Михаил Степанов - Ночь умирает с рассветом

— Пущай только сунутся, — прохрипел Коротких, — исхлещу.

Лавруха и Фрол заговорили с милиционером, Коротких припал ухом к двери.

— Дайте-ка табачку на цыгарку, — попросил милиционер. — С полночи без курева.

Мужики закурили.

— Сласть-то какая, — милиционер выдохнул густой дым.

— Гад-то живой? — спросил Фрол. — Чего-то из бани вроде пропастиной наносит.

— Ночью затеял отдирать половицу, — рассмеялся милиционер. — На побег ладился. Ну, я кинул ему кислое слово.

— Беда, паря, — проворчал Лавруха. — Нам от ревкома наряд вышел, на своих конях отвезти его в город.

— Сначала запрягай, потом распрягай, — недовольно проговорил Фрол. — Мужики порешили, будто суд был неправильный, шибко сердобольный. У нас свой приговор. — Фрол рассмеялся. — Окончательный.

Лавруха заторопился:

— Пойдем, брат, запрягать. Ехать не придется, а приказ справить надо.

— Скажут, и дохлого повезешь...

— Не, здесь зароют, — убежденно возразил милиционер.

Лавруха и Фрол неторопливо пошли запрягать.

Коротких без сил подполз к окну. Мужики и бабы уже не стояли кучей на месте, двигались к бане.

Вскоре где-то снова затарахтела телега.

Толпа остановилась. Мужики свернули цыгарки, задымили. Солнце поднялось высоко, по чистому небу легко плыло светлое облачко. Фросина сестренка Лелька вдруг замахала руками, радостно крикнула:

— Едут!

Лавруха и Фрол поставили телегу во дворе, привязали лошадь к дереву. Милиционер снял с бани замок, распахнул дверь. Со света в бане было темно, но скоро глаза обвыкли. Коротких стоял в углу на коленях, спиной к людям, не шевелился. К нему подошли и тут увидели, что Коротких удавился: перекинул веревку через потолочную балку, всунул голову в петлю, поджал ноги, будто опустился на последнюю молитву.

Никто не снял шапки.

— Пущай повисит маленько, — хозяйственно проговорил старый Влас. — Пока трогать не станем. Не к спеху же... Пущай еще повисит.

Мужики разглядывали удавленника.

— Вишь, ты, — изумился Ведеркин. — Пальцы скрючил, точно кого за глотку хочет схватить.

— Семке Калашникову надо теперя новую баню ставить. Эту удавленник опоганил...

— Чего там... — возразил Влас. — Мы ему миром новую соорудим

Люди стали расходиться, заговорили о своих делах.

Калтус — лесное болото.