Марк Юдалевич - Голубая дама

Даже Николаю Артемьевичу это не понравилось.

— А где обретается господин подполковник? — неприветливо бросил он.

— Их высокоблагородие пребывает за рекой, на стрельбище.

Генерал искоса недоверчиво посмотрел на подпоручика. Взгляд его означал: «Знаем мы эти стрельбища, поди уток стреляет либо рыбу удит». Сказал иное:

— Все учитесь, обучаетесь. А тут под носом… Но что все ж таки там?

— На учениях, ваше превосходительство? — пожирая преданными глазами высокое начальство, спросил офицер.

— Да на кой дьявол мне ваши учения. — Супруг не только не извинился, но не посмотрел в мою сторону. — На форпосте? — снова вопросил он.

— Как уже докладывал, форпост разгромлен. Люди перебиты, — чеканил поручик.

— Все?

— Так точно, все.

— Откуда известно?

Офицер замялся.

— Эстафета откуда?

— Виноват, ваше превосходительство. Остался в живых солдат, каковой и прибег.

— Один?

— Никак нет. Двое.

Николай Артемьевич собрался было возмутиться этим дуботолком, но только брюзгливо поморщился.

— Где солдаты?

— В прихожей, ваше превосходительство. Прикажете позвать?

— Куда позвать? — генерал смерил взглядом подпоручика. — Нет уж, вполне достаточно. Извините, — бросил он нам и вышел из столовой. Подпоручик повернулся налево кругом и последовал за ним.

Мы остались вдвоем с господином Зарицыным. Должна сказать, что я не из тех генеральш, какие командуют вместо своих мужей. Да и супруг мой, слава богу, не таков, за какового можно командовать. Я поставила себе за правило никогда не мешаться в его дела. Однако на сей раз сама не ведаю, как изменила своему обычаю. Видно, уж очень возмутил меня этот господин лекарь.

— Быть может, в, форпосте душегубствовал как раз тот супостат, какого вы изволили сокрыть, — с вызовом сказала я.

Зарицын без стеснения посмотрел на меня и спокойно, негромко ответствовал:

— Кто ж его знает.

— Вас такие ничтожности не тревожат, — не пряча иронии, поинтересовалась я.

Лекарь спокойно молчал.

— Вы, слышно, кого-то там из этой шайки врачевали. Может, он как раз и убил солдата или женщину даже.

— Женщину? Не думаю, — негромко возразил Зарицын.

— А солдата! — понимая, что это недопустимо для хозяйки дома, но в то же время не желая сдерживаться, почти с ненавистью воскликнула я. Господин Зарицын снова промолчал.

— Видите ли, — заговорил он наконец не только негромко, но еще и раздумчиво, разыгрывая из себя неведомо кого. — Видите ли, тогда вообще нельзя делать добро.

Мне было непонятно, куда он клонит.

— Я врачевал ватажника, а он, может статься, убил солдата. Эрго, как выразился бы его превосходительство, я не должен был его врачевать. А вот если завтра, не дай, конечно, бог, заболеет его превосходительство и, положим, я, коли доверят мне такую персону, его вылечу, а послезавтра он даст приказ засечь двух-трех работных или тех же солдат, хорошо я сделаю или плохо? Как вы полагаете?

Господин Зарицын бесстыдно глядел мне в глаза своими прозрачными, ничего не выражающими, не боюсь быть вульгарной, гляделками.

— Вы, кажется, не делаете различия между его превосходительством и душегубом с большой дороги?

— Что вы, сударыня! — ответствовал полузлодей. — Как можно! Как вы могли подумать!

Невзирая на горячность его оправданий и внешнюю серьезность, я внятно слышала в его словах насмешку. Впрочем, он и подтвердил это последующими фразами:

— Душегуб — каково слово! Для чего оно здесь? Это только мужики твердят, будто у них есть души.

Ирония этого злорадника окончательно вывела меня из терпения. И здесь я сызнова изменила своим правилам и в сердцах унизилась до прямой угрозы:

— Все ж таки, полагаю, излечение генерала не принесло бы вам таких неприятностей, какими грозит излечение ватажника. Или вы к своей судьбе совершенно безучастны, как санкюлот?

Мне хотелось добавить, что в переводе на русский язык это означает «голоштанник». Но я тут же устыдилась даже самой мысли этой. Давно ли папа говорил о нас, что мы беднее церковной крысы.

— Почему же безучастен, — все столь же негромко и спокойно возразил, между тем, полузлодей. — Безучастными к судьбе своей люди бывают лишь в романах, да и то в плохих.

На лбу его резко обозначились полосы морщин. Все лицо выдавало какую-то отрешенность.

Невежа! Он смотрел на меня, но меня, могу поручиться, не видел. Так могут поступать невежи и замухрышки. Да, невежи и замухрышки! Ни один воспитанный мужчина в обществе дамы так себя не поведет.

А полузлодей снова соизволил высказать мне косвенное поучение:

— Да, безучастными не бывают. Но есть еще и долг перед собой. Помимо положения внешнего есть еще и состояние внутреннее.

Здесь гость, сославшись на то, что Николаю Артемьевичу не до него, откланялся.

Я его не удерживала!..

Сегодня ильин день — первый осени предвестник. В ильин день олень в реке копыта обмочил, вода стала холодной. Погода сегодня ведренная — плохая примета. Говорят, ежели в этот день дождь, значит, будет мало пожаров, а ежели ведро, значит — много. А у нас здесь пожары очень часты. И особенно участились за последнее пятилетие. Мой супруг подозревает, что это не случайные пожары, а поджоги. И обвиняет в этом крамольников.

Трудно судить, прав ли он. Но то, что после известных петербургских событий общество дало незримую трещину и хотя меньшая его часть, но откололась и стала в особую позицию, это даже я чувствую.

Николай Артемьевич показал мне недавно инженера, который, по словам исправника, читал лекцию о конституции. И я узнала в нем того самого, что купил у офени «Полярную звезду». А я была на благотворительном вечере, сбор от которого поступил в пользу инвалидов кавказских войн. И здесь другой горный инженер читал басню, смысл которой сведен к тому, что жил-де недавно в Поднебесьи, сиречь, по-русски, в Китае, один честный чиновник, а вокруг все плуты. Чиновник ждал награды за свою честность, но все плуты процветают, только честный смещен «за раздражительный нрав». Басня кончается словами: «Слава богу, что так далеко мы от Китая живем».

Надо было слышать, сколько сарказма вложил он в это «так далеко»!

Впрочем, это еще сравнительно безобидное сочинение. Аврора показывала мне подблюдные песни, которые ходят в списках.

И какое название придумали — «подблюдные». Это, которые поются на святках при гадании. Гадание состоит в том, что под блюдом лежат различные вещи и что кому вынется, тому сбудется. Здесь и намек: что в песне поют, то сбудется.