Вера Василевская - Тутмос

Хатшепсут не выдержала, повернулась к Сененмуту, глаза её горели. Что она слышит, о, боги, какие простые, ясные вещи! Чтобы говорить это, не нужно знать сокровенных тайн святилищ, не нужно проводить ночи под звёздным небом, даже не нужно слыть умным и проницательным человеком. Разве глупый Тутмос своей слишком явно выказанной тревогой не указал ей пути к спасению, разве своим неудовольствием сам не наметил плана её действий? Возможно, это была лишь оплошность с его стороны, но какая выгодная для Хатшепсут! Сененмут тысячу раз прав, его любящее сердце разглядело истину на дне сосуда с мутной водой, и он очистил эту воду, чтобы Хатшепсут могла глядеться в неё без опаски. Но пусть он говорит, пусть он только говорит!

— Я вижу, ты поняла меня, царица. Ты склонишь военачальников на свою сторону, привлечёшь их богатыми подарками, щедрыми обещаниями, поможешь им вести роскошную жизнь в столице, и тогда никто из них не захочет покидать своего дворца и гнаться за ещё неизвестной добычей. Зачем плыть через три моря за благовониями, если дерево, растущее в твоём саду, даёт тебе драгоценную смолу? Поговори с Хапу-сенебом, пусть он убедит фараона, что разорительная война не нужна Кемет, а если нужно, то и припугнёт его неповиновением войска, которое уже будет предано тебе. Какая сила в руках Тутмоса? Только ханаанеи, хурриты и шердани [71] …шердани… — Шердани — возможно, будущие сардинцы, столь же этнический, сколь и социальный термин, под которым часто подразумевались морские разбойники. , воины его охраны, но ведь с ними не совершишь великого похода. Как ни глуп Тутмос, даже ему вскоре станет ясно, что войско на твоей стороне, и ему придётся покорно исполнять то, что прикажешь ты. Пусть на празднике Амона плывёт в священной ладье и гребёт длинным веслом, пусть даже народ приветствует его как фараона — глупцу это будет приятно, а тебе поможет беспрепятственно править. Только не упусти время, поскорее окружай себя верными людьми, действуй хитро и осторожно. Позови дочь, разъясни ей, что к чему, она не так уж предана своему мужу и не любит его, и в те немногие часы, которые Тутмос проводит с ней, она тоже будет внушать ему мысли, благие для тебя. Повторяю — не теряй времени! Начни с Хапу-сенеба, верховный жрец Амона многое может. Есть у него какие-нибудь тайные желания? Может быть, хочет золота, или новых земель, или ему понравились бы виноградники в низовьях Хапи?

Хатшепсут покачала головой.

— Знаю, что он жаден, но кто же признается в своей жадности? Хотя нет, мне известно ещё одно его тайное желание. Он хочет жениться на одной молоденькой жрице своего храма…

— Именно так — жениться, ввести её госпожой в свой дом?

— Именно так.

— Похвальное желание, чистое желание! — Сененмут рассмеялся, беспечно закинув руки за голову. — Что же, у жрицы нет матери и ты можешь дать Хапу-сенебу согласие от её имени, ибо царица — истинная мать своих подданных?

— Дело в том, что эта жрица особенная. Она принесла обет верности великому Амону в награду за спасение её отца.

— Так это дочь Джосеркара-сенеба?

— Да.

— Это плохо! — Сененмут помрачнел, красивые брови сдвинулись. — Джосеркара-сенеба слишком уважают в Нэ… Сама же девушка, вероятно, и слышать ничего не хочет?

— Она фанатичка.

— Красивая?

— Да.

— А кто может освободить её от обета?

— Это во власти верховного жреца. Если он женится на ней, то не нарушит воли божества.

— Очень хорошо. Так намекни Хапу-сенебу, что он может пустить в ход кое-какие тайные приёмы жрецов, чтобы убедить девушку в необходимости выйти замуж за верховного жреца. Они это знают, а тем более если она фанатичка, как ты говоришь… Просто скажи ему, что мы закроем глаза на кое-какие слухи, если они поползут по столице.

Хатшепсут немного покоробило слово «мы», но она сдержалась и только нахмурилась, при этом слегка отвернувшись в сторону.

— Жрецы многое могут, я это знаю, когда жрица находится в священном экстазе, ей можно внушить всё, что угодно, но это опасно.

— Для кого?

— Прежде всего для самой девушки.

Сененмут беззаботно махнул рукой.

— Не так уж страшно! Эти жрицы способны перенести многое, от чего обыкновенные женщины бежали бы, закрыв лицо. Не беспокойся.

— Есть ещё одно, Сененмут.

— Что же?

— Оскорбление божества. Если Амон разгневается…

— Если Амон разгневается, то гнев его падёт на молоденькую жрицу. Но я думаю, всё обойдётся. Мы принесём ему богатые жертвы, и он отпустит одну из своих небесных жён, чтобы она послужила благу Кемет. А Хапу-сенеб, обязанный тебе своим счастьем — надо сказать, глупым счастьем, — будет в наших руках. Человек он не слишком сильный, хотя хитрости ему не занимать. И для хорошенькой жрицы не так уж плохо выйти замуж за верховного жреца, кстати сказать, не старого и не уродливого. Уверен, она ещё поблагодарит тебя! Всё равно рано или поздно станет наложницей одного из старших жрецов, так уж лучше ей приносить благодарственные жертвы Бэсу [72] …благодарственные жертвы Бэсу… — Бэс — бог семьи, веселья, покровитель женского туалета. Изображался в виде бородатого кривоногого карлика. … Ну, теперь ты уверена во всём?

— Военачальники, верховный жрец, управители царским хозяйством, обоими Домами Золота, управитель судебного чертога… Этого не так уж мало. Правда, не так уж мало. Ты, пожалуй, прав…

— Этого вполне достаточно! Главное — военачальники. Без войска Тутмос не опасен! А если будет слишком уж сильно рваться на войну, можешь отправить его в Куш с небольшим отрядом, пусть постоит на границе. Поспит в походном шатре, поест сушёных плодов сикоморы, посидит у костра и почувствует себя настоящим воителем. А царский сын Куша Небсехт достаточно умён, чтобы держать мальчика в руках. Он предан тебе, у него большая власть, а Тутмос, я уверен, будет проводить целые дни, стреляя из лука.

Хатшепсут даже привстала с ложа, изумлённая и разгневанная.

— Нет, я не дам ему даже небольшого отряда!

— Как тебе угодно, но если захочешь удалить его на время из дворца, лучшего способа не найти. Военачальники, преданные тебе, сумеют внушить ему кое-какие правильные мысли, а если будет хорохориться, сразу укажут ему его место. Если удастся привлечь на свою сторону правителя Дома Войны, беспокоиться тебе будет не о чем.

Хатшепсут засмеялась, представив крепость того кольца, которое сожмёт Тутмоса и лишит слабые крылья молодого сокола всякой возможности вознести его к небесам. Она откинулась на ложе и вдруг почувствовала, как томительная страсть овладевает ею. Присутствие Сененмута, его близость, аромат его золотистой кожи и блеск чёрных глаз, в которых она видела так много нежности, постепенно превращали царицу в покорную, трепетную, влюблённую в своего господина рабыню.