Борис Тумасов - И быть роду Рюриковичей

— Ну что, Ивашка, на тот берег?

Ивашка кафтан скинул, сапоги стянул, а Ратибор уже в воде плещется, пофыркивает довольно, кричит:

— Поторапливайся!

Разбежался Ивашка, нырнул, холодом дух перехватило ненадолго, от движений согрелся. А воевода советует:

— Не мельтеши, грудью волну режь!

Красиво плавал Ратибор, вымахивал свободно, воду не разбрызгивал. Ивашка залюбовался. Выбрались на тот берег, лежали, подставив солнцу открытые спины, разговаривали. Поведал Ивашка, как с ушкуйниками едва не угодил в плен к варягам. Случилось то на Ладоге. Неожиданно столкнулись. Насилу отбились, укрылись в лесу. А Ратибор вспомнил, как с новгородскими купцами до Киева добрался, и, по его рассказу, был тот город и больше, и красивее Новгорода, а Днепр широкий и величавый, вода чистая и спокойная. Стоит Киев на холмах, дома и избы в зелени деревьев, а князья на Горе живут, и весь город стенами крепостными обнесён, и те стены краем в Днепр опускаются. А посад свой киевляне Подолом именуют...

Рассказывал Ратибор увлекательно, и Ивашке как наяву виделся Киев. «Неужли, — думал он, — есть ещё город краше Новгорода?» А воевода посмеивался: поглядишь своими очами — убедишься.

Мысли о походе на Киев не покидали Олега. Своими замыслами он поделился с Ратибором, и воевода с ним согласился. Чем неожиданней для Аскольда и Дира будет появление новгородцев на Днепре, тем меньше крови. Пусть киевские князья думают, что Олег ищет удачи в царстве ромеев.

Во времени Олег с Ратибором определились — весна будущего года, самое лучшее время.

— Начни нынче, киевлянам ли не понять, кто в осень на Царьград ходит: море неспокойное и дорога назад в лёд оденется, — сказал Ратибор. — А к весне и новгородцы лучше изготовятся, и ладей новых настроим. Да и в Киеве сомнений не будет. Мала и Эрика позовём.

— Рать соберём немалую, ты прав, воевода. Кривичей и чудь покличем.

— Уродили бы хлеба, люда-то поведём немало. Не оставил бы Перун милостью.

— Смотрел я, смерды отсеялись. Накажу князьям этой зимой дань брать исполу [60] Исполу — вполовину, наполовину. , а кто из смердов воспротивится, тех сечь и силой отбирать.

— Пошлём ли к варягам за помощью?

Олег повертел головой:

— Варяги за добычей придут — тому Гард и Вукол свидетели. Мы же на Руси сами себе судьи. Держались бы кривичи со словенами заедино.

— Твоя правда, князь. Викинги пришли и ушли, а тебе жить среди русичей.

Удалился Ратибор, а Олег ещё долго сидел задумавшись. Киевские князья в силе большой. Если догадаются, зачем новгородцы идут, жестоким будет сражение. Неожиданно вспомнил Гарда и улыбнулся: коварная мысль пришла в голову...

Мал не любил Олега, и тому у кривичского князя была причина. Когда в давние годы словенский князь Гостомысл позвал Рюрика в Новгород, Мал рассчитывал сам сесть князем новгородским. Не стало Гостомысла, умер Рюрик, и у Олега не кривичский Мал, а словенский князь Юрий на первом месте.

Олег догадывался о настроении Мала и не доверял ему, относился настороженно. Подними Мал кривичей против Олега, новгородцев ему не одолеть, да и у Олега дружина сильная. Новгородский князь разорит кривичей, а Мала убьёт: неспроста грозил за столом.

Кривичам бы с полочанами заодно против Новгорода встать, да меж ними вражда. Полочане повадились в кривичских бортях мёд брать, разбойничают — хоть войной на них иди — да ещё и посмеиваются: «Нам ведь тоже сладкого хочется...»

Не любил Мал Олега, не любил и его воеводу Ратибора. Он хоть и из словен, но Олегу преданней, чем варяги. Те снялись с якоря и уплыли, а Ратибор всё время с Олегом.

Сокрушался Мал, что не достали ватажники воеводу: эвон как поусердствовал, дань собирая. Догадался, окаянный, кем ватага подослана. Ну да теперь ищи тех лихих молодцев, даже если того Олег и Ратибор захотят: Мал принёс ватажников в жертву Перуну.

Иногда у кривичского князя появлялась мысль подослать к Олегу убийцу — такой верный человек у Мала есть, лучник отменный, — но князь опасался: ну как изловят лучника и он выдаст Мала? Ко всему Олег всегда в кольчуге, и с ним гридень неотступно.

И кривичский князь затаился: он выжидал.

Зимой Лада выслеживала белок в сосняке. Умные зверьки плавно перепрыгивали с ветки на ветку, с дерева на дерево: казалось, летали невесомо. А то затаятся и зорко сторожат человека.

Белку бить трудно, для охоты нужны тупые стрелы, чтоб шкурку не испортить. Стрелы Ладе Урхо готовил, он и белку добывать научил. Урхо говорил:

— Белку стрелять можно, белку обижать нельзя. Урхо маленький был, глупый был. Зимой в дупле орешки забрал — умер белка...

Весной и летом Лада, обходя стороной болота, любила бродить по лесу. Здесь было прохладно, и пахла грибами многолетняя хвойная прель. Часто Лада била косуль и зайцев. Как-то она оказалась далеко от усадьбы. В лесу стояла тишина, только слышались голоса птиц. Лада шла осторожно. Но вот где-то неподалёку треснула ветка, и, храпя, ломая кусты, стороной пробежал лось. Княжна подумала, что она не могла поднять зверя, кто-то другой вспугнул его. Но кто?

Лада пробиралась долго, наконец остановилась у родника, вытекавшего из-под корней развесистого дерева. Чуть постояв, она опустилась на колени. Чистая холодная вода бежала по камешкам. Лада сделала несколько глотков, как вдруг затрещали ветки и с дерева рухнула крупная рысь — пардус — с торчавшей в груди стрелой. Лада даже испугаться не успела, как Урхо уже спешил к ней. Лада поняла: когда она пила воду, рысь изготовилась к прыжку, но лопарь опередил зверя.

— Урхо, почему ты здесь? — удивлённо спросила Лада.

Лопарь укоризненно покачал головой:

— Урхо следом шёл, Урхо всё видел. Лес опасен, а оморочо [61] Оморочо — самец рыси. коварен.

И поднял морду с оскаленной пастью и торчащими ушками. Огромная хищная кошка с большими когтистыми лапами, страшная в своём неожиданном прыжке.

— Ты спас меня, Урхо, и дал хороший урок.

Лопарь вёл Ладу в обжу к смерду. Миновали поляну, засеянную рожью. Она уже начала наливаться. Урхо пощупал колос, одобрительно поцокал языком.

На второй поляне Лада увидела обжу. Низкая покосившаяся изба с волоковым оконцем [62] Волоковое окно — задвигавшееся доской окно в крестьянской избе старой постройки; отверстие для выхода дыма в курной избе. одной стеной лепилась к лесу. У ограды из жердей стоял хозяин — худой бородатый смерд с большими руками, в длинной, до колен холщовой рубахе.

— Здравствуй, Добромир, — сказал Урхо. — Княжну вот к тебе привёл.

Но Добромир княжну будто и не заметил, лопарю же обрадовался. Пока хозяин и Урхо здоровались, Лада присела на пенёк, осмотрелась. К избе примыкал покосившийся хлев, тут же стояло несколько копёнок прошлогоднего потемневшего сена. К Ладе подошла тощая облезлая собака, положила морду ей на колени. Лада погладила её. Хозяин вынес несколько копчёных рыбин, протянул одну Ладе. Она принялась чистить её. Рыба оказалась свежая и жирная. Лада ела, делилась с собакой. Урхо жевал рыбу не торопясь, обсасывая каждую косточку. Урхо всё делал обстоятельно: клеил ли лук, калил ли стрелы или ел — во всём чувствовался человек, знающий своё место в жизни. Это Лада давно уже поняла, но сегодня она смотрела на Урхо иными глазами. Лада видела перед собой не раба, как прежде, а человека с достоинством. Теперь она уважает маленького лопаря с седыми волосами и редкой бородёнкой и отныне не позволит никому относиться к нему как к невольнику, а когда выйдет замуж, то непременно попросит отца отдать ей Урхо.