Валентин Кухтин - Коридоры кончаются стенкой

Он возжелал стать над партией, и вот что из этого получилось. Всем следует извлечь из этого урок.

Судя по той информации, которой я располагаю, товарищ Шулишов — полная противоположность Малкину. Он окончил Ростовский институт народного хозяйства и Центральную школу Главного управления государственной безопасности, зарекомендовал себя как чекист высшей пробы и большевик до мозга костей, человек без вредных привычек, не карьерист и не сутяжник, и крайком надеется, что он приложит свои усилия, знания и опыт для восстановления в крае революционной законности, положит конец кровавым оргиям и средневековым пыткам, а мы всячески будем ему помогать в этом. В связи со сказанным обращаюсь к руководителям периферийных органов НКВД и прокуратуры, а также к партийным секретарям различных уровней: прекратите междоусобицы! Они есть, я знаю, особенно между начальниками ГО и РО НКВД и прокурорами. Прекратите и направьте освободившуюся энергию на созидательную работу. На борьбу с истинными врагами Советского государства! Во главе с партийными органами. Да! Потому что партия руководит обществом и ей, ее органам принимать окончательные решения по любым вопросам, требующим ее вмешательства. С теми, кто в ущерб нашему общему делу будет служить собственным амбициям, мы расправимся жестоко и беспощадно как с врагами партии и народа!

Думаю, что сейчас самое время предоставить слово товарищу Шулишову. Пожалуйста, Федор Иванович… Кстати, для тех, кто не в курсе… Федор Иванович по поручению товарища Берия лично произвел арест и надел наручники на товарища Малкина!

Сначала приглушенный, затем громкий и неудержимый покатился по залу смех. Газов непонимающе уставился на развеселившуюся публику, а когда понял оплошность, — смущенно и виновато улыбнулся.

— Замечание правильное, товарищи! Оговорился. Действительно. Гусь свинье не товарищ.

Новый взрыв хохота. Вместе со всеми смеялся Газов.

Шулишов уверенной поступью взошел на трибуну. Смех оборвался. Сотни глаз уставились на маленькую, ежовского типа фигурку чекиста «высшей пробы».

— О себе говорить не буду. Газов сказал предостаточно, даже немного лишнего. За несколько дней пребывания в крае успел ознакомиться с обстановкой. Скажу так: впечатление жуткое. Оно и понятно: в самом сердце УНКВД орудовал враг. Непонятно другое: еще до ареста Малкина — в середине ноября текущего года — вышло постановление ЦК и СНК «Об арестах, прокурорском надзоре и ведении следствия», а прокуратура пальцем не пошевелила, чтобы навести элементарный порядок хотя бы в тюрьмах края. Как это понимать? Ваши права, товарищ Востоков, расширяют, а вы отказываетесь от них? — Понравилось жить за широкой спиной НКВД? Получать зарплату и ни за что не отвечать? По году и больше околачиваются в тюрьмах арестованные, на которых нет ни санкций на арест, ни возбужденных уголовных дел! Беритесь, товарищ Востоков, за дело, иначе мы с вами не сработаемся.

По залу прокатился шумок. Зашептались чекисты, застыли в недоумении прокуроры.

— Я знаю, что говорю неприятные вещи, но товарищ Берия настроен покончить с беззаконием в стране в ближайшее время и всем нам нужно шевелиться, да поживее, потому что дел невпроворот. Выяснилось, что бывшие «двойки» и «тройки» наворотили столько неправедных дел, столько невинных загнали в лагеря, что придется трудиться день и ночь, чтобы вернуть их невинных к счастливой советской жизни. А это во многом будет зависеть от разворотливости прокуратуры. Что я, вновь назначенный начальник УНКВД капитан госбезопасности Шулишов, намерен предпринять для улучшения работы вверенной мне службы? Прежде всего освободить оперативных работников Управления и периферии от несвойственной им следственной работы. В этом гвоздь проблемы борьбы с нарушениями ревзаконности, и мы его выдернем и вышвырнем на помойку истории. В Краснодарском крае, как нигде, часто приходится сталкиваться с изощренными методами деятельности разведок империалистических стран. Вот здесь пусть и показывают оперативники свое чекистское мастерство вместе со своим негласным аппаратом. Далее. Москва уже приняла решение о создании у нас следственной части. Вот ей и придется взять на себя всю массу арестованных, и прежде всего тех, кто давно и без видимых оснований содержится под стражей. Попутно будем вести работу по разоблачению врагов и фальсификаторов среди сотрудников органов НКВД Я получил принципиальное согласие товарища Газова о создании в УНКВД единой партийной организации, чтобы на основе большевистской критики и самокритики более уверенно идти по пути улучшения нашей работы. Для исполнения руководителям горрайорганов НКВД и для сведения других участников совещания: впредь проводить массовые операции по национальным признакам категорически запрещаю. С арестованными в ходе подобных кампаний приказываю в недельный срок разобраться и невиновных освободить. В отношении применения к арестованным мер физического воздействия: за-пре-щаю! Вы можете сослаться на известное письмо ЦК ВКП(б) и возмутиться. Как, мол, так, ЦК разрешает, а Шулишов запрещает? Не слишком ли много на себя берет? Не слишком. Потому что ЦК рассматривает физмеры как допустимый и правильный метод лишь по отношению к известным и отъявленным врагам народа и Лишь как исключение. У нас же эти методы стали носить огульный и массовый характер…

Совещание закончилось неожиданно, словно оборвалось на полуслове. Выслушав мнение ряда представителей с мест, Газов вдруг почувствовал, что совещание идет по руслу, прокладываемому Шулишовым, что задумка связать его по рукам и ногам медленно, но уверенно проваливается, и он решил прервать спектакль, чтобы избежать окончательного провала.

В кабинет вернулся уставший и неудовлетворенный. Присел на диван, свесил отяжелевшую голову. «А он не так прост, этот шибздик, — с неприязнью подумал о Шулишове. — На Востокова навалился, как на подчиненного… «Не сработаемся» — видал? — Газов саркастически усмехнулся. — А тот сидит телок телком. Никак после Малкина не очухается. Не-ет! Надо всех менять. Менять надо всех, Шулишова в том числе. Надо связаться с Берия», — навалилась дрема, но взбеленилась ВЧ, и Газов вскочил, позабыв об усталости.

Звонили из ЦК. Предупредили, что в первых числах января он будет заслушан на Оргбюро ЦК о работе крайкома за 1938 год.

— Проверяющих ждать? — спросил Газов. — Или решение будет принято по моему докладу?

— Скорее всего — да, — ответили на том конце провода и положили трубку.

«Да», что ждать, или «да», что решение примут по моему докладу?» — мысленно возмутился Газов и чертыхнулся в адрес звонившего. Не мешкая, созвал расширенное заседание бюро крайкома и экспромтом поставил задачи. Работа по подготовке к отчету закипела. В самый ее разгар из Москвы приехала бригада проверяющих. Трое остановились в Краснодаре и навалились на городскую парторганизацию, другие разъехались по краю. По коротким звонкам с мест Газов понял, что раскопки ведутся основательные. Предчувствие грозы завладело сознанием, стало невыносимо саднить душу. «Значит, все предрешено, готовится спектакль, — размышлял Газов. — Что ж это за прорва — Краснодарский край? За неполных шестнадцать месяцев его существования двух первых уже сгноили, что сделают со мной — пока неясно. Да-а… Жизнь бекова…»