Алексей Ракитин - Убийство на Знаменской

— Вам ни в коем случае нельзя встречаться со своим старым знакомцем взглядами, — втолковывал ей Шумилов. — Из всех деталей лица человек лучше всего помнит именно взгляд. Если полицейский филёр встретится глазами с объектом слежки, он обязан об этом доложить начальнику, который отстранит его от наблюдения за этим человеком. Поэтому, если вам покажется, будто вы увидели нужного нам псевдо-Максима во время ходьбы, опустите взгляд себе под ноги; если в это время вы сидите на лавке — достаньте пилку для ногтей и займитесь маникюром… Одним словом, делайте что угодно, только не обращайте на него внимание.

— Но при этом я должна подать вам соответствующий сигнал: достать из кармана носовой платок и протереть им рукоять зонта, — вставила Сонька, давая понять, что она прекрасно усвоила требования Шумилова.

— Именно так. Кроме того, Софья Аркадьевна, вас может выдать рост, который заметно выше среднего для современных женщин. Поэтому, если вы сидите на скамейке, то оставайтесь сидеть, пока интересующий нас мужчина не пройдёт. Если же вы идёте, то нагнитесь, будто рассматриваете запачканный подол платья; уроните зонт, а затем, подняв его, сделайте вид, будто проверяете исправность механизма, начните открывать и закрывать его, крутить по-всякому и так далее. Зонт, как я вижу, у вас большой, так что в раскрытом виде, он сможет помешать верно оценить ваш рост.

— Послушайте, а вы не думаете, что он, признав, может напасть на меня? — не без тревоги в голосе поинтересовалась Сонька-Гусар. — Вы способны меня защитить?

— Вот этого вам вообще бояться не надо. В людном месте он ни при каких обстоятельствах на вас не нападёт. Для него это равносильно тому, чтобы явиться в полицию и написать на самого себя донос, понимаете? — постарался успокоить девицу Шумилов. — Но при этом вы должны понимать, что в случае если он вас узнает, ваше будущее окажется под серьёзной угрозой. Его самая большая ошибка в этом деле — уж извините за прямоту! — заключается в том, что он оставил вас живою. И эту ошибку он постарается исправить. Поэтому, я боюсь…

— Чего вы боитесь?

— Того, что в случае вашего опознания мне придётся отдать вас полиции.

— Чего же тут страшного? — удивилась Сонька. — Я же вам объяснила, что никого не убивала, и совесть моя чиста. То же самое я объясню и сыщикам!

— Софья, иногда вы кажетесь очень разумной и толковой девицей, а иногда… Вы до сих пор так и не поняли, сколь серьёзно влипли в это дело, и сколь опасно будет ваше положение без юридически корректного изобличения убийцы. Во-первых, именно вы, Софья, организовали ловушку в гостинице «Знаменская». Вы и никто другой! Это не «Максим» договаривался с Хлоповым, а вы! Во-вторых, именно вы заманили Кузнецова в гостиницу, другими словами, привели жертву в вами подстроенную ловушку! В-третьих, именно из ваших рук Кузнецов получил вино со снотворным, сыгравшим, без преувеличения, роковую для него роль. В-четвёртых, именно вы оставили его беззащитным, покинув спящего человека в фактически открытом номере. В-пятых, узнав об убийстве в гостинице, вы не сообщили Сыскной полиции всех известных вам сведений, связанных с этим делом. Да, вы можете отговариваться неведением, непониманием истинных намерений «Максима», да только это не спасёт вас от каторги. Во всяком случае, будьте уверены, как только вы попадёте в руки полиции, вас тут же упрячут в арестный дом, никто вам не позволит до суда остаться на свободе.

Сонька повесила нос. Но ненадолго. Плохое настроение не уживалось с душевной бодростью этого здорового, крепкого тела. «Я помолюсь, чтоб мы поймали Максима», — решила скоро Сонька, и мысль о молитве тут же вернула ей хорошее расположение духа. Уже через десяток минут она, как ни в чём ни бывало, щебетала на отвлечённые темы, связанные по преимуществу с внешностью попадавшихся навстречу людей. Шумилов этому был даже рад, поскольку присутствие рядом мрачного и раздражённого человека было способно хоть кому испортить настроение.

В самом начале девятого часа утра Алексей Иванович и Софья Аркадьевна уже оказались на месте. Шумилов с запасом подобрал время, чтобы иметь возможность видеть всех чиновников, являвшихся на работу в Министерство. Сложность задачи заключалась в том, что ко входу в здание можно было подойти с противоположных сторон или же подъехать прямо к подъезду в экипаже. Алексей выбрал, как ему казалось, оптимальную позицию для наблюдения, прогуливаясь под ручку с Сонькой вдоль Фонтанки и не приближаясь непосредственно к интересовавшему его зданию.

День выдался на удивление погожим, что казалось нехарактерным для этого холодного лета. Солнце весело блестело в водах Фонтанки и оконных стёклах и к половине девятого утра уже стало припекать. Сонька пыхтела в своём тёмном пальто, осуждающе поглядывала на Шумилова, но покуда помалкивала.

После половины девятого в министерство народного просвещения постепенно потянулись служащие. Сначала молодые, стоявшие в самом низу чиновной иерархии; они спешили со стороны Невского проспекта, очевидно, с ближайшей остановки конной железной дороги. Чиновники рангом повыше подъезжали в экипажах. Их основной поток миновал до девяти часов. В начале десятого лишь отдельные служащие ещё заходили в здание Министервства, видимо, те, кто уже безнадежно опоздал, либо те, кому вовсе не надо было спешить в силу каких-то особенных причин.

— М-да, похоже, эксперимент провалился, — вздохнул Шумилов, поглядев на часы, показывавшие десять минут десятого, — Только время потеряли! А жаль…

— Ничего не потеряли, — неожиданно возразила Сонька. — Вот он идёт!

Алексей проследил за её взглядом. На противоположной стороне Фонтанки в направлении моста крупными быстрыми шагами двигался мужчина в чиновном мундире с портфелем в руках. Черты лица его рассмотреть не представлялось возможным, однако по походке безошибочно можно было заключить, что он молод, крепок и весьма энергичен.

— Как это вы его узнали? — удивился Шумилов. — Лица же не рассмотреть.

— Он это, он! — убеждённо промолвила Сонька. — Его походка! Осанистый, как справный жеребец.

— Ну, про походку-то вы мне ничего не говорили.

— Да полно вам, господин Шумилов, к словам цепляться! Мало ли чего я вам не говорила! Да только сейчас однозначно заявляю: это он! Что будете делать? — не без ехидства поинтересовалась девица. — Ударите кастетом по печени, как глупого горного инженера?

— Зачем же так топорно, Софья Аркадьевна? Я вообще-то убеждённый враг насилия и принуждения. У нас в запасе есть методы поинтереснее, — пробормотал Шумилов. — Давайте-ка сейчас расстанемся. Я двинусь навстречу этому господину, а вы — в противоположную сторону. Отойдите на пару кварталов и дожидайтесь меня.