. Как-то попробовал он, попарившись, в снег броситься, да так ожгло холодом, что дух захватило.

На пристани склады бревенчатые, рыбные посольни, коптильни, от каких запах на весь Новгород тянется; сушильни дощатые, щелястые, чтоб ветер рыбу продувал; клети, причалы, мастерские плотницкие и корабельных умельцев.

Причалы на сваях далеко от берега в Волхов подались, а вокруг вмёрзли в лёд ладьи, насады [49] Насада — старинное плоскодонное судно с высокими бортами. , расшивы [50] Расшива — большое деревянное парусное судно с острым носом и кормой, обычно плоскодонное. , варяжские драккары.

По теплу вскроется лёд, судна выволокут на берег, просмолят, и они будут готовы к плаванию. Когда Олег поведёт новгородцев по речному пути вниз, к Киеву, ему потребуется не одна сотня ладей и много воинов.

Конунг шёл берегом неторопко, ко всему приглядывался, до всего ему было дело. Задержался у обработчиков рыбы. Здесь, в рыбных посольнях и коптильнях, трудился люд, солили и коптили рыбу, разделывали туши — на подлёдный лов обычно выходили многие новгородцы. Волхов и Ильмень рыбой богатые, щедрые, в каждой избе рыба — первая еда.

Появление Олега работный люд не затронуло, он часто бывал здесь. Конунг постоял, посмотрел и отправился своей дорогой к Детинцу.

Крупный, широкоплечий, он чувствовал себя на словенской земле уверенно. Но вот что было интересно, и это Олег давно заметил. Когда он высаживался на побережье франков или англов со своими товарищами, он и там чувствовал себя уверенно, как и другие викинги. Однако то была иная уверенность — уверенность в превосходстве своей силы над побеждёнными. В краю же русичей Олег чувствовал себя не победителем, здесь он обрёл новую родину, новый дом и с ними, русичами, собирался не в набеги ходить, а государство славянское строить.

Ох, нелёгкую ношу взвалил он на себя! Рюрик начал, а ему продолжать. Эвон, только по днепровскому пути живут полочане и дреговичи, радимичи и древляне, поляне и иные народы. И не все они добром примут его власть.

Олег представлял, какой станет Русь. От Нево-озера до моря Русского, где всё есть, всего в обилии, но вот беда: нет порядка, и каждый князь со своим племенем живёт особняком, врозь тянут, и не оттого ли плохо развиваются ремесла и торговый люд не видит защиты в чужих странах? Эвон в империи, в граде Константина, гостям русским не всегда на прожитье дают, а в город впускают под присмотром. Но он, Олег, подчинит князей-усобников и над всеми станет великим князем, а после него Игорь, сын конунга Рюрика...

Весна заявила о себе неожиданно. Утром вышел Олег, а из-под укрытых снегом крыш капель, и тепло. Осунулся и рухнул снежный пласт, оголив тесовую крышу поварни. Взошедшее солнце окрасило редкие облака в розовый цвет...

Потом были ещё заморозки, но в тот день весна дала о себе знать. Олег стащил рубаху, докрасна растёрся сырым снегом. Отрок подал льняной рушник, подвёл осёдланного коня...

К обеду солнце пригрело, и на мостовых образовались проталины. Дубовые плахи паровали, и шустрые воробьиные стаи затевали шумные драки.

Копыта коня глухо выстукивали по мостовой. За ещё пустынным торжищем гостевые дворы: Готский, Свейский, Греческий, Варяжский, обнесённые высоким тыном, с тёплыми жилыми избами и надёжными клетями для товаров. Сторожат клети и гостевые дворы лютые псы. Сломается лёд, очистится речной путь, и оживут дворы иноземцев и торжище.

На мосту через Волхов Олег остановил коня, осмотрелся. Река ещё стояла подо льдом, и ребятишки озоровали на самой середине, возили санки и скользили на деревянных полозках. А в стороне какой-то рыбак пробил лёд пешней, ловил рыбу.