Иван Катавасов - Блаженство по Августину

Если в двух трактатах против манихиев он слишком увлекся иносказательным толкованием Святого Писания вселенского христианства, то ныне ему предстоит задача подвергнуть аргументированной критике не в пример более опасные и зловредительные измышления еретиков донатистов и пелагиан в прямом и переносных смыслах буквы и духа.

Проще всего в кичливом самомнении отрицать, отрекаться безоглядно, отделяться без обиняков, отмежевываться в огульном критиканстве всего и вся вне серьезных раздумий. Не в пример труднее вдумчиво утверждать, не зарекаясь, не заговариваться, зарываясь в полемическом буквальном словопрении. И производительно добиваться того, когда б твои оригинальные мнения и частные взгляды смогли разделить другие, сделав духовную истину общим произведением, суммой, итоговым достоянием писателя и его читателей.

Кто это станет читать? — некогда не без горькой патетики далеко не сатирически вопросил Авл Персий. Видимо, этому поэту-стоику совсем не казалась незыблемой убежденность римского прокуратора Понтия Пилата, утверждавшего, что написал, то и написал.

Или же так захотел, пророчествуя, высказать необходимость евангельского писания Иоанн Богослов? Может статься, на эти пророческие слова святого автора истинно подвигнул, вдохновил Дух Божий, производственно подтверждая явление Иисуса Христа, как царя иудейского, вернее, в смысле властителя и неба и земли?

Пророчествовал также Овидий Назон, поэтически верно заявляя, что в нас есть Бог. Меж тем о божественном исхождении поэзии много рассуждал, говорил и Платон Афинский, у кого, очевидно, почерпнул эту литературную идею римский поэт.

Отчасти тому подобные мысли разделял в ту пору и Блаженный Августин Гиппонский, дожидаясь прихода вдохновения свыше, если он о том непрестанно просит Бога направить его размышления, укрепить осмысление в литераторском познании бытия. Так как всякий творческий генесис есть происхождение в развитии, дарованном человеку в вышних от райского Древа Премудрости Господней.

Оттого-то Аврелий Августин и не мудрил лукаво, не помышлял как-либо ханжески отказываться, лицемерно открещиваться, увиливать, уклоняться от постепенного перехода к нему всей полноты прав и обязанностей пресвятейшего епископа католической епархии нумидийского города Гиппо Регия. После выхода в свет доказательно победительного, в общем мнении, опуса против Мани с письменными трудами можно и погодить кое-какое уместное время для наступления воистину совершенного богодухновенного часа.

Да свершиться истинно!

Окончательно и экклесиально поменявшись местами с епископом Валериусом, епископ Августин взялся творчески обустраивать епископальную резиденцию и перестраивать отношения архипастыря и паствы.

Против публичных ожиданий, нового большого строительства он не затевал, что многие предполагали. А внешнего и внутреннего убранства довольно поместительного епархиального домуса, атрия и прилегающего сада фактически не менял.

Поначалу вся обстановка в доме осталась прежней по факту и обыденным актуалиям святейшего прелатуса Валериуса. Разве что новый гиппонский предстоятель тотчас приказал пожертвовать домашнюю серебряную и золотую посуду на нужды церкви, заменив ее на глиняную и деревянную. Только серебряные ложки и вилки Аврелий оставил в обеденном столовом обиходе.

Потом ступень за ступенью в латинской градации последовали другие изменения и новшества. Спустя пару нундин в домусе епископа не осталось ни одной старой или молодой женщины из так называемых религиозных диаконисс. Скопищу гречанок и сириянок, окружавших женскими заботами престарелого Валериуса, отец Аврелий мягко, но непререкаемо предложил переселиться в отдельную сестринскую общину в бывший дом пресвитера Эводия.

За ним, кстати, сохраняется право на домовое владение. Тем временем добровольческими осведомительными услугами столь ревностных душой, телом зорких и говорливых прихожанок святой отец Эводий по-прежнему благоусмотрительно пользуется.

Как говорится, вольному — воля, спасенному — рай в безгрешной плоти… Будь некто мужчиной или женщиной, в вечной жизни данный вопрос богословски разрешается бестелесно во благовремении…

Неволить никого епископу Августину нет нужды. Никто перечить ему не посмел. И выделил он нескольким старым ведьмам, злоязычным приживалкам Валериуса, сполна денег на дорогу, буде кто пожелает возвратиться на родину на Восток.

Еще ожидалось, что распорядительно и самовластно домохозяйствовать у него в доме быстренько примется родная сестра, незадолго до того овдовевшая и переселившаяся в Гиппон, пожертвовав все имение и достояние церкви брата. Однако этого не случилось, и набожной вдовице Юнии удалось получить доступ в епископскую резиденцию не далее атрия и левого таблина для посетителей, где прелатус Аврелий у всех на виду разговаривает, общается благопристойно со всеми особами женского состояния.

Домашних рабынь в доме пресвятейшего прелатуса Аврелия также ни одной не стало. Тех из городских рабов, кого не освободил старик Валериус, он бескорыстно отпустил на волю.

Также новый предстоятель гиппонской епархии великодушно обратил в колонов сельский эргастул во всех церковных имениях с выплатой всего лишь благотворительной десятины и первин деньгами или урожаем в натуральной форме. Ведь другие владельцы земель, бывает, требуют от своих поселян и треть, и половину от выращенного.

Ту же церковную десятину пресвитер Гонорат, придумавший такое умнейшее новшество, берет с ремесленников-операриев, какие работают под епархиальным договорным покровительством. И здесь так же, как и в случае с колонами, в срок удается получить урочными деньгами больше с зажиточных, чем с неимущих, хотя и не сразу.

Состоятельно таковая благотворительность допустима, коли у Церкви Божией есть непременное время от века. Ибо конечные времена и сроки Господь никому не соизволил в тождестве сообщить, чтобы там ни утверждали отвратные еретики хилиасты, превратно-дословно, толкующие Святое Писание без малейшего тебе здравомысленного переносного понимания…

По монастырскому смиренному заведению в доме своем епископ Аврелий не подразделяет работу на мужскую и женскую, если всякий труд, идущий на благо экклесии, есть почетный долг ее членов. Тождественно, любое сотрудничество в большом или в малом у организованных мужчин получается лучше, чем у безалаберных женщин, когда б мужскому роду вздумается чем-либо понимающе, артистически озаботиться. За исключением детородного плодоношения мужчине физически и физиологически в силу разума доступно всяческое обзаведение. (Скажем по-гречески: экономически и экологически.) Поэтому всем пресвитерам да диаконам, кому выпала великая честь поселиться подле в одном жилище с епископом Аврелием, нашлись задушевные занятия по уму и по сердцу.