Валерий Замыслов - Град Ярославль

Однажды боярин Долгорукий, не выдержав напористой речи Петра Тарыгина, вскочил с лавки, подбежал к купцу и вцепился в его длинную курчавую бороду.

— Да как ты смеешь, купчишка, мне перечить?! Знай, сверчок, свой шесток!

Спорщиков едва оттащили друг от друга. Хладнокровный Пожарский после таких браней говаривал:

— Не дело нам, господа честные, в драчки вступать и чинами кичиться, ибо на Совете все равны, каждому дан равный голос. Криком изба не рубится, а шумом дело не спорится, а дело у нас, сами ведаете, многотрудное. И купец Тарыгин не о безделице говорит, и в словах боярина Долгорукого есть немалый резон. Давайте мирно потолкуем, дабы найти истину.

Долгорукий успокоился: его честь не уронена, да и Тарыгин остался довольным. Умел Дмитрий Михайлович охолаживать бурный Совет.

Долго судили-рядили, кому идти в челе ратей на Углич, Пошехонье и под Антониев Краснохолмский монастырь, что под Бежецком, дабы очистить их от казаков Заруцкого.

Особую опасность представлял Антониев монастырь. Еще зимой литовские отряды норовили захватить Себеж. Их поддержали казацкие атаманы Ширай и Наливайко, но себежане дали литовцам и ворам отпор. Потерпев неудачу, запорожские казаки подались к Старой Руссе, а оттуда к Антониевому монастырю.

Пожарский был встревожен появлением запорожцев в Бежецке, ибо там засели значительные силы. Поначалу он вознамерился послать к монастырю своего брата Дмитрия Лопату, но на Совете все изменилось.

— Мы не можем терпеть черкасс, коих привели Ширай и Наливайко. Они перекрывают дороги на Ярославль и занимаются чудовищным разбоем. Их следует уничтожить. В Угличе же, тылу ополчения, действуют донские казаки Заруцкого. Как доносят лазутчики, в стане воров разброд. Многие донцы недовольны Заруцким, а посему надо уговорить казаков, дабы они перешли на службу в Ярославское ополчение. Надо послать на Бежецк и Углич бывалого воеводу.

Многие члены Совета догадывались, кого имеет в виду Дмитрий Пожарский, но тут, не дождавшись его предложения, высказался Дмитрий Черкасский:

— И под Антониевым монастырем, и в Угличе собрались крупные силы. Одной рати будет мало. Надлежит послать нескольких воевод, а в челе их, — князь окинул жгучими цыганскими глазами Пожарского и довысказал, — мыслю, сам пойти.

Неожиданным оказалось намерение Черкасского. Ни бояре, ни дворяне, ни торговые люди никак не ожидали такого выверта со стороны Дмитрия Мамстрюковича. Ведали и о том, что Черкасский имел довольно приятельские отношения с князем Трубецким, который входил в состав «троеначальников» и был одним из предводителей казачьих войск. Никто из выборных в Ярославский Совет не мог предположить, что Дмитрий Черкасский вознамерится пойти войной на казачьих атаманов, которые вкупе с боярином находились в Тушинском лагере.

Причину столь неожиданного намерения довольно быстро разгадал Пожарский. Он долго ждал, когда, наконец, князь «проснется» и покажет, кто есть кто в ярославском ополчении. Для Пожарского не было тайны, что тщеславный Черкасский с первых дней своего пребывания в ополчении, замыслил отодвинуть его, Пожарского, на второй план, уготовив самому себе роль вождя. Пока Дмитрий Михайлович собирал рать, он терпеливо ожидал удобного случая, и вот он подвернулся. Успешный поход возвысит Черкасского в глазах ратных воевод, что будет крупным шагом к намеченной цели. А поход, если под челом Черкасского окажется несколько больших отрядов, будет удачным, ибо казаки не любят крупных столкновений, а в Угличе и вовсе среди казаков идут раздоры. Все-то предусмотрел Дмитрий Мамстрюкович!

Пожарский, конечно же, мог выставить совсем другого воеводу. Дмитрий Лопата-Пожарский — человек испытанный, в боях искушенный, ни в какой шатости, в отличие от Черкасского, не был замечен. Ратники с большой охотой пошли бы под его стягом, ибо не шибко-то доверяют они знатным боярам. Предложить Дмитрия Лопату? Грядет спор. Бояре и окольничие все как один встанут за Черкасского, многие городовые воеводы и выборные от посада — за Дмитрия Лопату. Последних — большинство. Черкасский будет посрамлен. Ведая его натуру, можно смело предположить, что он либо пойдет на раскол Ярославского ополчения, либо вовсе покинет Ярославль, а за ним отойдет и добрая треть Совета. Но этого допустить нельзя. Раскол Ярославского Совета повлечет за собой губительные последствия. Воспрянут осажденные в Москве поляки, возликуют Заруцкий и Трубецкой, призадумаются воеводы городов, перестав высылать в Ярославль ратников и съестные припасы. Всё, что с неимоверным трудом было сотворено, может в одночасье рухнуть. Так что крепко подумай, Дмитрий Михайлович, прежде чем назначать воеводой Лопату-Пожарского. Бывают такие минуты, когда легче поступиться своим именем, чем провалить большое дело.

Совет застыл в тревожно напряженном ожидании. Раз Пожарский молчит, значит, не согласен с воеводством Черкасского и обдумывает иное имя, видимо уже не своего брата, раз так долго размышляет.

— Мыслю, Совет не будет прекословить воеводству князя Черкасского. Убежден: он вернется в Ярославль со щитом. Дмитрий Мамстрюкович прав: одной рати будет мало, вот я и раздумываю, кого поставить под руку Черкасского. Предлагаю Дмитрия Лопату.

Лопата-Пожарский кинул на брата удивленный взгляд. Вот уж не чаял! Неужели брат не ведает, что он недолюбливает Черкасского?

Черкасский же, запустив пятерню в дегтярно-черную бороду, довольно хмыкнул: не худо иметь под своей рукой лучшего воеводу Дмитрия Пожарского. С чего бы это стольник так расщедрился? Занятно, а кого он еще наименует.

Пожарский назвал Семена Прозоровского, Леонтия Вельяминова и Петра Мансурова. Первые два были близки Черкасскому, Мансуров — Дмитрию Лопате.

Совет без лишних споров одобрил воевод. Черкасский уходил из Воеводской избы в добром расположении духа. Сегодня он сделал первый шаг в вожди ополчения, а затем и в предводители Ярославского Земского собора. А потом, потом и до царского трона рукой подать.

Минин же лишний раз уверился в здравомыслии Пожарского. Молодцом, Дмитрий Михайлыч! Через себя переступил, но раскола не допустил. Князь Черкасский ног под собой не чует. Вышел гордый, самодовольный, в окружении льстивых бояр, кои с трудом скрывают свои злокорыстные помыслы — увидеть в челе Ярославского ополчения Черкасского. Но сколь бы утка не бодрилась, гусем не бывать, ибо не поддержит Земское ополчение боярина… Зело хитро поступил Дмитрий Михайлович и с назначением воевод. Никто и подумать не мог, что он в помощь Черкасскому даст Дмитрия Лопату. Мудрое решение. Именитый князь-воевода ненадежен, но Лопата не дозволит ему сделать промаха, да и приглянет за шатким боярином, ибо один черт ведает, что у него на уме.