Ярослав Ивашкевич - Красные щиты. Мать Иоанна от ангелов

Король Балдуин склонил колено и приложился к руке матери. Все обратили внимание на то, что не видно Манассии, — как утверждал Балдуин, коннетабль похитил сердце его матери и настраивал ее против сына. Но вот показался воин, несший меч коннетабля; король встал на ноги, и воин подал ему этот меч. Балдуин жадно схватил меч и передал его Гумфреду, который стоял рядом. При этом он расцеловал Гумфреда в обе щеки, а тот опустился на колени перед королевой, облобызал руку у нее, потом у короля Балдуина и даже у графа Амальрика. Итак, коннетаблем, предводителем всех войск королевства Иерусалимского, стал доблестный рыцарь де Тори, член ордена тамплиеров.

Затем все поспешно сели на коней и поехали к Гробу Господню. В храме Балдуин потребовал, чтобы ему дали корону — иначе, мол, он не может показаться народу. Произошло замешательство. Корона хранилась в малой подземной сокровищнице, один ключ от которой был у иерусалимского патриарха, другой у великого магистра иоаннитов. Патриарху же в тот день предстояло править торжественную службу на Сионе, и он сидел в храме Тайной Вечери, творя молитвы и делая вид, будто знать не знает, что происходит в Иерусалиме. А великий магистр иоаннитов, понимая, что победа Балдуина — это победа Гумфреда и тамплиеров, спрятался в каком-то амбаре или чулане своей обители, и его никак не могли отыскать. Рыцари в большом волнении стучали мечами об пол. Тем временем магистр тамплиеров и кастелян Тивериады, Вальтер де Сент-Омер и Рогард, кастелян иерусалимский, ринулись к иоаннитам за ключом. Магистр Раймунд заперся на все замки, но рыцари все же добрались до него, взломали дубовые двери чулана и пригрозили магистру мечом. А Гумфред де Торн чуть не за бороду приволок патриарха. Так раздобыли оба ключа и вынесли из сокровищницы корону, сработанную венецианским мастером для короля Балдуина I. Затем присутствующим показали кусок креста господня в золотой оправе, а король Балдуин надел корону; после него корону надела королева Мелисанда, и оба, сидя, прослушали мессу. Сразу же после причащения вызвали из храма Гумфреда: рыцари Балдуина учинили дебош, разгромили улицу проституток, находившуюся близ улицы Давида. Рыцари не только отказались заплатить женщинам, но еще отобрали у них шкатулки с драгоценностями — по всему городу разносились вопли и плач. Гумфред быстро навел порядок, но когда король Балдуин вышел из храма, его обступили женщины, жалуясь на причиненные им обиды. Одна из них, как выяснилось, была прокаженной; рыцарь, побывавший у нее, держал ее за косы. Срывая с женщины платье, он показывал королю белые пятна на ее спине и кричал, что ее надо покарать смертью за сокрытие столь опасной болезни. Королева Мелисанда отвернулась, спрятала лицо на плече у сына. Король прогнал женщин, повелел кастеляну рассмотреть их жалобу, и снова все сели на коней. Теперь направились во дворец — там должен был собраться совет и решить, как разделить королевство и кто будет в нем править.

Здание дворца было построено вокруг мечети аль-Акса, которая служила главным королевским залом. Этот зал — священный для мусульман, ибо Аллах некогда перенес сюда Магомета {92} 92 Согласно преданию, Магомету во время одного из экстатических состояний явился архангел Гавриил и перенес его в Иерусалим, где он встретил Авраама, Моисея и Иисуса. На скале, находящейся внутри мечети аль-Акса, сохранился якобы след его ноги. , чтобы явить ему свое величие, заполняли теперь тамплиеры, иоанниты, духовенство. Женщин было всего четыре: три дочери Балдуина II — вдова короля Фулько Мелисанда, Годьерна, Иветта, — да еще mulier patriarchae, наложница патриарха, которая оказывала немалое влияние на иерусалимские дела. Генрих сел среди тамплиеров, разместившихся на каменных скамьях. Совет начался.

Первым держал речь патриарх Фульхерий; высокий старик с висячими усами. Говорил он следующее:

— Когда мы собирались под знаком креста господня, дабы всем сообща стать на защиту Гроба, мы забывали, кто из нас германец, кто галл, кто грек. Ведомые матерью нашей, церковью, мы выступили в поход и основали единственное в мире государство, осиянное крестом и святой тиарой… Здесь наш король — Христос, королева — пресвятая Мария. Им-то препоручил свою власть великий, незабвенный государь Готфрид Бульонский {93} 93 Готфрид Бульонский (ок.1060–1100) — герцог Нижней Лотарингии, один из предводителей первого крестового похода, избранный в 1099 г. правителем Иерусалимского королевства с титулом «хранителя Гроба Господня». После смерти Готфрида его брат и преемник Балдуин I венчался королем. , не пожелав надеть золотой венец там, где Христос надел терновый. Преемники же его пренебрегли сим заветом и, возложив на свое чело золотую корону, знак земной власти, позабыли о том, что нет в Иерусалиме иного владыки, как наместник Христов, и иного исполнителя его воли, как патриарх. С того и пошли раздоры, бедствия, вечный страх, в коем пребывают мирные торговцы и ремесленники, да и рыцари, коим надлежит сражаться против язычников, а не против братьев своих. Потому говорю вам: опомнитесь! Потому призываю вас: обратите меч против язычника! Потому молю вас: предоставьте церкви решить ваш спор…

Сказав это, патриарх сел и обвел всех пытливым взором. Королева потупила глаза, Балдуин смотрел в сторону. Тут медленно поднялся с места Амальрик. Все взглянули на него с удивлением. Но Амальрик, ничуть не смущаясь, поклонился матери, брату, патриарху и начал так:

— Прежде всего надо нам выяснить, на чем зиждется право на королевский трон в Иерусалиме и кому оно принадлежит. Дед наш, славной памяти король Балдуин Второй, как мы все знаем и помним, завещал королевство дочери своей Мелисанде, зятю Фулько и их сыну Балдуину. Итак, нам остается лишь определить, теряет ли свою силу неоспоримое право матери нашей на корону с того времени, как брат наш Балдуин достиг совершеннолетия. До сих пор, по общему согласию, королева владела Наблом и Иерусалимом, брат наш — Сидоном и Тиром, а я — Антиохией и Эдессой. Теперь же надо, чтобы сведущие в законах люди сказали, должно ли все остаться, как было, или нет…

Гумфред де Торн, вскочив с места, ударил мечом об пол и крикнул:

— Своих владений никто не отдаст! Иерусалим наш и Набл тоже наш. Манассия изгнан из пределов королевства, и нечего тут долго рассуждать. Право королевы никто не оспаривает — но ведь она не в состоянии им пользоваться.

Балдуин слегка махнул рукой. Эти речи раздражали сто — пустая, бесцельная болтовня! Он уже владеет Иерусалимом и ключами от башни Давидовой со всеми ее сокровищами. Словами ничего тут не изменить, все сделано, за мать никто даже не вступился, Рогард и Филипп, скорее всего, оказались с королевой в башне лишь случайно. Это понимала и сама королева. Встав с места, она кивнула всем и обратилась к патриарху Фульхерию: