Владимир Толмасов - Сполохи

Дрогнула братухина спина, напряглась.

— Сызнова государево тягло нести? Ныне на поборы не напасешься. Соборное Уложение поперек хребта всем легло. От него не токмо миряне, монастырь стонет. — Он понизил голос. — Слышал я, будто Никон супротив Уложения восстает… [38] Никон действительно отрицательно относился к Соборному Уложению 1649 года, но единственно в той части, где оно запрещало духовенству приобретать вотчины и учреждало Монастырский приказ, ограничивавший судебные привилегии духовенства и власть патриарха Корней тщится видеть в Никоне защитника народных масс.

За окошком стемнело. Фитилек в лампадке горел крохотным огоньком кончалось масло.

— Неронов баял про конец света. Неужто скоро? — задумчиво произнес Бориска.

— Кто знает… То не нам — богу ведомо. А тебе еще раз советую: покинь Неронова, обманешься.

— Я слово ему дал. Провожу, куда идет, а там видно будет.

— Ну, гляди сам. Я ведь тебе ныне замест отца. Ежели худо станет, вертайся сюда, пособлю чем смогу.

Бориска помолчал малость, потом молвил:

— Что-то все у вас, в церкви, перепуталось. Сам-то ты кого держишься? Может, Никона?

Корнея было едва слышно.

— Хулят Никона, что многого требует от братии. А коли вдуматься, патриарх — вострого ума мужик. Шутка ли: зажать в кулаке всю церковь да вровень с царем встать! Не каждый такое сможет. И ведь как в сказочке: жил да был крестьянский сын Никитка Минич… А теперь? Сам великий патриарх, великий государь Никон!.. Мне судьба Никона покоя не дает. Иной раз вопрошаю себя хватило бы сил моих, чтоб достичь того же?

— Высоко метишь, братуха.

Корней, словно не расслышав Борискиных слов, продолжал:

— Противятся Никону лишь по злобе да по неграмотности. Я прочел хартейных книг довольно и столько путаницы и разнословицы в богослужебных чинах нашел, что за голову взялся: как это мы умудрялись до сих пор службу церковную править?.. Никону надо в ноги кланяться, благодарить, что единство чинов богослужебных ввел, а безграмотных попов — гнать в три шеи.

— Ты, стало быть, за Никона.

— Я умных людей уважаю, а дураков промеж нашего брата весьма довольно, ежедень зришь глупые хари.

— Неронов тоже умной.

— Может быть… Однако духовно слаб отец Иоанн.

— Да ведь он патриарха в глаза лаял.

— И я бы лаял, кабы турнули меня с теплого места.

В келье архимандрита по случаю приезда Неронова был пир горой.

Настоятель восседал в кресле с высокой спинкой и обтянутыми бархатом подручками [39] Подручки — подлокотники у кресла. за торцом широкого стола, покрытого тканой скатертью и уставленного винами и закусками. Десную [40] Десную — справа. от него, сцепив пальцы у подбородка, в кресле поменьше горбился отец Иоанн. Жгучие глаза полуприкрыты, лицо бесстрастное: не поймешь, о чем думает бывший протопоп. С другой стороны стола, против Неронова, на лавке пристроились соборные старцы — Герасим Фирсов и любимец настоятеля Исайя, хлипенький, с елейным выражением на розовом морщинистом лице. Все были одеты в черные суконные подрясники. На груди у настоятеля тускло поблескивал осьмиконечный массивный крест на тяжелой цепи.

Сумерки не могли пробиться сквозь вагалицы [41] Вагалицы — маленькие куски слюды или стекла, которые вставлялись в оконную решетку — окончину. в окнах, но, благодаря нескольким шандалам [42] Шандал — подсвечник. с зажженными свечами, в келье было довольно светло. Свечи будто нарочно были сдвинуты к тому краю стола, за которым сидел Неронов.

Отец Илья собственноручно наполнял вином чаши и кубки и зорко следил за тем, чтобы суды [43] Суды — посуда столовая. гостя не пустовали. Очень хотелось настоятелю разговорить Неронова, но тот пил мало, закуску едва щипал и помалкивал, изредка бросая скупые слова.

Поначалу речь зашла о монастырском хозяйстве. Архимандрит, удрученно качая бородой, жалобился на малые доходы, на то, как трудно стало с податями да сборами, а сам исподволь подводил говоря к одному: кто всему виной. Намеки подавал, напускал туману. Герасим и Исайя сокрушенно трясли головами, поддакивали.

— Минули дни, когда соловецкой обители настоятель мог творить власть и суд, и расправу чинить по всей вотчине, — говорил отец Илья, потягивая мальвазию [44] Мальвазия — сорт вина, ввозимого из Европы. , - нет у нас нонче прав. Титул архимандрита — одна видимость. Бывало, игумены имали боле, чем я. Под новгородским митрополитом ходим! Аки слепцы бредем за поводырем несмышленым. Падем в яму, так оба, и вытащить некому, еще заплюют да дерьмом закидают, прости господи. — Он опустил кубок [45] Клобук — высокий монашеский головной убор с покрывалом. на колено, наклонился в сторону Неронова. — Черной ночью Русь окутывается, с надеждою ждем светлого утра. Ужели не наступит рассвета час? За что наказует господь нас грешных?

Герасим Фирсов, видимо, решив, что хватит ходить вокруг да около, взялся за сткляницу с водкой, наполнил малую чашу, единым духом выхлестнул, крякнул:

— Истинно так! Возводит на нас Никон хулу, погрязли-де в пьянствии чернецы соловецкие. — Он кинул в широко раскрытый рот несколько изюмин. Моя молвь такова: лицемерит Никон, зане [46] 3ане — потому что. сам бражничать горазд.

Он перегнулся через стол к Неронову, один глаз совсем сощурил.

— Слыхал я, блудом занимается святейший. Максимову попадью, женку молодую, что у Аввакума жила, в ложнице [47] Ложница — спальня. водкой поит и на постелю кладет. Верно ли то, отец Иоанн?

Неронов поднял веки.

— Слух бродит. Сам же оного не зрел.

— Слухом земля полнится, — Фирсов засмеялся, опустился на лавку и снова потянулся к стклянице.

Хмель начал ударять и настоятелю в голову.

— Нет для обители нонче государя российского… Спиной своей заслонил царя от соловецкой обители патриарх, нарекся Великим! — архимандрит резко откинулся в кресле, вино плеснуло из кубка. — От кого принял помазание? От бога? Сие от бесей! Величается Никон, забыл, как пороги обивал в келье игуменовой, клянча на строение скита Анзерского. Забыл!.. А я помню…

Архимандрит глубоко вздохнул, вытащил из блюда кусок говядины, стал жевать.

— Мощи… святого Филиппа… уволок… в Москву. Явился, аки агнец: «Богу помолиться желаю у вас, братия…» Помолился! Глазом не моргнули агнец-то волчьи клыки показал: подавай ему мощи вместе с дорогой ракой [48] Рака — гроб, в котором помещались святые мощи. . «Как можно! — кричу. — Святитель Филипп сию обитель строил, подвижничал, куда же ты нашу славу волокёшь!» Где там… Слушать не хотел. Глянул очами сатанинскими: «Тебе святые мощи лишь обильных воздаяний для. Я же дале гляжу. Первенству церкви в государстве должну быти. Царя Иоанна Грозного и взлелеянную им власть светскую обличаю. Несть власти выше духовной!» Казал грамоту царскую и патриаршую и увез от нас Филиппа-то…