Александр Золототрубов - Мерецков. Мерцающий луч славы

— Зовут меня Александр Карлович. По национальности я латыш. Большевик! — Он кивнул на сидевшего за столом мужчину лет тридцати. — Это мой комиссар дивизии Рожков, а у карты — начальник штаба Киселёв. Перед вашим приходом мы обсуждали ситуацию на фронте. — Начдив сел. — А теперь хотя бы коротко расскажи о себе. Сам-то ты большевик?

Мерецков сказал, что стал им ещё в семнадцатом году.

— В Судогде работал военным комиссаром, — объяснил Кирилл Афанасьевич. — Участвовал в боях под Казанью, был ранен…

— Подходишь нам по всем статьям, — улыбнулся Степинь. — Будешь назначен помощником начальника штаба дивизии вот у него, Киселёва.

— Ясно, товарищ начдив! — Мерецков встал. — Готов приступить к работе!

Киселёв, обрисовав обстановку на фронте, вручил Мерецкову карту и сказал:

— Твоя задача — вести эту карту. Станешь наносить на неё расположение наших войск и войск противника. Ясно?..

Такое задание несколько озадачило Мерецкова, и он спросил начальника штаба, как добывать сведения о расположении войск, если радиосвязи у него нет, телеграфом в степи не воспользуешься, а телефонную связь бойцы во время боя быстро развернуть не сумеют. События развиваются стремительно, за ними не успеешь.

— По-моему, лучше собирать информацию непосредственно в войсках, там, где происходят все события.

— У меня для этой цели нет транспорта! — отрезал Киселёв.

Мерецкову показалось, что начальник штаба обиделся, и больше задавать ему вопросы не стал. «Придётся обратиться за помощью к начдиву», — решил он. Но Степинь, собираясь ехать в бригаду, сам увидел помощника начальника штаба и спросил, как идут дела.

— Плохо! — едва не выругался Мерецков и рассказал о своём предложении и отказе Киселёва.

— А почему сразу мне не доложил? — упрекнул его начдив. — Ну так вот: даю в твоё распоряжение коня, скачи в войска и узнавай обо всём, что требуется. Отныне ты в моём распоряжении!

Дело враз пошло на лад. Мерецков скакал на лошади из одного полка в другой, наносил на карту все изменения и мигом возвращался в штаб. Киселёв теперь и сам стал пользоваться его картой, хотя раньше этого не делал.

— Молодец, Кирилл, у тебя хорошо получается! — похвалил он Мерецкова.

Начдив Степинь тоже одобрял всё, что делал Мерецков, и даже поручил ему временно исполнять обязанности начальника штаба 1-й стрелковой бригады. А это было как раз то, о чём мечтал Кирилл Афанасьевич.

Вскоре бои приняли ещё более ожесточённый характер. В начале июня командующего 9-й армией Княгницкого сменил начальник штаба этой армии бывший царский полковник Всеволодов, и дела пошли ещё хуже. Это объяснялось не только тем, что Южный фронт уступал деникинцам по численности конницы примерно в два с половиной раза, но и тем, что, как отмечал позднее сам Мерецков, «приказы по 9-й армии отдавались непродуманно, без учёта на том или другом участке вражеских сил». К тому же не хватало боеприпасов, тылы перемешались с войсками первого эшелона, и, как результат, по всей линии фронта войска Красной Армии отступали. Надеяться на помощь соседей Степиню не приходилось: 10-я армия, оборонявшая Царицын, сама с трудом отбивалась от конницы генерала Врангеля, а находившийся при 10-й армии конный корпус Семёна Будённого перебросили в полосу 9-й армии позднее. Арьергард 14-й дивизии отбивался от наседавших белоказаков в районе станицы Серебряково. Тут же был начдив Степинь. В разгар ожесточённого сражения «противник видел нас как на ладони, — вспоминал Мерецков. — Снаряды рвались совсем рядом. В момент одного из разрывов я был контужен. Степинь, заметив моё состояние, начал что-то говорить мне, но я его не слышал. Тогда он показал рукой на ближайший населённый пункт и потянул повод моей лошади в ту сторону, чтобы показать направление. Пришлось ехать туда. Я еле держался в седле».

А бой всё не утихал. Кое-как Мерецков добрался до села, спрыгнул с коня и зашёл в ближайший дом. В горнице на постели лежала больная женщина, у неё был сыпняк, и она показала жестом, чтобы он не подходил к ней. Но Мерецкову страшно хотелось пить. В сенях он нашёл чистую воду и, когда напился, совсем ослаб. В село же каждую минуту могли ворваться белоказаки. Всё это время Мерецков ничего не слышал: от контузии он оглох, — а когда поспешил на станцию, слух к нему вернулся. У полустанка остановился поезд, из его вагонов высыпали красноармейцы.

— Кто такие, куда и зачем прибыли? — спросил Мерецков вихрастого мужика с маузером на боку. Это и был командир батальона.

— Мы из Царицына, — сказал он. — Нашему пехотному батальону велено охранять железную дорогу в сторону Поворино!

Мерецков представился ему, сообщил, какие войска ведут оборонительные бои на этом участке, потом отрывисто произнёс:

— Слушай, комбат, мой приказ! Немедленно занимай оборону вон на том кургане, — он указал рукой в ту сторону, где группами отступала пехота. — Будешь со своими пехотинцами прикрывать полустанок с юга. И стоять насмерть, комбат, — иначе, если прорвутся белоказаки, всех вас изрубят шашками! О твоём батальоне я доложу начдиву Степиню. Действуй, сейчас каждый час на вес золота!

— Дальше кургана ни один белоказак не пройдёт, — заявил, комбат. — У меня пулемётов в достатке, будем косить врагов, если они попрут сюда!

Чего остерегался Мерецков, то и случилось — вдали показались белоказаки. Они плотной стеной навалились на оборонявших курган, но их атаку батальон отбил. Однако, получив подкрепление, белоказаки вновь ринулись на курган, и эта атака у врага захлебнулась. Но у пехотинцев кончились патроны, стрелять им больше было нечем. А на флангах замаячили белоказаки. Комбат подскочил к Мерецкову.

— Что будем делать? — загорячился он. Гимнастёрка у него была порвана, из правого плеча сочилась кровь.

— Вы ранены, комбат? — забеспокоился Кирилл Афанасьевич.

— Пуля, стерва, чиркнула, — усмехнулся комбат. — Так что будем делать?

— Спасать твоих людей! — приказал Мерецков. — Сажайте их в вагоны и двигайтесь на север. Там наши люди.

— Вы тоже с нами поедете?

— Нет. Я проверю этот район, тут, видимо, есть наши бойцы из 14-й дивизии. Они отступают, и моя помощь им крайне нужна. А ты поспешай, комбат, пока белоказаки не добрались до кургана…

Когда поезд дал пронзительный свисток и тронулся, набирая скорость, Мерецков оседлал лошадь и поскакал в сторону далёкой балки. Там его едва не схватил казачий разъезд. Спас густой кустарник, где Мерецков успел спрятаться. Выхватив из кобуры наган, он решил отбиваться до конца: если казаки, окружившие балку, обнаружат его и попытаются взять в плен, последнюю пулю он пошлёт себе в грудь. Но казаки побоялись спускаться в балку, они покрутились вокруг и ускакали. Мерецков вышел из кустарника, поднялся наверх и увидел красноармейцев, отступающих на север, куда ушёл поезд с батальоном пехоты. Силы совсем покинули Кирилла Афанасьевича, и он упал. Бойцы положили его на повозку и повезли…