Валентин Кухтин - Коридоры кончаются стенкой

Почему я об этом написал? Дело в том, что меня ставят на одну доску с Безруковым, который, на мой взгляд, действительно является крупным фальсификатором. Кто ставит? Коммунисты Управления. После произведенных в Управлении арестов состоялось партийное собрание, даже не партийное, а партийно-комсомольское, где в адрес Безрукова и… меня, — да! меня тоже! — была высказана резкая критика, после которой последовали призывы немедленно арестовать нас как врагов народа. Ну какой же я враг, если я денно и нощно пекусь о чистоте наших советских, большевистских рядов, о безопасности моей Родины и моего Народа, о чести и совести родной коммунистической партии? Новое ленинско-сталинское руководство НКВД СССР в лице опытного бойца товарища Берии найдет в моем лице преданного своему делу, их делу, большевика, с радостью поддерживающего мудрые решения об упразднении «троек» как рассадника беззакония. Их упразднение свидетельствует о том, что мудрость нашего нового наркома пламенного большевика товарища Лаврентия Павловича Берия неистощима, а глаз зорок: поистине орлиный, сталинский глаз…

Да! Дело Осипова наконец-то завершено и уже направлено в Москву на рассмотрение Военной коллегии Верховного Суда СССР. Гора с плеч!»

Придание Краснодару статуса краевого центра резко обострило проблему жилья. Вечная спутница города, она никогда не выпирала так остро из вороха общих проблем, потому что горожане советского периода, ютившиеся в допотопных казачьих хатах, в тесных коммуналках да деревянных бараках, сооруженных строителями светлого будущего на скорую руку, умели терпеть и ждать, и ощущать себя при этом хозяевами, хозяевами новой жизни.

Совершенно иначе вели себя выпестованные ВКП(б) профессиональные управляющие, прибывшие в город по направлению ЦК, чтобы возглавить вновь создаваемые краевые ведомства. Их, слуг народа, не устраивали хижины с клопами и тараканами, им обещали благоустроенное жилье, и они требовали, чтобы обещание было выполнено. И потому они забрасывали жалобами ЦК, обивали пороги крайкома и крайисполкома, ломились в открытые двери горсовета. Высшие инстанции переадресовывали жалобы низшим, сопровождая их грозными резолюциями, а те разводили руками: «В Краснодаре дома не резиновые».

Любая проблема решается, если за дело берутся большевики. Что значит нет жилья? Как это нет? А куда ж оно подевалось? А? Ну-ка, подать сюда горкоммунхоз!

18 декабря 1937 года бюро Краснодарского крайкома ВКП(б), заслушав и обсудив на очередном заседании доклад горкоммунхоза «О руководстве ГКХ вопросами распределения квартир», приняло историческое решение, достойное стать образцом мудрости для будущих поколений партийных руководителей города и края. Отметив, что «руководители ГКХ не предпринимают необходимых мер к разрешению жилищных затруднений, в результате чего распределение квартир идет самотеком» при наличии «целого ряда злоупотреблений», бюро создало краевую комиссию, на которую возложило обязанность руководить распределением жилой площади, обеспечивая квартирами в первую очередь работников краевых организаций. На резонный вопрос председателя горсовета, где брать жилплощадь, которую комиссии предписано распределять, бюро, посовещавшись, дополнило исторический документ пунктом следующего содержания: «Предложить товарищу Малкину дать указание по краевому УНКВД о представлении в комиссию ежедневных сводок об освобожденных квартирах врагов народа».

Если будущему критику советской действительности взбредет в голову обвинить Краснодарскую краевую партийную организацию в том, что она стояла в стороне от насущных проблем и своей исключительной беспринципностью создавала условия для злоупотреблений в вопросах обеспечения горожан жильем, пусть он прежде обратится к пламенным строкам решения бюро от 18 декабря 1937 года. Он поймет, что степень влияния крайкома на все сферы жизнеобеспечения города, и особенно партийной и хозяйственной элиты, была чрезвычайно высока.

В одной из сводок УНКВД об освободившемся жилье врагов народа оказалась квартира бывшего второго секретаря Краснодарского ГК ВКП(б) Литвинова. Комиссия сочла целесообразным вселить в нее ответственного инструктора отдела печати крайкома ВКП(б) Сыроваткина. Вручая новому владельцу ключ от квартиры, представитель следственного отдела предупредил, что до рассмотрения дела в суде и вступления приговора, если таковой состоится, в законную силу, имущество Литвинова будет храниться в одной из комнат и ему, Сыроваткину, придется взять на себя ответственность за сохранность печати, которой будет опечатана дверь комнаты. Сыроваткин заартачился. Обязанность хранителя имущества врага народа его не прельщала. Вежливое напоминание о том, что бывший завотделом печати крайкома Воронов, восставший в свое время против НКВД, был арестован Малкиным на заседании бюро крайкома, усмирило гордыню новоиспеченного аппаратчика, и он, скрепя сердце, подписал все необходимые документы.

— Скажу вам и еще одну вещь, разумеется, не для печати, — таинственным голосом произнес наркомвнуделец, — по приказу НКВД СССР аресту подлежат жены лишь тех врагов народа, которые осуждены Военной коллегией и лишь когда доказано, что их жены знали о контрреволюционной деятельности мужей. Литвинов, бывший владелец вашей квартиры, не осужден, а жена хоть и арестована, но виновность ее не доказана и вряд ли будет доказана. Вы меня понимаете?

— Вы хотите сказать, что жена Литвинова арестована незаконно?

— Я хотел сказать только то, что сказал: Литвинов не осужден, а виновность его жены не доказана.

— Плевать я хотел на ваши приказы. Квартира предоставлена мне, а ваши незаконные действия я обжалую в ЦК.

— Вот это зря, — просипел энкаведист, — вижу, вы не созрели для серьезных разговоров. Как бы вам не пришлось дозревать на тюремном кладбище.

Оглушенный циничной откровенностью наркомвнудельца, ответственный инструктор отдела печати крайкома не нашел подходящих слов для достойного ответа, и тот решил, что сопротивление сломлено. Так оно, вероятно, и было, потому что Сыроваткин жаловаться В ЦК, как обещал, не стал и вообще хранил состоявшийся диалог в тайне, терпеливо дожидаясь минуты, когда его объявят полновластным обладателем квартиры. Только бы не сорвалось в НКВД!

В НКВД сорвалось. Бироста врал в своем дневнике, врал своим будущим судьям, когда писал, что решение об освобождении жен краснодарских партийцев, арестованных по капризу Малкина, принял по собственной воле. Военная коллегия, рассмотрев дело, нашла обвинение недоказанным и потребовала дополнительной проверки. Соответствующее задание было дано крайкому, в частности, несломленному Бычкову, который незамедлительно устроил Биросте «допрос» с пристрастием. Запахло жареным, и Бироста в страхе бросился заметать следы.