Андрей Серба - Заставлю вспомнить Русь...

— Родители Магундата были персами, сам он служил воином в армии своего владыки и в 614 году участвовал в штурме и взятии Иерусалима. Город был разграблен и сожжён, храмы и монастыри осквернены и разрушены, персидская солдатня бесчинствовала и глумилась над жителями. Однако с Магундатом происходило нечто странное: едва увидев вблизи золотые купола церквей и оказавшись рядом с намоленными веками иконами, он почувствовал в груди беспричинный трепет, а его ум ощутил жгучую потребность понять, что такое Крест, коему поклоняются христиане. Когда же Магундат лицезрел крестное древо Христово, которое персы захватили в качестве добычи, в его душе свершился великий переворот, он постиг, что пребывал доселе в грехе и поклонялся ложным кумирам. Вскоре он крестился, принял имя Анастасий, что значит Воскресение, оставил службу в персидском войске и стал монахом в монастыре Святой Анастасии недалеко от Иерусалима... — рассказывал Григорий Ольге.

Он выбрал повествование о житии святого Анастасия Персиянина вовсе не потому, что испытывал к нему какие-то особые чувства. Просто Григорий хорошо знал не только то, что ему нужно от великой княгини, но и как этого добиться. Конечно, он мог бы изо дня в день рассказывать Ольге об императорах и членах их семей, о знатных вельможах и великих полководцах, отказавшихся от прежних ложных верований и пришедших к Христу. Он хорошо изучил Ольгу и убедился, что она на редкость умна и всё, что для неё было важно или интересно, понимала с первого раза и не нуждалась в повторениях и напоминаниях. Если её назойливо подталкивать к принятию определённого решения, в котором она ещё сомневалась, в Ольге возникали, как и у всякого привыкшего самостоятельно мыслить человека, желание противодействовать насильно навязываемому решению и чувство неприязни к тому, кто это делал.

Поэтому Григорий действовал по-другому: сегодня он рассказывал Ольге о том, как пришёл к Христу бывший язычник-император, завтра героем его повествования был рыбак или пастух, разуверившийся в идолах и уверовавший в Иисуса, послезавтра звучала притча о крестившихся купце-язычнике или распутной деве-жрице.

Григорий преследовал и другую цель — Ольга должна быть уверена, что вера в Христа может пускать ростки не только в её душе, но и в душах окружающих людей, будь то боярин, воевода или обычный простолюдин. Поэтому, став христианкой, она не окажется в одиночестве, а приобретёт немалое число братьев и сестёр по вере из всех слоёв населения, которые будут её надёжными союзниками в любых делах. Так было вчера и так будет сегодня и завтра, так было во множестве стран и так будет на Руси.

— ...Однажды в субботу перед Пасхой Анастасию было видение, как будто ангел протянул ему золотую чашу, до краёв наполненную сказочно вкусным вином. Анастасий догадался, что видение сулит ему тяжкие испытания и, возможно, гибель — ангел предлагал ему ту же чашу, которую Иисус испил накануне собственного распятия. Однако Анастасий был истинным сыном веры. Он возвратился на родину, погрязшую в язычестве, и стал проповедовать среди воинов, бывших своих сослуживцев, идеи Христа. Но нашёлся предатель, который выдал Анастасия, и тот был арестован. Сосланный на каторгу в каменоломни, он продолжал обращать в христианство товарищей по несчастью, за что после жесточайших пыток был удавлен. Вместе с ним приняли смерть и несколько десятков христиан, поверивших в Иисуса благодаря Анастасию. Спустя три века Папа Гонорий Первый велел перенести останки Анастасия в Рим, в церковь Акве Салвиэ, которую с тех пор стали называть храмом Святого Анастасия Персиянина. Ныне храм входит в состав траппистского монастыря Тре Фонтане, что расположен южнее Рима [16] Память святого Анастасия Персиянина Католическая церковь празднует 23 января, Православная — две недели спустя. (Примеч. автора). ...

