Борис Тумасов - И быть роду Рюриковичей

Смерд и лопарь сидели и молчали. Урхо не рассказал смерду о нападении пардуса, как спас жизнь Ладе, и она поняла: для Урхо случившееся не имеет большого значения.

Добромир поднялся, сходил в бревенчатую клеть и вынес Ладе небольшой туесок с мёдом. Он был с вощиной, свежий, нынешнего лета: хозяин отыскал борть неподалёку. Пока Лада жевала сладкую вощину, Урхо принёс родниковой воды.

— Словене поклоняются Перуну, лопари огнём и водой очищаются.

Лада погладила его морщинистую руку.

— Спасибо тебе, Урхо. За науку спасибо.

Лопарь расчувствовался:

— Ты, княжна, добрая, Урхо видит, Урхо понимает. Однако ворочаться надобно...

Домой шли молча. Лопарь нёс переброшенную через плечо шкуру рыси с оскаленной пастью. За всю дорогу Урхо только и сказал:

— Вычиню, память тебе будет, княжна.

На подворье расстались. Урхо направился в свою каморку, а Лада поднялась в светлицу. Только теперь она поняла, какая опасность её подстерегала, не окажись рядом лопаря...

Но почему он шёл за ней следом? Может, чувствовал, что смерть крадётся за ней?

В светлицу вошла Анна, спросила:

— О чём мысли твои, моя госпожа?

Лада обернулась к ней:

— Урхо убил рысь.

— Лопарь ловок, и ему не впервой брать пардуса.

— Но сегодняшний необычный. В прыжке он намеревался достать меня.

Гречанка испуганно перекрестилась:

— Избави Бог, моя госпожа! Ты рассказала о том князю и княгине?

— Не следует, Анна. Отец запретит мне ходить на охоту.

— Но ты должна обещать мне, что будешь брать с собой Урхо.

Лада улыбнулась:

— Добро, Анна.

— Я накажу Урхо, чтоб не спускал с тебя глаз, моя госпожа.

Лада вдруг спросила:

— Почему не появляется новгородский князь?

Гречанка не удивилась вопросу:

— Не торопи жизнь, моя госпожа. Коли князь Олег твоя судьба, она не минет тебя...

В камышовых зарослях Волхова жизнь вечная. Здесь в изобилии обитают хохлатая поганка и нырок, гордый лебедь и тяжёлый гусь, выводки диких курочек и серых уток. С рассвета и до темна стоит гвалт неустанный.

Весной в камышовую чащобу нет хода человеку — таков неписаный закон: весна — время рождения новой жизни, начало новому потомству. Пройдёт совсем немного недель, и выводок покинет укромное место, гнездовье. Сначала будет жаться к камышам, потом, преодолев страх, выплывет на простор. К середине лета молодь войдёт в рост, от прошлогодок не отстанет, и начнутся птичьи сборы к отлёту в дальние края...

В июле-грознике дозревала в полях рожь, била земле поклоны тяжёлым колосом, усатый ячмень готовился ронять зёрна, время близилось к зажинкам [63] Зажинки — начало жатвы. . Смерды говорили: «Перун стрелы мечет, грозами грозит, пора серпы готовить».

В один из таких дней Олег выбрался к князю Юрию. Покрытый ковровым чепраком конь шёл резвой иноходью, позванивал сбруей. Под князем седло, отделанное золотом, носки сапог зелёного сафьяна вдеты в серебряные стремена. Сопровождали Олега несколько гридней в островерхих шлемах и броне. Растянулись гуськом, переговаривались вполголоса, иногда посмеивались чему-то. Чаще, когда Ивашка рассказывал. Олег был доволен: хорошего парня взял в дружину, ловок, силой не обижен и кормчий отменный, водную дорогу чует. За тот месяц, когда плавали в верхний острожек, убедился.

Небо в облаках, оттого и не парит. Случалось, в жаркие годы новгородцев подстерегала беда — лесные пожары, а от болот смрад шёл, дымы доставали Новгорода. И люд просил богов послать дождь. При Олеге дважды такое было. Тогда небо покрывалось копотью, а солнце через дымную завесу казалось огненным шаром...

Вдали появились стены княжеской усадьбы, и кони, почувствовав скорый отдых, перешли на рысь.

В воротах Олег увидел Ладу. На ней был шёлковый сарафан, а голову прикрывал лёгкий убрус — платок, — из-под которого до самого пояса свисала русая коса. Олег соскочил с коня, подошёл к княжне, заглянул ей в глаза:

— Вот ты какая! Неспроста князь Юрий прятал тебя. Пойдёшь ли ко мне в жёны, Лада?

Она зарделась, но ответила смело:

— Ты сильный и, говорят, умный. Такого я полюблю. А из хором уже направлялся к ним князь Юрий.

Суетилась, встречая гостей, дворня.

Чистым осенним днём, накануне омытым тёплым дождём, когда в воздухе плавала серебряная паутина, Олег увозил Ладу в Новгород. С ней ехали гречанка и лопарь.

Провожая дочь, княгиня уронила скудную слезу. Так уж жизнью определено: дочь растят для мужа, кому она предназначена.

Юрий был молчалив и только в самую последнюю минуту, усаживая Ладу в возок, промолвил:

— Пусть будет жизнь твоя, Лада, такой же ясной, как этот день, и горе не омрачит её.

Ладе было грустно. Здесь, за воротами отцовской усадьбы, навсегда осталось её девичество. Что изготовила ей судьба и каким мужем окажется этот суровый варяг, о прежней жизни которого она знала так мало? Но Лада о том и думать не хотела. Настанет час — узнает...

Отвыла, отлютовала зима. Тихими морозными ночами трещали деревья в лесу, лопались оглушительно, звонко. Казалось, зиме не будет конца, но всему своё. Отступили холода. С первым теплом плющило снег, а на возвышенностях, на выгреве запаровала земля.

По весне новгородцы принялись готовиться к походу. Позвал Олег словен, мерю и чудь, собрались ратники в Новгороде. Загрузили ладьи кадками с мясом-солониной, кожаными мешками с крупой, тюками с разными товарами, а в мае, который на Руси травнем-цветенем именуют, корабли, провожаемые множеством люда, снялись с якорей и, поставив паруса, тронулись в путь.

К вечеру, растянувшись караваном, ладьи, насады и расшивы вошли в Ильмень. Прижавшись к борту, Лада неотрывно всматривалась в берег. Она выискивала усадьбу отца. Там был её дом, её прошлая жизнь. Лада мысленно прощалась с дорогими ей местами.

Подгоняемые попутным ветром, корабли бежали резво, и вскоре далеко позади осталась лишь узкая, поросшая лесом кромка земли.

Больше сотни расшив, насад и ладей ведёт Олег, а на каждом корабле за сотню ратников.

Княжья дружина и новгородцы разместились на первых ладьях, с ними Ратибор, княжич Игорь и Свенельд. Ладью, на которой плыли Олег с Ладой, вёл кормчий Ивашка. Если бы у него спросили, куда направляется князь Олег, он бы не ответил, как не ответит никто. Знают одно: Олег ищет удачи в земле ромеев. Зорко вглядывается Ивашка вдаль — спокойный Ильмень не грозит волной. Но случалось, помрачнеет озеро, поднимется ветер, и разыграется шторм — тогда плохи с Ильменем шутки.