Кэтлин Макгоуэн - Тайна Магдалины

— Сандро… Сандро… Сандро!..

Голос внезапно умолк, когда Морин и Питер поднялись по огромной лестнице мимо статуи, символизирующей богиню Нику во всей ее крылатой славе. Повернув направо за угол, они увидели два менее известных произведения итальянского Возрождения. Питер сделал первое наблюдение.

— Фрески Боттичелли.

Понимание пришло к ним одновременно.

— Сандро. Алессандро Боттичелли.

Питер посмотрел на фрески, а потом снова на Морин:

— Здорово! Как ты это сделала?

Морин трясло.

— Я ничего не делала. Я просто слушала и шла за голосом.

Они обратили внимание на изображенные на фресках фигуры почти в натуральную величину, стоявшие рядом. Питер перевел Морин надписи на табличках:

— Первая фреска называется «Венера и три грации вручают дары молодой женщине». Вторая называется «Венера? представляет молодого человека свободным искусствам». Фреска написана на свадьбу Лоренцо Торнабуони и Джованны Альбицци.

— Да, но почему после Венеры стоит вопросительный знак? — удивилась Морин.

Питер покачал головой.

— Должно быть, они не уверены, что персонажем является именно она.

На изящной, хотя и странной, картине были изображены молодой человек и женщина в красном плаще. Они стояли лицом к лицу с семью женщинами, три из которых держали необычные и неуместно смотревшиеся предметы. Одна схватила огромного, угрожающего вида, черного скорпиона, женщина рядом с ней натягивала лук. Третья поднимала архитектурный инструмент.

Питер думал вслух:

— Семь свободных искусств. Сфера высшего образования. Говорит ли это нам, что молодой человек был хорошо образован?

— Что это за семь свободных искусств?

Закрыв глаза, чтобы лучше вспомнить свои уроки классических наук, Питер процитировал по памяти:

— Тривиум, или первые три ступени — математика, риторика и логика. Четыре последних, квадривиум — математика, геометрия, музыка и космология, и они пронизаны идеями Пифагора о том, что все числа представляют собой определенные модели во времени и пространстве.

Морин улыбнулась ему:

— Очень впечатляет. И что теперь?

Питер пожал плечами:

— Я не знаю, как это вписывается в нашу постоянно растущую головоломку.

Морин показала на скорпиона:

— Почему на картине, нарисованной к свадьбе, изображена женщина, держащая такое чудовищное, ядовитое насекомое? Какое из свободных искусств оно могло представлять?

— Я не уверен, — Питер подошел к фреске так близко, как только могли позволить ограждения Лувра, и вгляделся в нее. — Но посмотри повнимательней. Скорпион темнее и ярче, чем остальная часть картины. Чем все предметы, которые держат женщины. Это выглядит так, как будто…

Морин закончила предложение за него:

— Как будто его добавили позднее.

— Но кто? Сам Сандро? Или кто-то поработал над фреской мастера?

Морин покачала головой, сбитая с толку всем, что на нее навалилось.

Сидя над чашкой кофе со сливками в кафе Лувра, Морин вместе с Питером рассматривала свои покупки. Она приобрела эстампы рассмотренных картин и книгу о жизни и творчестве Боттичелли.

— Я надеюсь узнать побольше о происхождении этой фрески.

— Мне гораздо интересней узнать о происхождении голоса, который привел тебя к ней.

Морин сделала глоток кофе, прежде чем ответить:

— Но что это было? Мое подсознание? Божественное указание? Призраки в Лувре?

— Хотел бы я ответить на это, но не могу.

— Какой ты после этого духовный наставник, — саркастически заметила Морин, а потом обратила внимание на эстамп Боттичелли. Когда преломленный свет стеклянной пирамиды упал на картину, Морин озарило.

— Подожди минуту. Ты сказал, космология была одной из свободных наук? — Морин посмотрела вниз на медное кольцо, которое она носила на руке.

Питер кивнул:

— Астрономия, космология. Наука о звездах. Почему ты спрашиваешь?

— Мое кольцо. Человек в Иерусалиме, который дал мне его, сказал, что это кольцо космолога.

Питер потер руками лицо, как будто это могло помочь мозгу найти правильное решение.

— Так в чем связь? В том, что мы должны искать ответ у звезд?

Морин провела пальцем по загадочной женщине, держащей огромное черное насекомое, а потом чуть не подпрыгнула на стуле, закричав:

— Скорпион!

— Что ты хочешь сказать?

— Это символ астрологического знака Скорпиона. А женщина рядом с ней держит лук. Символ Стрельца. Скорпион и Стрелец стоят рядом друг с другом в круге зодиака.

— Так ты думаешь, на фреске своего рода шифр, который имеет отношение к астрономии?

Морин медленно кивнула:

— По крайней мере, это дает нам место, откуда можно начать.

Огни Парижа проникали сквозь окно номера Морин в отеле, освещая предметы, лежавшие рядом с ней на кровати. Она заснула, читая книгу о Боттичелли, а с другой стороны остался лежать эстамп Пуссена.

Морин не думала ни об одной из этих вещей. Она снова погрузилась в видение.

В комнате с каменными стенами, при тусклом свете масляных светильников, над столом склонилась старая женщина. Она носила выцветший красный платок поверх своих длинных седых волос. Ее изуродованная артритом рука осторожно водила пером по странице.

Большой деревянный сундук был единственным украшением комнаты. Старуха поднялась со стула и медленно подошла к сундуку. Она опустилась на колени, осторожно сгибая свои хрупкие суставы, и открыла тяжелую крышку. Когда она оглянулась через плечо, спокойная и понимающая улыбка промелькнула на ее лице. Она повернулась к Морин и жестом поманила ее к себе.

Париж

21 июня 2005 года

Как очаровательная дань галльской эксцентричности, старейший мост в Париже, Pont Neuf, носит название «Нового моста». Это главная артерия Парижа, пересекающая Сену, чтобы соединить фешенебельный Первый округ с сердцем левого берега.

Питер и Морин миновали статую Генриха IV, одного из самых любимых французских королей, и пошли по мосту, который был завершен во время его отмеченного веротерпимостью правления в 1606 году. В Париже стояло прекрасное утро, полное блистательного величия, свойственного этому несравненному Городу Света. Несмотря на замечательную обстановку, Морин нервничала.

— Который час?

— На пять минут позже того, когда ты спрашивала последний раз, — с улыбкой ответил Питер.

— Прости. Все это начинает меня очень беспокоить.

— В его письме сказано быть в церкви в полдень. Сейчас только одиннадцать. У нас уйма времени.

Они пересекли Сену и, сверяясь с картой, пошли по извилистым улочкам левого берега. От Нового моста они пошли по улице Дофин, прошли мимо станции метро «Одеон» к улице Сен-Сюльпис и закончили свой путь на живописной площади, носящей то же название.