Михаил Петров - Фельдмаршал Репнин

Прибыв в Петербург, Репнин тотчас направился в коллегию иностранных дел. Безбородко оказался на месте.

— Быстро приехал. Молодец! — похвалил он. — Значит, есть ещё порох в пороховнице.

— Как я понял из вашего письма, меня желает видеть сам государь? — не придал значения его комплименту Репнин.

— Да, да, у государя есть к вам разговор, и разговор весьма серьёзный, зело серьёзный.

Безбородко рассказал о плане создания коалиции европейских стран, направленной на предотвращение агрессивных действий Франции.

— Но насколько мне известно из газет, которые я получаю из Вены и Берлина, эти действия уже имеют место.

— Да, но их можно и нужно остановить, а захваченные французами земли освободить. Как на это смотрите?

— На что? — не понял Репнин.

— Ох, разве я вам ещё не сказал?.. Для создания упомянутой коалиции государь желает использовать ваш богатый опыт дипломатический работы. Вы должны поехать в столицы европейских держав и добиться их согласия участия в коалиции. Согласны поехать?

— Вы считаете, что у меня есть выбор?

— О выборе речи быть не может, но вы можете высказать своё мнение лично государю.

— Я солдат, а солдаты не вступают в обсуждение приказов своих начальников.

— В таком случае не будем терять время. Мы ещё успеем застать императора в его рабочем кабинете…

Император встретил Репнина таким строгим и вместе с тем холодным взглядом, словно был им недоволен. К первому министру, наоборот, отнёсся с подчёркнутой доброжелательностью.

— Вы с князем уже говорили? — спросил у Безбородко.

— Да, князь в курсе дела.

— Когда выезжаете? — обратился Павел к Репнину и, не дожидаясь его ответа, приказал: — Должны отправиться завтра же, не теряя попусту ни одного часа.

— Но перед этим я должен, наверное, получить какие-то инструкции?

— Инструкции готовы, вы можете получить их в коллегии иностранных дел. Главная инструкция — объединить против Франции всю Европу. Вы меня поняли?

— Понял.

— Тогда у меня всё. Можете оба быть свободны.

Репнин был ошарашен. Такого приёма он не ожидал. Во все времена Павел проявлял знаки дружеского расположения к нему, и вдруг его словно подменили. С первых минут встречи Павел и разговаривал, и смотрел на него так, словно открыл в нём личного врага.

— Вы можете мне объяснить, что произошло? — спросил Репнин первого министра, когда они, покинув кабинет императора, оказались на улице.

— Что вы имеете в виду?

— Государь вёл себя со мною так, словно я уже нахожусь в глубокой опале.

— Напрасно так думаете. Вы же знаете государя: он человек настроения. Сегодня он просто не в духе.

— Но с вами-то вёл себя нормально.

— Не утруждайте себя ложными предположениями. — И, не желая продолжать этот неприятный для себя разговор, Безбородко спросил: — Вы домой?

— Наверное. Я чувствую себя усталым.

— Ежели завтра в коллегии меня не найдёте, то инструкции можете получить у Ростопчина. Надеюсь, вы его всё ещё помните?

— Как не помнить…

Взяв извозчика, Репнин, однако, ехать домой раздумал, а направился к своему зятю князю Фёдору Николаевичу Голицыну, за которым была замужем его вторая дочь Прасковья. Фёдор Николаевич участвовал в последней русско-турецкой войне, дослужился до генерала, после ушёл в отставку.

— Бывают же такие счастливые дни! — обрадовались гостю в доме Голицыных. — Какими судьбами?

— Дайте сначала перевести дух, а потом уже задавайте вопросы.

Услышав голос отца, из смежной комнаты появилась Прасковья Николаевна. Она с ходу принялась расспрашивать о матери: здорова ли, не скучает ли там, в далёкой литовской земле?..

— Мама твоя не совсем здорова, — сказал Репнин, — но нам лучше поговорить об этом позднее.

По случаю прибытия дорогого гостя накрыли малый стол в гостиной. Здесь было гораздо уютнее, чем в столовой. Получился хороший семейный ужин с непринуждённой беседой о том о сём, какие обычно возникают между родственными людьми. О своей предстоящей поездке в столицы европейских стран Репнин рассказал только после бокала вина.

— Тебя сам император посылает? — поинтересовалась дочь.

— Император, — подтвердил князь. — В другое время я, наверное, обрадовался бы такому поручению, а сейчас чувствую себя иначе.

— Твою озабоченность я сразу заметила. Тебя что-то беспокоит?

— Так, ничего особенного… Пустяки.

Репнин не стал говорить при дочери о подлинных причинах плохого настроения. Заговорил об этом с зятем, наедине.

— Я имел сегодня встречу с императором. Это была тяжёлая встреча. Он разговаривал со мной как с опальным.

— С его величеством подобные вещи случаются часто, — заметил зять. — Не стоит расстраиваться.

— Но я почувствовал, что за этим что-то есть. Ещё во время коронации он был ко мне добр и внимателен, а тут словно ледяная глыба. Есть какая-то причина, которая заставила его изменить своё мнение обо мне. Может быть, вы поможете разобраться?

Молодой князь ответил не сразу, сначала налил в бокалы ещё вина и только потом заговорил:

— Думаете, вы одни ставите себе такие вопросы? При дворе уже до десятка сановников испытали на себе монаршую немилость. И почти все из рода князей Куракиных.

— Что же такое случилось?

— А случилось то, что император поменял своих фавориток. Была у него на первом месте Нелидова, а теперь Лопухина.

— Ну и что из этого?

— А то, что Нелидова тянула наверх своих людей, близких по родству, а Лопухина теперь тянет своих. Что до самого императора… Есть известная фраза: «Королевством правит король, а королём — его любовница». Не знаю, как в других странах, а у нас эта истина подтверждается. По крайней мере, с воцарением Павла Петровича.

— Мне будет трудно служить такому человеку, — подумав, сказал Репнин. — Когда вернусь из-за границы, подам прошение об увольнении со всех должностей. Пора уходить на покой.

Репнин не поехал домой, а остался ночевать у зятя. Утром у него состоялся разговор с дочерью. Он рассказал о недомоганиях матери, которые порою обостряются до того, что ей приходится по нескольку дней лежать в постели.

— Дня через два или три я к вам приеду, — пообещала Прасковья. — И останусь с ней, пока не вернётесь из поездки в чужие страны.

— Я могу быть в этом уверенным, чтобы сообщить матери такую радостную новость?

— Конечно! Не стану же вас обманывать.

От дочери Репнин поехал сначала к себе домой узнать, как там обстоят дела, а уже потом в первом часу пополудни направился в коллегию иностранных дел. Приготовленный для него объёмистый пакет с инструкциями и прочими документами, необходимыми для заграничной командировки, лежал на столе у Ростопчина, представившегося третьим членом коллегии. Он был моложе Репнина лет на двадцать, в том возрасте, когда людям препоны на пути карьеры кажутся легко преодолимыми.