Юрий Тубольцев - Тиберий

— Как ты посмел проникнуть сюда, негодяй! — закричал Тиберий и, выхватив у него рыбину, ударил ею незваного гостя по лицу.

Тут подоспели преторианцы и охотно помогли своему императору отхлестать обидчика его подарком.

После этого случая Тиберий уже никогда нигде не чувствовал себя в безопасности. Он отчаялся обрести покой и днями прятался в замке, воздвигнутом на крутом утесе. Хуже того, суеверный принцепс увидел в поступке незадачливого рыбака дурной знак богов. Его опасения и в самом деле вскоре подтвердились. Сеян, единственный, кого приветливо встречал озлобившийся правитель, принес ему дурные вести из Рима.

Неугомонная Агриппина готовила своего Нерона к захвату власти. Судя по высокомерным высказываниям юного наследника, собранным аккуратным Сеяном, тот и впрямь намеревался лишить принцепса трона. Особенно Тиберия беспокоила та исступленная агрессивность, которую демонстрировали Агриппина и ее сыновья. Их поведение сулило гибель не только ему, старику, но и всей его семье. От их слов разило кровавым разгулом. Все это вынуждало Тиберия включиться в борьбу. Как всегда, он дал Сеяну указание найти непосредственных исполнителей воли мятежницы. Только женщины и дети, сколь бы они ни были популярны в народе, не способны ниспровергнуть государство. Следовало искать сердцевину заговора в сенате, вечно таившем под маской угодливости недовольство действиями принцепса.

Сеян принялся за дело. Однако сам он остался на Капреях, сказав принцепсу, что не желает бросать его одного в столь трудный час. Возможно, он полагал, что сведения, полученные из Рима без его непосредственного участия, вызовут большее доверие у мнительного принцепса. Развлекая императора днем, Сеян по вечерам держал совет со своей свитой относительно столичных дел. Тиберию так и не удалось создать полноценный штаб единомышленников, а вот у Сеяна это получилось, поскольку он ставил исполнителям конкретные задачи и платил наличными либо магистратурами. Так как сам принцепс чурался общения с Курией, протекция Сеяна стала решающим фактором для соискателей государственных должностей. Таким образом посредник обретал власть, от которой отказывался правитель. Теперь молодые аристократы всеми путями добивались расположения префекта. Стараясь выделиться из массы конкурентов, они не ждали, когда к ним обратится могущественный человек, а сами предугадывали его желания и предлагали свои услуги. Некогда сенаторы так же вели себя по отношению к принцепсу, но безуспешно. Однако то, что претило Тиберию, нравилось Сеяну и охотно им использовалось.

Сенат представлял собою скопление непомерных честолюбий и заключал в себе огромную социальную энергию, которая в эпоху монархии не могла реализоваться в государственной деятельности и искала выхода окольными путями. Стоило только дать малый импульс этой неуравновешенной системе, и начиналась лихорадочная деятельность.

Тщеславная аристократическая молодежь быстро поняла, чего хочет Сеян, а значит, и принцепс. Она окружила Агриппину и Нерона пристальным вниманием и контролировала каждый их шаг. Если же требуемых шагов со стороны ведомых не было, их подталкивали к ним. Псевдодрузья липли к Нерону и непомерными восхвалениями вызывали его на откровения относительно честолюбивых надежд. За вином удалые молодцы презрительно отзывались о дряхлом принцепсе, и молодой здоровый наследник победоносно выпячивал грудь, противопоставляя себя Тиберию. А надменную Агриппину дразнили на иной манер. Подруги упрекали ее в том, что она упустила возможность сделать правителем Германика, а теперь медлит с Нероном, хотя и народ, и войско за них. Ее называли размазней, гораздой лишь на лозунги, и таким способом доводили ее до бешенства, когда она начинала проклинать Тиберия и грозить ему Гемониями. А матроны, слушая ее, торжествовали, предвкушая карьерные продвижения своих мужей или сыновей. Даже Друз включился в эту кампанию и выслеживал старшего брата в надежде, что, убрав его с дороги, расчистит себе путь к трону. Братья с детства ненавидели друг друга, как и полагается в хороших царских семьях, и при других обстоятельствах Нерон, надо полагать, поступил бы в отношении Друза аналогичным образом. Жена Нерона Юлия ночами прислушивалась к сонному бормотанию мужа и сообщала обо всем услышанном своей матери Ливилле, а та передавала добытую информацию Сеяну. Впрочем, в последнем следует упрекнуть самого Нерона: если бы он любил жену, то сумел бы заставить ее крепко спать по ночам. Однако любовь — редкая гостья в династических браках. Не для того Нерона женили на внучке принцепса, чтобы он ее холил и лелеял. Вопросы власти и собственности не сопрягаются с человеческими чувствами.

В общем, Сеяна завалили компроматом. Столь велико было предложение на рынке порока, что резко вырастал и спрос на него. Неизбежно возникал соблазн использовать его для скорейшего достижения цели. Так общее реализовывалось в частном, порочность общественной системы уродовала судьбы конкретных людей. Тем не менее, Сеян осторожно использовал добытые сведения. Он тщательно их взвесил и рассортировал. Зная медлительный, но неукротимый нрав правителя, Сеян готовил его к решающей битве постепенно, дозируя информацию. Ему было ясно, что Тиберий пока не готов в открытую выступить против родственников, поэтому в очередной раз удар был направлен на окружение Агриппины и Нерона.

Под Новый год, отмечавшийся римлянами как большой праздник, принцепсу доставили секретное письмо от четверых активных сенаторов, жаждавших ускорения своей карьеры. Тиберий с брезгливой физиономией снял печать с "подарка", но, взглянув на строки, изменился в лице. Перед ним был захватывающий детектив о том, как великолепная четверка разоблачила злостного государственного преступника в сподвижнике Германика Титии Сабине. Сабин не принадлежал к знати, но что поделать, если все нобили, служившие Германику, уже были казнены или переметнулись на сторону властей! Сабин с демонстративной откровенностью оставался верен попавшей в опалу семье, и это сделало его любимцем народа, а значит, неплохим уловом для Тибериевой Фемиды.

Четверка активистов, по пятам следовала за Сабином и притворным сочувствием к семье Германика провоцировала его на прямодушные словоизлияния. При этом один из следопытов, используя давнее знакомство с жертвой, заводил беседу, а остальные участвовали в ней на правах слушателей. Психологически подготовив Сабина к решающему шагу, заговорщики должны были предложить ему участие в покушении на принцепса. Естественно, такой вопрос надлежало рассматривать в узком кругу. Поэтому мнимый друг завлек Сабина к себе домой якобы для приватной беседы, а его доблестные соратники спрятались на чердаке. И вот трое отцов-сенаторов, распластавшись в узком зазоре между потолком и крышей, глотая пыль и подавляя позывы к чиханию, внимательно прислушивались к тому, как развивается сцена государственной измены. Все услышанное потом было запротоколировано и отправлено принцепсу.