Валентин Кухтин - Коридоры кончаются стенкой

— Отправляйте-ка вы его, Захожай, в Москву, — безнадежно махнул рукой прокурор. — Чувствуется, что он страсть как соскучился по Лефортово. А может, вас Сухановка больше устроит? Я могу оказать протекцию…

— Не надо так зло шутить, гражданин военный прокурор. У меня после Лефортово почки на волоске висят и живот — сплошная рана.

— Значит, не хотите? — спросил Захожай. — Тогда прекратим о Пушкове, тут все ясно, а расскажите-ка вы следствию, как убили арестованного Ильина.

— Вы хотели сказать — Колоду?

— Нет. Сейчас об Ильине. О Колоде успеется.

— Но Ильин покончил жизнь самоубийством!

— Вы затеваете новую игру со следствием. Ну что ж, мы терпеливые.

— Мы располагаем информацией, что Ильина убили во время допроса!

— Нет! Его никто не убивал! Я прибыл на место сразу после происшедшего. Вся обстановка показывала на самоубийство.

— В связи с чем был арестован Ильин? — спросил особоуполномоченный.

— Он проходил по делу Осипова.

— На него были показания? Чьи?

— Осипова и других лиц.

— Чьи конкретно. Фамилии!

— Не помню.

— Как только требуется конкретика, у него отшибает память, — съязвил прокурор.

— Не помните или таких показаний не было? — продолжал спрашивать особоуполномоченный.

— Показания были. Не помню, чьи именно.

— Кем он был арестован?

— Его арестовали по предложению секретариата УНКВД. И было мнение крайкома партии.

— Что вы виляете! Что за гнусная привычка уходить от ответа. Вы ж бывший следователь, не вас учить, что на конкретный вопрос надо давать конкретный ответ. Назовите фамилию лица, истребовавшего санкцию на арест Ильина.

— Не помню.

— Тогда ответьте, кто добывал материалы, на основании которых он был арестован?

— Осипов давал показания мне. По чьим еще он прошел показаниям — не помню.

— К моменту ареста Ильина показания Осипова были проверены? Вы убедились, что эти показания правдивы?

— Поскольку были другие показания — отсюда все ясно.

— Я спрашиваю: в показаниях Осипова вы были уверены?

— Первые показания на Ильина были получены от Матюты. Осипову я верил, потому что он давал их без нажима.

— Без нажима помогал вам фабриковать на себя дело? Зачем вы лжете? Сегодня ведь достоверно известно, что дело вами сфабриковано.

— Это неправда, я не фабриковал.

— Кто вел следствие по этому делу?

— До меня начали вести.

— Кто взял показания от Осипова?

— Он сам двадцать суток писал.

— По собственной инициативе? Или после того, как к нему были применены меры физического воздействия?

— Я взял.

— От Матюты?

— Другие сотрудники.

— Это ваша группа и ваши сотрудники?.

— Да.

— Так применялись к Осипову меры физического воздействия?

— Применялись.

— По проверенным материалам или непроверенным?

— Уже были показания.

— Я спрашиваю, проверены были эти показания или нет?

— Во всяком случае, я верил им.

— Я в последний раз спрашиваю: материалы, по которым были арестованы Осипов, Литвинов, Матюта, были проверены вами?

— Я считал, что они заслуживают доверия.

Захожай тяжело вздохнул. Прокурор осуждающе покачал головой. Особоуполномоченный походил на разъяренного быка, готового нанести удар.

— Они ва-ами! Вами! Вами, Безруков, были проверены? Были или нет?

— Все были перекрыты.

— Ну, нет! Я так не могу. С ним по-хорошему нельзя. Я предлагаю прекратить допрос и вернуться к нему после соответствующей обработки обвиняемого.

— Я же говорю, — побледнел Безруков, — я же говорю, что показания Осипова совпадали с показаниями Гужного, Алексеева, Фетисенко, Матюты… Я же говорю!

— По каким материалам были арестованы Осипов и Матюта? — спросил прокурор.

— Я не знаю.

— Вы же лично арестовывали Осипова!

— Арестовывал Малкин. Я только сопровождал его из Сочи в Краснодар.

— А материалов не видели?

— Не видел.

— Значит, и проверить не могли.

«— Я беседовал с Гужным.

— Он подтвердил?

— Да.

— Где протокол?

— Я не писал.

— Вы очные ставки проводили?

— Мне их запретили проводить.

— А нужны были очные ставки?

— Можно было обойтись и без них.

— Зачем же вы по непроверенным материалам применяли меры физического воздействия? Кто вам дал установку избивать арестованных Литвинова, Ильина, Галанова и других?

— Литвин.

— Кто-кто?

— Руководитель бригады НКВД СССР, приезжавшей в декабре тридцать седьмого года в край для оказания практической помощи.

— Он лично дал вам такую установку? По группе Осипова конкретно?

— Нет.

— Тогда кто?

— Сербинов.

— И вы эту установку приняли?

— А куда мне было деваться?

— Вы сомневались в ее правильности?

— Сомневался.

— Но применяли?

— По всему Советскому Союзу применяли.

— Были люди, которые протестовали. Почему вы не протестовали?

— Я считал, что это установка наркома.

— Вы ж ее не видели и не читали!

— Зачем читать, если живые люди приезжали и внедряли. Московская бригада была!

— Не ссылайтесь вы на бригаду! Применение мер физического воздействия ведет к фальсификации, или нет?

— Может привести.

— В осиповском деле привело?

— Не знаю.

— Так знайте: в осиповском деле нет ни слова правды. Это доказано. Сплошной вымысел и ничего более. Сейчас все они освобождены, восстановлены в партии…

— Это еще ни о чем не говорит. Бывает, что и назад возвращаются.

— Вам предъявить материалы?

— Я помню живых участников.

— Вернемся к Ильину, — попытался Захожай направить допрос в нужное русло. — Из ваших показаний следует, что по сфабрикованному делу вы арестовали Ильина, бывшего чекиста, ушедшего в отставку по состоянию здоровья, и жестоким обращением довели его до самоубийства.

— Я не доводил.

— Его били?

— Били.

— И что?

— Он напал на сотрудника, разбил ему графином голову, отобрал у него наган и застрелился.

— Даже не пытался уйти?

— Из той комнаты выхода не было.

— Он давал показания?

— Начал давать.

— О чем?

— О том, что признает себя участником контрреволюционной организации и что вместе с другими готовился к террористическому акту.

— Против кого?

— Лично Ильин готовился убить Малкина.

— Это правда, что против Малкина и Сербинова готовился теракт?

— Им никто не подсказывал.

— Как же случилось, что они дали одинаковые показания? Ведь между ними даже очных ставок не было!

— Зачем мы будем разбирать этот вопрос здесь?

— Это не ваше дело.

— Люди на свободе — спросите их, почему они дали одинаковые показания.

— Я спрашиваю у вас. Потому что протокол с местным террором подписали вы.

— Если арестованные настаивают на своих показаниях, как я могу не подписать?