Иван Катавасов - Блаженство по Августину

В основном к ним двоим обращаются с имущественными и семейными несогласиями, спорами, склоками, сварами, ссорами. Сначала Алипий обстоятельно расследует то или иное обращение, докладывает о нем гиппонскому архипастырю. Засим назначается день и час для замечательного пастырского разбирательства.

К слову заметить, безгрешного Алипия, практически знать ничего не ведающего о семейственных пертурбациях и турбулентностях, зачастую очень смущают и конфузят заурядные брачные неувязки, плотские недоразумения, родственные раздоры под настроение или обычнейшее физиологическое недопонимание промеж супругами. Но тут Аврелий неумолим, непреклонно заставляя помощника предварительно выслушивать, дотошно, придирчиво выспрашивать как мужчин, так и женщин.

Понимать надо: здесь ему не церковная тайная исповедь, но публичное выяснение, кем и почему не соблюдаются христианские заповеди… Маловато станет что-либо просто сказать на исповеди и тем облегчить душу, если грешные тела находятся со времен прародительского грехопадения в том же физическом качестве и количестве супружеских или фамильных нестыковок, неурядиц.

Вскоре всем стало ясно, что чем-либо телесным привести в конфуз или в замешательство пребывающего в обетованном безбрачии епископа Аврелия попросту невозможно никому и никогда. Потому как он запросто может принять сторону мужчины или женщины, сколь скоро придет к необходимому непредвзятому заключению о правоте кого-нибудь из них вне различий и отличий мужского либо женского рода.

Ибо душа главенствует над телом. И психология, — уместно выразимся по-гречески, — вполне может являться свободным искусством. Порой получше иных либеральных наук душевное исследование выявляет общежитейские нравственные истины, видоизменяемые в каждой эпохе…

Много чего общего можно понять, выяснить и обобщить в частном судебном присутствии.

На первый предвзятый взгляд человеческая нравственность представляется хаотической и неуправляемой по преимуществу для тех, кто предубежденно не желает разглядеть в ней упорядочивание и управление, осуществляемые свыше. Для того и существуют от Бога судьи с правителями в общественной согласительной договоренности между людьми.

Та же семья, предназначенная для упорядоченного продолжения рода человеческого, есть заповедь, договор между людьми и Богом. Однако все заветное и согласительное требует сообразного приложения к действительности.

Действительно и достоверно: разрешение на развод супругов святой отец Августин не часто, но все же давал, отнюдь не походя. Оттого-то ни за что и никому у него не удавалось развестись для повторного брака любовной похотливости ради.

Примечательно: сладострастие и корыстолюбие большей частью доводят людские души до судебных разбирательств. Тем не менее данным греховным вожделениям, похотям вовсе не дано повсюду неудержимо править человеческими сообществами и мирозданием, если их удачно получается добровольно укрощать благостыней или принудительно угрозой дисциплинарного воздействия. А для вящего общественного спокойствия у несметного в веках потомства Адама и Евы, будь то в истинной вере или в ложных суевериях, угрожающе и запрещающе изначально встает страх Божий.

Как раз во время проведения судебных слушаний Аврелий начал учиться успешно распознавать подлинное благочестие или набожность, не совместимую с любым искусным лицемерием, лицедейством, умелым напускным ханжеством. Достаточно суметь провести границу между совестливой, часто безотчетной, душевной боязнью совершить греховный проступок и сознательным самоустрашением перед плотским возмездием за его свершение, чтобы определить степень виновности или правоту каждого, кто предстает перед духовным судом пастыря, апостолически наделенного правом отделять пшеницу Божию от сатанинских плевелов.

Правомерно епископ Аврелий Августин не дал разрешение на развод слишком ревностной прихожанке Акме Филена, беззастенчиво и бездоказательно объясняющей намерение расстаться с пожилым супругом, утратившим-де силу мужества и крепость чресел. Не очень-то зрелого годами святого отца Алипия бесстыжая матрона Акме привела в величайшее смущение, заявив, что она должна исполнить Божью заповедь и разродиться по меньшей мере двумя отпрысками от полноценного мужа с твердо стоящим пенисом. Не так ли?

Ан тебе нет! Если для отца Аврелия, довольно вразумленного прежним мирским существованием, ее эротические ссылки на Святое Писание совсем не прозвучали убедительными и утвердительными. Скорее плотское, нагло вопрошающее кощунство исходит из уст этой молодой женщины, наверняка осознававшей, почему ей понадобилось выйти замуж за богатого старика-вдовца из знатной пунийской фамилии Филенов.

Срамные, однако, у нее уста, что на лице, что в промежности… И настоящей набожности ни на медный обол…

Примерно такой вывод сделал епископ Аврелий из продолжительной беседы с доминой Акме, невозмутимо узнав от нее, какими, — позор объявить! Способами ее престарелый муж нынче добивается удовлетворения по-прежнему его обуревающего приапического вожделения. И по завершении собеседования недвусмысленно пожелал, чтобы нынешний супруг матроны, а именно достопочтеннейший доминус Септимий Гамилькар Филена и впредь долгие года пребывал в добром телесном здравии, кое присуще здоровому старческому возрасту. Будет вовсе прискорбно, коли его внезапно постигнет какая-нибудь безвременная и нежданная насильственная смерть.

Развратного старца, весьма охочего до любовных услад, Аврелий ничуть не пожалел, хотя прекрасно понимал, отчего Септимию осталось не так уж долго жить при такой целеустремленной соотносительно юной жене. Можно было бы заставить его дать Акме развод через суд магистратов, но епископ не пожелал использовать пастырский авторитет для столь низменной цели, как сохранение временной жизни этому язычнику. Притом высокомерно полагающему, будто поклоняться сонмищу древних богов-демонов следует только потому, что так поступали многие поколения его благородных пунических предков. Тогда как единобожие годится лишь низкорожденным простолюдинам.

Прошли месяц, за ним другой, третий… За это время с высокорожденным Септимием чего-либо летального или танатического, определимся по-гречески, не произошло. Зато Оксидрак разузнал, и Эводий подтвердил: Акме законно побывала замужем в Тисдрусе; за пять лет брака ни разу не забеременела, не рожала и овдовела бездетной девятнадцати лет от роду.

При этом ее первый муж, тоже бывши преклонных лет, безвременно, скоропостижно скончался при подозрительных невыясненных обстоятельствах, якобы отравившись грибами, наподобие кесаря Клавдия. Доказать ничего не доказали, но у Акме шесть лет назад имелась доверенная рабыня, старуха со знаменательной кличкой Микала. Весьма сведущая тессалийская знахарка, по словам тамошних жителей, отправилась к языческим праматерям, однажды неосторожно погибнув от отравления трупным ядом, видимо, во время приготовления очередного колдовского зелья.