Свист ветра на мгновение стих, и стало слышно, как по окнам барабанят крупные капли дождя. Но звуки дождя тотчас заглушили громкие крики и пьяный смех на подворье великокняжеского терема. Григорий, стоявший спиной к окну, развернулся к нему лицом, посмотрел в направлении шума, хотя без этого знал, что происходит на подворье. Пиршество началось час-полтора назад, почти сразу за полночь, когда великий князь в сопровождении примерно полутора сотен воинов прискакал к терему. Судя по насквозь мокрой одежде всадников, по забрызганным до ушей грязью лошадям, люди и скакуны изрядное время пробыли под дождём, а их путь лежал не только по киевским улицам. Однако Григорию не нужно было ни о чём судить или догадываться — он точно знал, что за люди пожаловали на застолье к великому князю, откуда и почему они прибыли.

Это лишь на первых порах пребывания в Киеве он ломал голову, что за разношёрстное сборище иногда пирует с великим князем: воеводы и десятские, простые дружинники и жрецы, бояре и купцы, прежде много лет прослужившие в дружине и слывшие в ней отважными витязями, почему эти люди собираются только в страшные грозовые ночи и, несмотря на различие в своём положении в дружине и при великокняжеском дворе, все именуют себя одинаково «други-братья». Позже от прихожан, среди которых встречались представители высокопоставленной знати, входившей в окружение великого князя или его жены, Григорий выведал, что сборище являлось не чем иным, как тайным воинским братством, приём в которое был крайне ограничен, весьма строг и обставлен многими условностями. С какой целью создаются подобные воинские братства из лучших воинов державы, готовых без раздумий сложить за её интересы голову, Григорий не расспрашивал, поскольку как никто другой прекрасно был знаком с деятельностью такого же воинского союза-ордена из покинувших службу и находящейся на ней легионеров Нового Рима.

Когда же Григорий познакомился с великой княгиней и стал вхож в великокняжеский терем, ему удалось наблюдать из комнатки в башне-смотрильне за такими ночными пиршествами, и это позволило сделать вывод, что застолья всегда происходят по случаю принятия в братство нового «друга-брата». Свершалось это где-то в окрестностях города в священном для язычников месте, причём обязательно в грозовую ночь, когда божество воинов-русов Перун мечет на землю свои испепеляющие стрелы-молнии; заканчивалась церемония посвящения за пиршественным столом на великокняжеском подворье, ибо великий князь тоже являлся одним из «другов-братьев». Наблюдательный Григорий даже смог выявить некоторые закономерности в церемонии застолий и поведении его участников и безошибочно определял новичков, пополнивших ряды воинского братства.

Сегодня, например, новичок был один, и Григорий его неплохо знал. Это был тысяцкий конной дружины Рогдай, не только довереннейший Игорев военачальник, но и близкий его товарищ. В великокняжеском тереме при князе Олеге жили три юных отрока, с которыми воспитывался княжич Игорь: славянин Микула, варяг Олег и степняк Рогдай. Затем эта тройка Игоревых друзей детства стала воинами его личной дружины, пройдя в ней все ступеньки карьеры от простого дружинника до тысяцкого, а Олег стал даже воеводой ладейной дружины. Это были военачальники, которым Игорь во всём свято доверял и надеялся со временем заменить ими воевод князя Олега, до сей поры занимавших в дружине ключевые посты, в первую очередь Свенельда и Асмуса. Вначале из названной тройки «другом-братом» стал тысяцкий Микула, за ним — воевода Олег, а сегодняшней ночью пришла очередь Рогдая. Великий князь поступал очень мудро, заполняя преданными себе людьми не только дружину, но и тайное воинское братство, влияние которого на жизнь Руси, без сомнения, было не меньшим, чем открытых воеводских рад или народных собраний вольных граждан, именуемых вече.