Руне Улофсон - Хёвдинг Нормандии. Эмма, королева двух королей

А вместо этого он подверг ее смертельному позору, отправившись в свое новое королевство с наложницей. Быть может, и сыновья Альфивы тоже с ними? Присяга Витана, данная Хардекнуту, касалась лишь трона в Англии: а сыновьям своей наложницы Кнут волен дать любой трон, какой заблагорассудится. Король Свейн Датский — Свейн сын Альфивы, король Харальд Норвежский — Харальд сын Альфивы. Это звучит.

Значит, если король может быть королем не одной, а нескольких стран, то он может иметь не одну королеву, а несколько? Ох уж эти северяне-язычники со всеми их мыслимыми и немыслимыми обычаями! Эдгит, возможно, и права в совершенно диком предположении: мол, еще не известно, кто станет королевой Дании.

Оседлав обеих лошадок, Кнут может выбирать и не выбрать никого: он король, но без королевы?

Нет, так быть не может. Но ей о многом надо спросить Торкеля при встрече. И кое за что заставить ответить!

Как могла Эдгит знать, что Эмма «подкатывалась», если Торкель не проболтался? Ведь клятва, данная ими друг другу после смерти Этельреда никому ничего не рассказывать, в том числе, ни Эдгит, ни Кнуту, свята. Как Эдгит могла иметь хоть малейшее представление о том, что Торкель думает о теле Эммы, если тот не делал никаких сравнений?

— Так или иначе, я заставлю его сравнить нас, и притом громко, во всеуслышанье! — сказала она, обращаясь к стенам. — Пусть собьет с Эдгит спесь…

Ложе было жестким, и у нее разболелась спина и затылок. Она с трудом поднялась и легла в свою постель. Свернулась калачиком вокруг своей боли, а холодные руки согрела между бедер.

Странно. Она воспринимает Эдгит и Альфиву как своих соперниц, но не считает Кнута и Торкеля соперниками между собой. Она любит их обоих. Возможно ли это? Для нее, по крайней мере, да. Даже если любовные игры она разыгрывала лишь с Кнутом, после того, как стала его королевой. А кого из них предпочитает Кнут, стало ясно после разоблачений, сделанных Эдгит. Кого же любит Торкель, она не знает, ведь они серьезно не разговаривали после того, как он внезапно уехал, а потом женился.

Что касалось ее, то все обернулось фарсом: она любила двух мужчин, но ни один из них не любил ее.

В дверь постучали. Эмма мгновенно вскочила и поправила платье. Няня со страхом заглянула в комнату.

— Есть ли у леди Эммы время на малыша Кнютте?

— О, конечно! Иди к мамочке, Кнютте-малыш!

Тот ринулся в ее раскрытые объятья и укусил за нос, У нее, по крайней мере, есть мужчина, любящий ее, и она может полностью и нераздельно отдать ему свою любовь. Самое лучшее, что мог дать ей Кнут, дитя, к которому она испытывает любовь.

Дитя с именем, которое ни один христианин не в силах выговорить. Хардекнут. Оно может стать именем целой семьи, если дитя захочет. Она же дала ему и ласкательное имя, которым пользуется и его английская кормилица, хотя и как-то нескладно. А для Эммы «Кнютте-малыш» — превосходное имя!

Вот Кнютте захотелось спуститься на пол, он уже пресытился объятиями Эммы. Сейчас он хочет пойти и лечь поперек своей постели, сначала головой в одну сторону, а потом в другую.

Они поиграли с Эммой в гляделки.

— А давай-ка возьмем эту Эдгит, — обратилась к нему Эмма, — давай отделаемся от нее, а, хочешь, Кнютте-малыш?

Да, он был определенно с ней согласен.

Сначала Эмма как-то не задумалась о том, что на время пребывания Кнута в Дании Торкель будет «King’s Lieutenant». Им он был так и так. Но поняв, что на этот раз он не только Верховный главнокомандующий, но и наместник, она решила, что никаких наместников вообще не нужно. Она-то на что? Разве она не королева, притом королева коронованная? Разве она не способна править, пока короля носит по свету?

В большинстве дел Эмма участвовала и раньше. Не меньше делала она и сейчас, пока Кнут отсутствовал. Хотя, естественно, предоставляла Торкелю право распоряжаться дружиной по собственному усмотрению.

Словно понимая, что Эмма не одобряет присутствия Эдгит в Винчестере, Торкель и сам перестал приезжать туда. Тем, кто хотел видеть его, следовало отправляться в Лондон. Если только он оказывался там, ведь часто он вместе с флотом находился у Сэндвича или в своих владениях: там он бывал в основном в Ипсвиче, откуда быстрее всего можно было добраться в Винчестер морским путем. Поскольку сейчас добраться до Торкеля было так трудно, Эмма решала спешные дела по собственному разумению. Торкель лишь морщился, но не критиковал ее решений. Ему казалось, что некоторые дела могли бы подождать до возвращения Кнута, но поскольку Кнут раз за разом откладывал свой приезд вот уже целый год, нельзя же, чтобы дела остановились.

Сначала те решения, которые Эмма боялась принимать самостоятельно, она посылала ему нарочным. Эмма не считала возможным гоняться за Торкелем через пол-Англии, чтобы встретиться с ним, а он полагал, что ей не следует утруждать себя государственными делами. Наконец, она почувствовала, что вынуждена вызвать его в Винчестер.

И он прибыл. Эмме показалось, что он выглядит усталым, наверное, дел у него невпроворот. В таком случае, она сможет поправить дело!

Они сидели в зале приемов Кнута, где было достаточно места для множества документов и писем. Под любыми предлогами Эдгит сновала туда-сюда и, как могла, мешала им. Эмма никак не реагировала: она ждала, что Торкелю надоест это и он прикажет своей супруге держаться подальше от них. Но тот ничего не делал для этого, только лицо его все больше мрачнело. Возможно, он считает, что ему не следует упрекать свою супругу в присутствии королевы? А может быть, рассчитывает, что Эмма сама скажет Эдгит?

Вскоре спешные дела были закончены. Эмма отодвинула от себя кипу бумаг, откинулась на спинку стула и посмотрела на Торкеля.

— Ты избегаешь меня?

Он едва заметно улыбнулся и ответил на ее взгляд:

— Я ведь здесь — сейчас?

— Ты знал, что Альфива уплыла с Кнутом на его корабле в Данию?

Он кивнул и посмотрел на свои ладони, как обычно, повернутые вверх.

— Ты не считаешь, что мне следовало бы знать об этом? — Она уже заранее смогла рассчитать его ответ.

— Я исходил из того, что король сам бы рассказал тебе, если бы посчитал, что ты должна знать это.

Она рассмеялась. Так смеяться она научилась у своего короля.

— О, верный во всем слуга королю! Не знаешь, ее мальчишки тоже с ними?

Этого Торкель не знал. Он, правда, присутствовал при отплытии корабля, но Альфива прибыла на борт заранее и не показывалась; мальчишки тоже могли быть с нею, но Торкель не знал об этом. У Кнута на его королевском корабле удобная каюта: там могли скрываться и сама наложница, и ее дети.

Эмма намекнула на свои опасения. Быть может, они надеются назначить одного из сыновей наложницы Кнута наследником датского престола?