Борис Тумасов - И быть роду Рюриковичей

К исходу зимы собрали санный поезд к плесковичам. Готовились основательно, киевский князь Олег отправлял к плесковскому князю молодого князя Игоря, наказывал:

— У Войтеха дочь и лицом красна, и умом славна. Ворочайся с женой, и тем союзом Плесков заодно с Киевом будет. От того Руси польза великая. Плесков на западе щитом её станет!

Погрузили богатые подарки, а ещё вено — выкуп за невесту да продовольствие и всякое добро, без которого дальняя дорога невозможна.

Игорь худ, ростом чуть ниже Олега, широкоплеч и смугл, с лицом круглым и жидкими светлыми усами.

Он суетился, самолично проверял, всё ли уложили в сани. Ему помогал Свенельд. Вместе с Игорем он обучился грамоте, осилил цифирную премудрость, а от Ратибора познал воинское искусство.

— Быть тебе, Свенельд, воеводой у князя Игоря, — предрекал Олег.

Уезжал Игорь до будущей зимы. За молодого князя Олег был спокоен: разумен и надежда есть, что от него пойдёт род Рюриковичей на Руси...

Выехали в феврале-бокогрее, когда зима, будто проверяя смерда, посылает ему десяток-полтора тёплых дней.

Сани за санями спустились с Горы, направились к выезду из города. На улицах мальчишки в снежки играли, приплясывали, пели:

Миновав распахнутые северные ворота, весело покатили дорогой на Смоленск. Полсотни верхоконных охраняли поезд, а старшим над гриднями Ивашка. Не хотел он покидать Киев на столь долгое время: ведь месяц, как женился. Расставались — Зорька расплакалась, а Путша говорил:

— Возвратишься, дом вам поставлю, вы же мне внука подарите.

Зорька от смущения потупилась, а Ивашка жену обнял, пошутил:

— Она вам не одного, а не менее пяти родит...

Вёрст десять отъехали, гридни по кошевам [101] Кошева — широкие и глубокие сани с высоким задком, обитые кошмой, рогожей и т. п. расселись, привязав коней к саням, и вскоре примолкли, подрёмывали. Ивашка вспоминал, как впервые с боязнью явился к боярину Путше. Опасался: ну как собак спустит! Ан нет, приняли по-доброму...

Свои мысли у князя Игоря: он не о прошлом думал, а о будущем. И не предстоявшая встреча с Ольгой волновала его — гадал, какая она, эта плесковская княжна, и придётся ли по душе.

В день отъезда увидел Игорь жену Ивашки, красоте её подивился. Шепнул о том Ладе, а она ему в ответ:

— Не алкай жены чужой, к своей невесте отправляешься.

Если Игорь Олега как отца чтил, то Ладу уважал, всё ей доверял, как сестре старшей. Бывало, Олегу того не скажет, что Ладе. И совета у неё испросит. В памяти Игоря Рюрик сохранился смутно, был он вот таким же, как и Олег, крупным, малоразговорчивым...

Легко бегут санки, заносит их на обе стороны. Игорь кутается в шубу, его начинает клонить в сон. И чудится ему, что он уже в Плескове, у князя Войтеха, его встречает Ольга, она точь-в-точь Зорька. Игорь даже успевает подумать, что Зорька — это Ольга.

Он пробудился. Свенельд потихоньку похрапывал, и Игорь не стал будить его. Огляделся по сторонам — поле заснеженное, под ним, верно, как под одеялом, зеленела озимь, леса — как острова, остался позади погост с избами курными, в землю вросшими. Это ещё владения полян, дальше начнутся земли дреговичей, а через много вёрст — в неделю путь не одолеешь — владения плесковичей. Там уже знают о приезде Игоря.

Глаза князя остановились на заснеженном холме. Вершина его обдута ветром, и на тёмной проталине, гордо вскинув голову, сидит залётный орёл. Он неподвижен, и его не пугают люди. Что они могут ему сделать? Люди убивают друг друга, и тогда орёл выклёвывает им глаза и рвёт их мясо; люди стреляют в тех животных и птиц, которых поедают, а что им от орла?

Игорю орёл напомнил воина-рыцаря. Княжич слышал, что в горах Упландии водятся очень крупные орлы. Рождённый в Новгороде, Игорь ни разу не видел родину отца, но Олег рассказывал ему о море викингов и скалистых берегах, изрезанных глубокими фиордами, горах, покрытых лесами, о замках на вершинах, древних жилищах викингов...

Для себя Игорь решил: станет киевским князем, непременно побывает на родине предков. Ему незнаком язык норманнов, и, когда Олег говорил с викингами, Игорь не понимал, о чём речь, он давно считал себя русичем. В последние два лета драккары викингов не причаливали к киевской пристани, они участили набеги на побережье Балтики.

Олег как-то упомянул, что когда он намерится пойти на ромеев, то позовёт с собой викингов. Но настанет ли такой час? Слишком опасны соседи у Руси: хазары, печенеги...

Свенельд открыл глаза:

— О чём мысли, князь?

— Петляют.

— Пусть попетляют до Плескова.

— А там?

— Как невесту увидишь, враз выпрямятся.

— Аль сам испытал? — рассмеялся Игорь.

— По догадке, князь, по догадке. А мне жениться пока ни к чему. Это тебе, князь, сыновья надобны, им княжение наследовать. Я же ещё с девками вдосталь не нацеловался. — И посмотрел на небо. — Время, княжич Игорь, к трапезе повернуло.

— Как в погост въедем, так и остановимся.

Едва пахнуло весенним теплом, стаял снег, подсохла земля, как дружинники в кафтаны суконные облачились и каждый день в ристалищах проводили. За зиму засиделись, и кони застоялись. Олег и Лада на военных потехах не только бывали, но и участвовали в них.

Как-то Олег задержался, и Ладе вздумалось про ехать на его коне Буяне. Красив конь и статен, походка необычная — иноходь, а шею дугой гнёт.

Лада повод приняла, в стремя вступила и едва ногу через седло перебросила, как Буян понёс. Он вздыбился и ветром помчался по лугу. Гридни бросились ловить коня, но он нёс Ладу к лесу. Княгиня поняла: конь ударит её о деревья. Буян не слушался узды, он вёл себя как дикая лошадь, когда её хотят объездить.

Лада не видела Олега, а он пустил своего коня наперехват Буяну, успел поймать его за узду уже у самого леса.

Подскакали гридни, Лада соскочила на траву. Олег велел хмуро:

— Отведите коня на конюшню.

Торопливо подошёл Урхо, погладил княгине руку и, глянув Буяну в глаза, повернулся к Олегу:

— Князь, вели снять седло.

— На конюшне расседлают.

Однако лопарь не унялся:

— Вели, князь!

Олег повернулся к гридню:

— Исполни!

Гридень освободил подпругу, снял седло и войлочный потник, бросил их на землю. Урхо опустился на колени, провёл ладонью по войлоку. Неожиданно рука его замерла, чтобы тут же вытащить большую рыбью кость. Совсем помрачнел Олег, тяжёлым взглядом повёл по воинам:

— Кто Буяна седлал?

Голос сделался хриплым, суровым.

Молчали дружинники.

Князь снова спросил:

— Кто привёл Буяна?

Молодой отрок шагнул наперёд:

— Князь, я взял его у коновязи уже осёдланного.